Пташка (СИ) - Скворцова Ксения

— Но как тебе удалось пробраться в Золотое Гнездо? — спросила Гнеда, неожиданно находя, что говорить с Браном было на удивление легко. Так, словно они давно знали друг друга.

— Не без труда, — ответил сид, вскидывая на неё насмешливый взгляд, в котором, впрочем, сквозило самодовольство. — Вытащить пленницу с княжеского двора оказалось проще, чем гостью из боярского терема. Старый медведь с тебя глаз не спускал.

Гнеда сморгнула. Каким-то чутьём она знала, что нельзя говорить с сидом о Судимире. И, особенно, о его сыне.

— Ты сказал, князь отправил за нами погоню?

— Да, — тут же нахмурился Бран. Видно, несмотря на показное равнодушие, это обстоятельство тревожило его. — Но это ничего. — Он тряхнул головой, будто отгоняя неприятные думы. — У меня достаточно дружины, чтобы отбиться.

— И куда ты везёшь меня? — тихо спросила Гнеда, боясь спугнуть его откровенность. Но, кажется, Бран был чужд излишней таинственности.

— О! Конечно же в Корнамону, чтобы ты поглядела на мою великолепную родину, — ядовито осклабился он. — На болота и голые камни, на выветренные лысые холмы. На землю, где не растёт ничего, кроме дрока и вереска. — Его зубы хищно сверкнули в злорадной ухмылке. — Там мы с тобой сыграем свадьбу, чтобы мужем и женой прибыть в Ардглас, на благословение к нашему дражайшему деду. — Гнеда слушала, затаив дыхание. — Надеюсь, хрыч доживёт до этого времени. Пусть увидит, как его престол занимает внук ненавистного Мачешича!

— Это безумие, — помотала головой Гнеда, — куда тебе тягаться с ним? С Финтаном, который богаче и сильнее тебя?

Бран громко рассмеялся, и его хрипловатый голос был так не похож на звонкий смех Бьярки.

— Только потому, что у тебя кишка тонка, думаешь, остальные такие же малохольные? Впрочем, ты всего лишь девчонка, что с тебя взять. Хотя я до сих пор не понимаю, почему ты передумала? Почему сбежала? Мне пришлось потрудиться, чтобы найти тебя.

— Это моё дело, — недружелюбно ответила Гнеда, сводя руки на груди.

Бран ухмыльнулся.

— Что, птицелов пришёлся не по душе? Или седой прохвост хотел заставить тебя выти за него самого?

— Что? — с отвращением спросила девушка.

— Не делай вид, будто не понимаешь, — закатил глаза Бран. — Какой прок было Фиргаллу возиться с тобой, если он не собирался занять княжий стол? И как это он тебя так просто отпустил? Ещё немного, и Ардглас был бы его, — сузив глаза, продолжал свои размышления вслух сид. — Впрочем, плевать. Он промахнулся, ты у меня в руках, и дело за малым.

— Бран, подожди, — почти умоляюще сказала Гнеда, увидев, что он собирается уходить. — Я… Я не хочу… Должен быть иной способ…

Его глаза снова стали жёсткими и непроницаемыми.

— Ты не поняла? Мне всё равно. И скажи спасибо, что я нашёл тебя раньше Финтана. А покуда мы в одной упряжке, лучше тебе быть покладистой, а то у меня тоже кнут наготове.

Он вышел, задёрнув за собой занавеску.

Гнеда была даже благодарна Брану за его грубоватую прямоту. По крайней мере, он открыто дал понять свои цели и место, отведённое ей в их достижении. Но это не меняло того, что Гнеда оказывалась бессловесным орудием, у которого не спрашивали ни согласия, ни мнения. Всё, что сид хотел — лишь воспользоваться ею, не заботясь ни о том, что она чувствует, ни о том, что будет с девушкой потом, когда он достигнет желаемого.

Нет! Она не позволит так обращаться с собой. Ни ему, ни кому бы то ни было другому. Но действовать сгоряча Гнеда тоже не собиралась. Она ощущала слабость, и, когда попыталась встать, поняла, что Бран неспроста решил отсидеться. Девушка и вправду едва была в состоянии шевелиться, но она уже знала, что пища и движение помогут оправиться быстрее.

Кроме того, прежде чем бежать, необходимо было понять, где они находятся и сколько людей в распоряжении Брана. Он охотно разговаривал с ней, и это нужно было повернуть в свою пользу. Поэтому следующие несколько дней Гнеда приглядывалась.

Бран каждый раз сам приносил ей и еду, и горькое, вяжущее питьё, пахнущее дубовым листом и омелой, от которого девушке и в самом деле становилось лучше. Уходя и приходя, он каждый раз наглухо задёргивал занавесь, не позволяя Гнеде ни рассмотреть дом, ни увидеть его сообщников.

Девушку мучал кашель, но Бран позаботился и об этом. В первый раз, когда Гнеда зашлась в особенно сильном приступе, сид появился перед ней с небольшой склянкой сероватой мази в руках. Без лишних предисловий он откинул одеяло и уже привычным движением потянулся к Гнеде, когда девушка опомнилась и в ужасе хлестнула по его руке, прежде чем он успел коснуться её груди.

Удар был чувствительным, и девушка запоздало испугалась, но Бран не разозлился, лишь холодно заметив, что делал это много раз, пока Гнеда была без сознания. Он также бесстрастно сообщил, что не возит с собой чернавок и всё это время ухаживал и переодевал Гнеду собственноручно. Девушка едва не сгорела со стыда, осознавая, в каком зависимом и уязвимом состоянии оказалась, в какой-то миг испугавшись, что Бран скажет что-то унизительное о её теле. Что Гнеда больше напоминает парня, чем девушку. Что он видел и покрасивее. Но сиду, кажется, даже не приходило в голову оскорблять свою невесту.

Что, впрочем, не мешало ему пользоваться её беззащитностью. Бран отказывался вернуть Гнеде одежду, заявляя, что, пока она валяется в постели, та ей без надобности. Это был ещё один способ держать пленницу на привязи, бесправную и беспомощную. Поэтому, почувствовав себя достаточно окрепшей, чтобы подняться, Гнеда вышла к столу, где сид сидел в окружении своих людей. Она ликовала в душе, увидев, как сползает ухмылка Брана. Оживлённая дотоле беседа разом стихла, и Гнеда делала над собой усилие, чтобы не сбежать обратно в свой угол, когда дюжина очей устремилась на неё, стоящую босиком, в одной рубахе.

Первым опомнился сам Бран, резко поднявшийся из-за стола. Он подошёл к Гнеде, заслоняя её собой, и злобно прошипел, оттесняя обратно:

— Ты бы ещё нагишом заявилась!

— Верни моё платье, — невозмутимо прошептала в ответ Гнеда. — А то тебя твои гридни засмеют, что не умеешь невесту одеть, — добавила она с издёвкой.

Кажется, Гнеда даже слышала, как клацнули зубы Брана, когда он впихнул её за занавеску. И пусть в тот день девушка осталась без ужина, на следующее утро она нашла на лавке свою порванную, но выстиранную рубаху, верхницу и, к её изумлению и неожиданной радости, плащ Бьярки. Но, сколько она не обнимала его и не пыталась принюхаться, заветный запах исчез.

За этим занятием Гнеду и застал Бран, как обычно без предупреждения ворвавшийся в её закуток. Он покосился на серую груду ткани в руках девушки, но ничего не сказал.

— Смотрю, тебе лучше, — сухо заметил он. — Идём.

Они завтракали вдвоём в полной тишине. Закончив, Бран встал, вытерев рот. Он уже не усмехался и был сумрачен.

— Не вздумай больше играть со мной, — сказал сид негромко, но что-то в его голосе заставило ладони девушки вспотеть, — и не надейся меня обхитрить. — Гнеда опустила глаза, пытаясь незаметно проглотить ком, застрявший в горле. — Я вижу тебя насквозь.

***

В дружине Брана было около десяти человек. Они редко собирались все вместе и явно имели приказ своего господина не общаться с пленницей кроме крайней необходимости, но Гнеда потихоньку пыталась их пересчитать и запомнить. Среди них девушка заметила одно лицо, показавшееся знакомым. Впрочем, она могла ошибаться.

Со временем Бран позволил Гнеде выходить на улицу, но она знала, что находится под неустанным надзором, даже если казалось, будто никого поблизости не было. Гнеда не сомневалась, что люди сида были хорошими воинами. Хотя бы потому, что им удалось выкрасть её из самого княжеского детинца и уже некоторое время успешно скрываться. Да и Фиргалл когда-то отзывался о Бране и его окружении как о суровых и отчаянных бойцах, так что Гнеда не обманывалась на их счёт.

Бран, сильно тяготившийся затянувшимся бездействием, почти каждый день отъезжал на охоту. Оказалось, у него жил ловчий ястреб, которым он очень дорожил. Гнеда пробовала пошутить, что скорей ожидала увидеть его ручной птицей ворона, но сид болезненно воспринял её безобидные речи, решив, что она потешается над ним.