Глеб Белозерский - Лев Демин

В тесной келье было душно. Пахло воском, лампадным маслом. Инокиня Марфа приподняла голову с подушки и устремила взгляд на входившего младшего сына.

- Глебушка… Вернулся, сынок, живой. А мы переволновались за тебя. Больше года в ханском гнезде.

- Да, матушка, больше года. Участвовал в походе ханских войск.

- Слава Богу, живой, невредимый вернулся. Хан-то как к тебе отнесся? Каков этот самый Менгу Темир?

- Хан суров, нелюдим. За весь-то долгий срок только меня трижды принял. Не обласкал, но и обид не чинил. Намекнул, что считает меня своим родичем.

- Спасибо ему и за это.

- Вернулся с ярлыком на княжение. Ты-то как, матушка?

- Видишь, угасаю с каждым днем. Отжила свое. Пища почти не люба. Живу воспоминаниями. Иногда прошу послушницу почитать мне книгу летописей. Слушаю чтение тех страниц, которые когда-то сама надиктовала писцу, и досаду испытываю.

- Почему же досаду? Вы хорошо потрудились вместе с покойным владыкой Кириллом.

- Потрудились, конечно. А если бы начать все сначала… Дед твой Константин и батюшка Василько заслуживали более обстоятельных и ярких страниц. Какие были люди… Константин, строитель Ростова, украшал град храмами и палатами. Василько не захотел склонить голову перед врагом, отказался ему служить и поплатился жизнью.

- Жалею, что отец совсем не остался в моей памяти.

- Ты не мог помнить отца, потому что был совсем мал. А Борисушка немного помнит. Князь Василько любил вас, часто играл, брал на колени. Мне он все повторял, чтобы я нарожала ему больше деток, сынков и дочек.

- Ты часто вспоминаешь его?

- В последнее время Василько часто приходит ко мне в моих сновидениях. Скоро увижу его там… на небе. Скоро уже, Глебушка.

Глеб, как мог, пытался утешить мать, внушить, что она еще не настолько стара, чтобы уходить из жизни. Инокиня отвечала слабым голосом:

- Одряхлела я, сынок. Сколько тяжких напастей свалилось на мою голову… Тяжело все перенести.

Глеб, возвратившись из монастыря, поделился с братом горькими впечатлениями:

- Плоха матушка. Чует мое сердце, что вижу ее в последний раз. Коли случится конец, дай мне знать.

Нанес Глеб визит и владыке Игнатию. Владыка поинтересовался делами, касающимися Сарайской епархии. Белозерский князь рассказал, что епископ Митрофан собирается оставить епархию. И принять схиму.

- Есть ли еще православие в Орде за пределами ханской столицы? - спросил ростовский владыка.

- Встречается среди кавказских ясов, - ответил Глеб.

Он рассказал, что ясы, одни из малых кавказских народов, обитают по обе стороны Кавказских гор. Южные ясы подчиняются власти грузинских царей. От грузин они и заимствовали христианство, которое через горные перевалы проникает к ясам северным. Далеко не вся северная часть ясов последовала этому примеру, но иногда можно встретить христианские поселения с храмами. Сарайский епископ считает их принадлежащими к своей епархии.

Когда Глеб собрался отбывать к себе на Белоозеро, брат снарядил для него дощаник и вызвался проводить до Ярославля. Там они нанесли вдвоем визит Федору Ростиславичу и вместе провели пару вечеров за столом. Глеб рассказывал о подробностях кавказского похода…

Достиг Белоозера Глеб в первых числах сентября. Осень стояла сухая, теплая. Деревья еще только начинали золотиться. Озеро было спокойно.

Прибытие князя город встретил колокольным звоном. На берегу Шексны столпились все жители. О судьбе князя Глеба ползли самые невероятные слухи, вызванные его долгим отсутствием. Княгиня Феодора приказала служить в домовой церкви ежедневные службы за его здоровье: из Орды возвращались целыми и невредимыми далеко не все князья.

А вот Глеб Василькович вернулся. Княгиня Феодора бросилась ему навстречу в порыве радости, судорожно обнимала его, орошала лицо слезами. Княжич Михаил, подбежав к отцу, уцепился за полы его кафтана и тоже громко кричал от радости. Только маленький Роман смотрел издалека на эту сцену с недоумением: отец еще плохо запечатлелся в его памяти.

Среди встречавших были Григорий Меркурьев, управляющий делами княжества в отсутствие Глеба, и его сын Власий, командовавший остатком дружины.

- С прибытием, княже, - торжественно произнес Григорий. - Заждались, заждались тебя. Невесть что думали. Ведь из Орды не все князья живыми возвращаются, иных и в гробу привозят.

- Видишь, живой.

- Слава Богу. Когда прикажешь с докладом явиться?

- Завтра, нет, лучше послезавтра. Отоспаться надо с дороги, в кругу семьи побыть.

- Как тебе угодно, батюшка.

Глеб поприветствовал толпу белозерцев, приветливо помахав ей рукой, и направился в княжеские палаты.

Феодора заставила его встревожиться. Долгое отсутствие мужа и неведение о его судьбе вызвали у нее нервное перенапряжение. На этой почве возродилось старое легочное заболевание. Она надрывно кашляла и выплевывала комки слизи, окрашенные кровью. Да и младший сынок ее беспокоил.

Роман рос, в отличие от крепыша и живчика Михаила, хилым и неразвитым ребенком. Его не увлекали детские игры. Он почти не говорил. Постоянно простужался, даже в летнее время.

Глеб по совету знахарей велел жене пить горячее молоко с медом и ежедневно принимать парную баню. Княгиня терпеливо выполняла все советы мужа, хотя она знала, что у нее развивается легочная болезнь, та самая, из-за которой ушла преждевременно из жизни ее мать.

Зато радовал Глеба старший, Михаил, бойкий, пытливый мальчуган. Иногда он задавал отцу столь неожиданные вопросы, что ставил его в затруднение.

- А почему хан такой всемогущий? Почему все его боятся? Почему русичи должны платить хану дань?

- Видишь ли… - Глеб не сразу подобрал ответ. - На твой вопрос не просто ответить.

- А ты ответь не просто.

- Изволь. У хана было много военной силы. А Русь оказалась раздробленной между многими князьями. Князья не ладили между собой, ссорились. Не могли объединиться и дать достойный отпор ханским войскам. Терпели поражение поодиночке. А некоторых, самых непокорных, ордынцы убивали, как убили твоего деда Василька Константиновича.

- А за что его убили?

- За то, что отказался служить хану и присоединиться к его войску.

Глеб Василькович решил, что настало время учебы для сына. Игумен Иринарх прислал монаха Далмата, и Глеб долго обсуждал с ним программу обучения княжича. В итоге долгого обсуждения программа приобрела такой вид. Сперва уроки письма и чтения. С помощью отца Далмата Глеб отобрал среди своих книг написанные крупным и четким почерком, понятным для малолетки. Потом пойдут простые задачки на сложение и вычитание. Решили, что для первого года обучения такой программы хватит.

В последующие годы программа будет расширяться и углубляться. На уроках чтения станут привлекаться богослужебные книги и летописи. Арифметика дополнится действиями. А священное писание должно предусматривать изучение Библии, творений отцов церкви. Конечно, от ученика будут требовать заучивания основных молитв. И постепенно он станет приобщаться к изучению истории Руси по летописным книгам и житийным сочинениям.

Глеб Василькович вспомнил, что когда-то сам проходил такую программу обучения под руководством владыки Кирилла и матери Марьи Михайловны.

Григорий Меркурьев о делах докладывал князю Глебу обстоятельно, не спеша. Сперва представил отчет о сборе ханской дани за последний год. Начал со своей обычной присказки:

- Если бы не эта ненасытная прорва, как бы мы жили, княже… Жили не тужили.

- Это ты уже говорил мне не раз, - остановил его Глеб. - Давай о деле.

Селения по Белому озеру, Ковже и Шексне Меркурьев объезжал сам. Здесь сбор дани затруднений не вызвал. Также сполна расплатились городские купцы и мастеровые. Если не было возможности выплатить дань деньгами, расплачивались готовой продукцией. В дальние волости по Каме, Шоле, Суде, Андоге, к северным озерам Григорий посылал своих помощников. Случалось, в дальних волостях у обитателей не было денег, чтобы выплатить ханскую дань и княжью десятину: откуда у земледельцев и охотников где-нибудь в верховьях Суды или на озере Лаче возьмутся деньги? В таких случаях управляющий княжеским хозяйством соглашался на натуральную оплату. Годились шкурки соболя, горностая, чернобурой лисицы, в крайнем случае, белки или рыси или же бочонок меда или красной икры. Меха управляющий потом сбывал новгородским купцам, а вырученные деньги шли в казну.

- Не простой вопрос задаешь, княже, - ответил уклончиво Меркурьев. - А если я спрошу, сколько твоих подданных проживает на белозерской земле?

- Могу сказать только приблизительно.

- Вот и я скажу только приблизительно - сполна ли собрал я ханскую и твою дань. Когда ханские люди проводили перепись, не мало ли мы утаили людишек? В нашем лесном, болотистом крае сделать сие было совсем не трудно. Вот и людишкам затаиться от нас тоже не составляет труда. Прячутся по лесным выселкам, отгораживаются от мира болотами, непроходимыми дебрями. Много ли таких неведомых обитателей - один Бог знает. Собрал то, что смог, что было в моих силах. Вот мой ответ.