Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Филип Фармер

Шестиугольных сооружений из светящегося материала было два, и каждое по величине равнялось газовой камере цеппелина.

Роберт поспешил объяснить новость Лугарну. Вождь уже знал о вратах и выкрикивал приказы. Он давно пообещал Вольфу выполнить соглашение, когда найдутся врата; Вольф с лучеметом и Властелины смогут покинуть Абуту.

Следовало торопиться и снизить летающий остров так, чтобы он пролетел над Мицой, Матерью Островов, на желаемой высоте, прежде чем отправиться дальше. Поэтому Властелины, не мешкая, спустились на нижнюю палубу, где для них уже приготовили упряжки на пузырях для спуска. Они застегнули пояса вокруг плеч, груди и ног и пошли к отверстию. Лугарн и абуталы, пришедшие проводить гостей, стояли вокруг. Из всех Властелинов они попрощались только с Вольфом и Лувахом, расцеловали их и вручили по цветку молодого газового растения. Крикнув «до свидания», Вольф прыгнул в люк и устремился вниз со скоростью падающего парашютиста, за ним последовали остальные Властелины. Вольф наметил поляну между фрондами, однако не принял в расчет ветер и врезался в верхушку дерева, которая спружинила, оборвав его падение. Остальные также приземлились успешно, хотя некоторые ушиблись. Теотормону, весившему четыреста пятьдесят фунтов, выделили дополнительную упряжь, но, тем не менее, он опустился гораздо быстрее других. Приняв удар на ноги, он упал, перевернулся и тут же с воплем подскочил, стукнувшись обо что-то головой.

Дожидаясь, пока все придут в себя, Вольф помахал рукой илманирам, выглядывавшим из донных отверстий. Летающий остров удалялся все дальше и дальше и вскоре исчез из виду. Властелины начали пробираться через джунгли к горе. Они держались настороже, так как видели с Абуты много местных деревень. Однако на пути к вратам аборигены им не встретились, и вскоре путешественники стояли перед высокими гексагонами.

— Почему два? — осведомился Паламброн.

— Очевидно, загадка нашего отца, — пожала плечами Вала. — Одни врата ведут, очевидно, в его дворец на Аппирмаздуме. Другие — кто знает?

— Как же быть? — спросил Паламброн.

— Тупица! — не сдержалась Вала. — Конечно, придется рисковать.

Вольф слегка улыбнулся; с тех пор как Вала развлекалась с Паламброном, она обращалась с ним с еще большим презрением, чем с другими. Паламброн был сбит этим с толку. Очевидно, он ожидал своего рода благодарности. Вольф сказал:

— Мы все должны пройти в одни врата. Было бы неразумно разъединять наши силы. Правильные врата или нет, но следует держаться вместе.

— Ты прав, брат, — согласился Паламброн. — Кроме того, если мы разделимся и одна группа доберется до Уризена и убьет его, то захватит власть и, конечно, предаст тех, кто пошел во второй группе.

— Призывая держаться вместе, я не это имел в виду, — заметил Вольф. — Но мыслишь ты правильно.

— Макушкой он мыслит, — буркнула Вала, — из Паламброна такой же никудышный мыслитель, как и любовник.

Паламброн побагровел и схватился за рукоятку меча.

— Мне надоело сносить твои оскорбления, мегера! — гневно вскричал он. — Еще одно слово, и твоя голова повалится с плеч.

— Вам еще представится случай воспользоваться оружием, — вмешался Вольф. — Попридержите свой пыл для того, кто находится по ту сторону врат.

Тут в сотне ярдов он заметил какое-то движение. За ними наблюдал туземец. Вольф не прочь был узнать, не пытался ли кто-нибудь из местных жителей пройти через врата. Если попытки предпринимались, то исчезновение людей наверняка пугало аборигенов, и место, возможно, считалось запретным.

Он интересовался реакцией туземцев также и потому, что рассчитывал в будущем на их помощь. Однако он просто не мог позволить себе потерять на расспросы ни одной секунды. Хрисеида томилась в крепости Уризена, и каждое мгновение в застенках причиняло ей не только моральные, но и физические страдания.

Вольф вздрогнул и постарался выбросить из головы мрачную картину, вставшую перед его мысленным взором. Следовало сосредоточиться на насущных делах. Он окинул взглядом Властелинов, внимательно наблюдавших за ним. Хотя они и стали бы отрицать это, но в душе считали его вожаком. Вольф не был самым старшим, он был моложе одного из кузенов. Но когда наступал кризис, он действовал решительно и дальновидно. У него имелся лучемет. Однако главная причина крылась в другом — в том, что Властелины внутренне ощущали в нем некоторую внутреннюю силу, которой не обладали сами, хотя и в этом они не признались бы, если их спросить. Жизненный опыт землянина развил в нем умение в делах, которые прочими считались слишком низменными, чтобы марать себе руки. Избавленные от тяжелого труда и необходимости заниматься простыми или, на их взгляд, примитивными вещами, они чувствовали себя потерянными. Когда-то Властелины создавали миры, теперь же стали не лучше дикарей, которых так презирали. Только Джадавин, или Вольф, как его стали теперь называть, был тем единственным человеком, кто знал такие варварские миры.

— Те врата или эти... — пробормотал Вольф. — На все воля случая... ини мини мики мой.

— Что это за тарабарщина? — поинтересовалась Вала.

— Один из земных языков. Сейчас поймете. Поскольку Вала здесь единственная женщина...

— Но более мужчина, чем большинство из присутствующих, — объявила она.

— ... поэтому, почему бы ей не выбрать, в какие ворота войти? Думаю, этот метод ничуть не хуже других.

— Сукина дочь в жизни не поступала правильно, — возмутился Паламброн. — Но, впрочем, пусть выбирает. Мы пойдем не в те врата, которые она укажет, а в другие — тогда уж точно не ошибемся.

— Дело ваше, — пожала плечами Вала. — Но я говорю, надо идти в те врата.

Она указала на гексагон справа.

— Что ж, прекрасно, — сказал Вольф. — Поскольку у меня лучемет, я пойду первым. Не знаю, что ждет меня по ту сторону. Скорее всего, там — смерть, но трудно сказать, какую форму она примет. Однако на прощание мне хотелось бы напомнить вам вот о чем. Было время, когда мы, браться мои, кузены и сестры, любили друг друга. Тогда была еще жива наша мать, и мы были счастливы. Мы боялись отца, мрачного, страшного, далекого Уризена. Но не чувствовали к нему ненависти. Потом мать умерла. Как это случилось — никто не знает. Кое-кто, и я в том числе, уверены, что мать погибла от руки Уризена. Ведь не прошло и трех дней после ее кончины, как отец взял в жены Арагу, Властительницу соседнего мира, и таким образом объединил ее и свои владения.

Но пусть убийца матери неизвестен, зато мы все знаем о том, что последовало за ее смертью. Уризен пожалел, что имеет детей. Он был одним из немногих, кто воспитывал своих отпрысков как Властелинов. Ведь наша раса вымирает. Мы владеем бессмертием, мы обладаем властью, но род постепенно угасает. К тому же мы заплатили за свое могущество тем, что разучились любить.