Пташка (СИ) - Скворцова Ксения

Ивар почувствовал, что дыхание перехватывает. Краем сознания он отметил, как перекатились под кожей желваки Бьярки, когда тот сглотнул.

Он никогда не смотрел с этой стороны. Видел в девчонке только предательницу. А ведь это было… Не лишено смысла?

Ивар сморгнул и уставился на Бьярки, снова сверлившего глазами пол. Именно это пришло ему в голову тогда, под утро? Это заставило его «успокоиться»?

— Но ты ведь… Ты хотел сам жениться на ней, — осторожно проговорил князь, не зная, как воспринимать слова побратима.

— Хотел, — вскинул голову Бьярки, и чёлка знакомо отлетела с голубых глаз, — и она мне отказала, если ты помнишь. Своеобразно, но недвусмысленно, — добавил юноша с усмешкой, но на дне его очей был лёд.

Бьярки смотрел на него, раскрытый до предела, голый, выпотрошенный, и волна мурашек прокатилась от шеи к затылку Ивара.

— Ты на всё готов ради неё, не так ли? — тихо проговорил князь. — И как же ты себе это представляешь? Будешь дружкой на нашей свадьбе? Станешь сторожить, когда нас сведут в клеть?

От ответа Бьярки спасла внезапно открывшаяся дверь. На пороге возник растрёпанный, запыхавшийся Воила. Его глаза были широко распахнуты, а руки тряслись.

— Княже! Не вели казнить! Где твои ноги, там наши головы! — он повалился на пол перед Иваром.

— Встань! Что стряслось? — резко спросил князь.

— Пленница… Её... Она…

— Что? — взревел Бьярки, яростно хватая гридня за края накидки.

— Господине, пощади! Дозволь молвить! — Ивар положил руку на плечо Бьярки, заставляя друга выпустить Воилу. — Мы с Безуем пришли сменять ночную стражу, глянь, а никого у клети. Дверь на засове. Открываем, а там… Они… порубленные лежат.

— Что с девушкой? — прорычал боярин.

— Нет её нигде. Только они там, все в крови... А её нету.

Бьярки оттолкнул локтем заикающегося кметя, заслонявшего проход, и рванулся во двор. Стойгнев, нахмурившись, последовал за побратимом.

Возле холодной уже собрались люди, но все расступились, смолкая и опуская головы, завидев князя. Войдя в растворённую настежь дверь, Ивар увидел убитых стражников. Бьярки метался по клети, отказываясь признать очевидное. Её здесь не было.

Судимирович остановился у стены, где болтались обрывки цепи. На одном из них в переплетении звеньев застрял клок белой ткани, по которому пробегала алая полоса незатейливой вышивки. Юноша выпутал его и сжал в кулаке. Он не смотрел на Ивара.

— У нас завелась крыса — кто-то открыл им ворота. Я соберу всех в гриднице, — раздался негромкий голос Борзуна сзади. — Они не могли далеко уйти. Велишь снарядить погоню?

Ивар молча кивнул, и Борзун так же неслышно исчез.

— Заблудшее дитя, а, Бьярки? — с горькой усмешкой спросил он побратима. — Одинокое и невинное?

— Ты заковал её в цепи, князь? — тихо проговорил тот вместо ответа.

— Да, но даже они её не удержали, как видишь, — с невольной издёвкой вымолвил Ивар.

Бьярки не отрывал глаз от крючьев на стене.

— Прикажи мне поехать с ними.

— Ты уверен, что хочешь… — с сомнением начал Ивар.

— Да, — не дал ему договорить боярин. — Я найду её.

— Как знаешь, — ответил князь, равнодушно поводя плечом.

Бьярки коротко поклонился и скорыми шагами вышел вон.

Ивар нагнулся, чтобы поднять с пола застёжку, почти примёрзшую к задубевшим доскам. Он покрутил её перед собой, поглаживая плавные, знакомые с детства очертания. Странно, но только теперь он заметил, что медведь на пряжке оскаливается на него.

34. Под вороновым крылом.

Тепло… Так тепло… Все меха, что найдутся в доме, так он сказал?

Гнеда улыбнулась, блаженно сворачиваясь под одеялом, притягивая коленки к груди. Она давно не спала так сладко и забвенно.

Открывать глаза совсем не хотелось.

В доме было жарко натоплено. Сладковато и свежо тянуло принесёнными с мороза дровами. Ветер надсадно гудел в трубе, но огонь деловито шуршал в печи, и было особенно уютно знать, что там, за стенами, бушует непогода.

Дрёма постепенно слетала с девушки, и она потихоньку прислушивалась к остальным звукам. Негромкие мужские голоса мирно журчали совсем поблизости. Один из них, низкий, с хрипотцой, другой — более звонкий и высокий. Гнеда не могла разобрать речей, но… Этот язык было невозможно спутать ни с чем иным.

— Фиргалл! — вскрикнула девушка, одновременно распахивая очи.

Свет был неяркий, но достаточный, чтобы позволить разглядеть человека, подошедшего на оклик и одёрнувшего занавесь, которой была отгорожена кровать Гнеды. Его лицо, действительно, чем-то напоминало сида. Серые внимательные глаза смотрели пытливо и с любопытством. Тёмные в рыжину волосы были собраны в косы у висков, как у Айфэ. Небольшой, но заметный рубец на щеке утопал в щетинистой бороде. На вид он был немногим старше Стойгнева.

— Нет, — сказал незнакомец с лёгкой усмешкой, чуть смягчившей грубость его черт, — здесь нет старого лиса. Только молодой ворон, — добавил он, улыбнувшись во весь рот, без стеснения наслаждаясь её изумлением и страхом.

Гнеда рывком села.

Мысли в голове сбились в одну запутанную кучу. Ворон? Так это, должно быть…

— Ты — Бран? — выдавила она, с трудом оживляя в уме слова, от которых успела отвыкнуть за время жизни в Стародубе. — Как… Как я оказалась здесь?

Девушка принялась лихорадочно оглядываться. Она судорожно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, и, видимо, безуспешные старания отразились на её лице, поскольку Бран решил помочь.

— Для начала, можешь поблагодарить меня. Мы пришли как раз вовремя. Ещё бы несколько часов, и от моей прекрасной невесты остался бы окоченевший труп. — Гнеда не знала, что из услышанного испугало её сильнее, слово «труп» или «невеста». — Ты была без сознания, так что можешь не стараться. Этот недомерок совсем не умеет обращаться с женщинами.

В его глазах снова мелькнула искра насмешки.

— Ты освободил меня? — наконец, дошло до Гнеды.

— Я похитил тебя, — прохладно уточнил сид, — и потратил много сил и времени на то, чтобы ты не отошла к нашим общим достославным праотцам по дороге. А всё остальное зависит от того, насколько уступчивой и благоразумной ты окажешься.

— Как это благородно с твоей стороны, — просипела Гнеда, натягивая одеяло на начавшие зябнуть плечи.

— О нет, — рассмеялся Бран, — я не скрываю своих намерений, и тебе они вполне известны, как я вижу. Увы, в них нет ничего благородного, только расчёт.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь… — начала было девушка, но сид грубо перебил её.

— Мне не нужно твоё согласие, — он чуть наклонился к ней, и в миг назад насмешливых глазах сверкнула угроза. — Я не для того столько лет ждал своего часа, рыская по горам и лесам, живя в лачугах, подвергая себя и своих людей опасности, чтобы ты мне теперь указывала! Ты обязана мне жизнью! Болезнь сожрала бы тебя, если б не я! Твой ненаглядный князишка, видно, совсем умом тронулся, едва не испортил мне всё под конец!

Девушка забилась в угол кровати. Бран говорил неприглядные вещи, но в одном он был прав. Гнеда жива. Жива, и это главное.

Она закрыла глаза, и воспоминания о тёмной клети с цепями и срывающем с неё одежду Стойгневом хлынули в голову. Холод. Боль.

Гнеда посмотрела на свои руки. На ней была чужая, видавшая виды рубаха с зелёными узорами, похожими на извивающихся змей, каких не вышивали в Залесье. Девушка медленно отодвинула ткань. Запястья оплетали уродливые багрово-синие пятна.

— Что, — фыркнул Бран, следя за взглядом Гнеды, — хороши зарукавья подарил он тебе напоследок?

Девушка, поёжившись, вернула сукно на место, вновь пряча руки под одеяло.

— Где мы? — спросила она, стараясь придать спокойствие своему голосу, снова осматриваясь вокруг.

— В окрестностях Стародуба, — уже почти не враждебно ответил сид. — Пришлось спрятаться в одном укромном месте, пока ты не оклемаешься и не сможешь ехать сама. Твой дружок отправил нам вслед охоту, что не упрощает дела, — добавил он с досадой, поигрывая висящими на поясе ножнами.