Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Филип Фармер

Вольф не бросил лучемет, но подобно другим ринулся к ближайшему укрытию. Лугарн рассказывал ему о черных кометах, время от времени появляющихся над планетой, так что Вольф представлял себе последствия.

Вольф мчался к люку, когда раздался свистящий звук. Над главной палубой повис дым, в стенах появились дыры. Нечидлор, нависший на высоте десяти футов над островом, неистово замахал пятидесятифутовыми крыльями, пронзительно заревел и рухнул на палубу, кожа его была продырявлена в нескольких местах, крылья дымились. Повсюду на палубу падали крылатые люди и вместе с ними падали абуталы. Трупы подергивались от ударов раскаленных капель.

Ударом ртути, или как его здесь называли, живого серебра, у Вольфа выбило из рук лучемет. Наклонившись, он подобрал его и возобновил бег. На минуту перед люком образовалась пробка: Властелины расталкивали друг друга, ругались и взывали к Jlocy. Некоторые даже молили Уризена и поминали умершую мать.

На какое-то мгновение у Вольфа мелькнула дикая мысль расчистить себе путь лучеметом. Именно так поступил бы любой из них, за исключением разве что Луваха. Оставаться снаружи означало быть убитым. Каждая секунда была дорога.

Однако каким-то образом толпившиеся пробились в люк, и уже другие пробивали себе путь к спасению.

Что-то раскаленное прожгло Вольфу брюки, свистнуло над ухом, задело затылок. Вольф сиганул вниз головой и, пролетев вдоль невысокой лестницы, приземлился на обе руки, выпустив при падении лучемет. Паламброн, стоявший у люка в следующий пролет, вскрикнул и нырнул в отверстие. Роберт заглянул в колодец и увидел, что все Властелины падали в кучу, крича и ругаясь. Паламброн восседал сверху. Однако никто вроде бы не пострадал.

В другое бы время Вольф рассмеялся. Теперь же он был слишком занят соскабливанием горячей ртути с волос. Затем осмотрел ноги и, удостоверившись, что раскаленные капли лишь задели его, спустился по лестнице. Следовало укрыться как можно ниже. Если ртутный ливень продолжится, верхние палубы будут разрушены. А если огненные капли поразят большие пузыри, то останется лишь сказать всему прости-прощай.

Глава VII

Вала со смехом приветствовала его в полумраке шарообразного отсека. Смеялась она не в истерике — она испытывала подлинное наслаждение поворотом событий. Вольф не сомневался, что, будь у сходен светлее, он, несомненно, разглядел бы в ее глазах счастливый блеск.

— Рад, что ты находишь это смешным, — произнес он. Его качало от усталости, кровь нечид лоров покрывала его с головы до ног, одежда липла от пота. — Ты, Вала, всегда была со странностями. А став женщиной, испытывала куда больше удовольствия от вида крови, страданий, чем от любви.

— Не забывай, я — Властительница, — сказала она. — Дочь своего отца. И, как можно было бы добавить — сестра своего брата. Ты был точно таким же, Джадавин, пока не превратился в сентиментального человекоподобного Вольфа-выродка и полуземлянина. — Приблизившись и понизив голос, Вала добавила: — Я уже давненько никому не отдавалась, Джадавин. И ты не касался женщины с тех пор, как прошел через врата. А ведь я знаю твою мужскую силу, ты страдаешь, если не переспишь с женщиной хоть раз в день... Отбрось свою непонятную ненависть ко мне! Пойдем. На острове найдется сотня темных и теплых укромных местечек, где нам никто не помешает, я прошу тебя.

Вала говорила правду; как мужчина, он был действительно силен. И теперь Вольф чувствовал, как им овладевает желание, которое он день за днем подавлял делами. А по ночам, ложась в постель, он занимал свои мысли планами борьбы с отцом, стараясь обдумать тысячи случайностей и найти способы уберечься от них.

— Сперва кровавый пир, а на десерт вожделение и страсть, — произнес он. — Не я возбудил тебя, а удары клинков и вид крови.

— И то, и другое, — сказала Вала и протянула ему руку, — пойдем со мной!

Вольф покачал головой:

— Нет! И давай больше не будем об этом говорить. Между нами все кончено раз и навсегда.

Она процедила сквозь зубы:

— Тогда скоро будет кончено и с тобой, еще никто не смел...

Она резко повернулась и ушла. Потом некоторое время спустя Вольф увидел ее, разговаривающую с принцем Паламброном, затем оба удалились в полумрак переходов.

В первое мгновение он собирался вернуть их. Ведь они, в сущности, дезертировали со своих постов. Опасность нападения нечидлоров, похоже, миновала, но если ртутный ливень усилится, то капли ртути могут серьезно повредить или даже разрушить остров.

Вольф пожал плечами и отвернулся. В конце концов, его никто не выбирал командиром. Властелины согласились сотрудничать лишь формально, а о мерах наказания вообще не было сказано ни слова. Кроме того, любую попытку с его стороны остановить парочку, все расценили бы как проявление ревности. И нельзя сказать, что подобное объяснение не было лишено оснований. Ему действительно стало больно, когда Вала ушла с другим мужчиной; очевидно, что она все еще нравилась ему. Что делать, если эхо чувств, которые он питал к ней более пятисот лет назад, все еще сохранялось в его сердце, и даже предательство не стерло воспоминаний?

Вольф осведомился у Лугарна:

— Как долго длится такой ливень?

— Около получаса, — ответил вождь. — Капли проносятся вместе с черной кометой. Мы называем их смехом Уризена. Только Уризен, жестокий и кровожадный, мог создать такую напасть. Он наслаждается страданиями своего народа.

Лугарн относился к Уризену иначе, чем Властелины. За многие тысячелетия, которые потомки Властелинов провели на этом острове из-за попавших в ловушку предков, имя Уризена стало олицетворять злобное божество в пантеоне абуталов.

Послышался грохот, и Вольф на мгновение испугался, решив, что лопнул газовый пузырь на заднем конце острова. Однако скоро выяснилось, что это взорвалось гнездо нечидлоров. Оно попало под концентрированный поток капель — несущие пузыри стали один за другим выходить из строя. Наконец цепная реакция охватила весь сфероид, и он разлетелся на куски.

Вольф подошел к Теотормону, сидящему в углу на корточках, и попытался заговорить с ним. Брат бросил на него взгляд, полный ненависти и страданий, несколько минут оба молчали. Наконец Теотормон беспокойно заерзал и произнес:

— Отец говорил мне, что его крепость находится на планете Аппирмаздум. Вокруг нее вращаются четыре планеты, каждая из которых примерно такого же размера, как эта. И все удалены от Аппирмаздума не более чем на двадцать тысяч миль. Планеты не новые, отец создал их, как серию, примерно пятнадцать тысяч лет назад, но держал закрытыми, их врата действовали лишь тогда, когда через них проходил отец, потому они не поддавались обнаружению.