Королевства Глубин - Линн Абби

должен попасть на остров Огненной Бури и сказать волшебнику Давриму, что Аварнот пал. Древнее зло снова освободилось. Чёрная армия готова напасть на Фаэрун прямо сейчас, и нужно предупредить волшебников об этом.

Она сделала паузу, потом добавила:

- Пожалуйста, Морган. Мне нужна твоя помощь.

Он молча проклял судьбу, отделявшую его от своего заветного желания в тот самый миг, когда узнал о нём. Уйти будет сложно, но Морган знал, что сделает это. Слишком многое стояло на кону.

Авадриэль улыбнулась, будто прочитав его мысли, и подошла поближе.

- Спасибо, - просто сказала она, и легонько коснулась его губ своими.

Морган закрыл глаза при её прикосновении. Аромат Авадриэль окружил его, опьяняя своей утончённостью. Их губы снова встретились, на этот раз крепче. По нему прокатилась волна желания, дикого и сильного, как разрывное течение. Мир поблек в этой страсти, оставляя лишь приливы и отливы тел.

Спустя какое-то время Авадриэль отстранилась.

- Морган, - тихонько, грустно прошептала она в сумраке пещеры.

Он кивнул и вытер слезу, расцветшую в её глазах.

- Знаю... пора.

С этими словами он встал и забрался в лодку.

- Я вернусь, как только смогу.

Он взял весло и медленно погрёб наружу, под грубый свет дня.

Морган позволил ритмичным ударам весла по воде поглотить его на следующий час. Море колыхалось и пенилось вокруг, угрожая перевернуть его утлое судёнышко. Нос лодки тяжело ударился в накатившую чёрную волну, и на лицо хлынула пена. Настойчивое жжение в груди и уставших руках, тяжёлый свист воздуха в лёгких, грубое дерево, натирающее голую кожу — это были его жертвоприношения, молитва богам его народа.

Боги не ответили.

Медленно, с помощью одной лишь силы воли он прокладывал путь по волнующейся воде. Когда его силы истощились и весла стали весить, как железные якоря, он вспомнил  Авадриэль. Воспоминание о её губах, о солёном вкусе её языка возобновило его решимость. Слишком многое стояло на кону — его дом и его сердце. Он не может потерпеть неудачу.

После полудня жар солнца высушил пот на его теле. Язык раздулся, разбух, как кусок вываренной кожи. С глубоким вздохом Морган отложил вёсла и дал своим мышцам короткий отдых. Прикрыв глаза, он оглядел горизонт. Несколько лет назад они с друзьями улизнули и поплыли к острову волшебника на спор. Хотя ни один из бесстрашной банды исследователей так и не ступил на остров, Морган — единственный из всех — провёл свою лодку вдоль скалистого берега этого запретного места.

Даже сейчас, под палящими лучами солнца, воспоминание заставило его задрожать. Башня Даврима, пугающая и одинокая, поднималась с островного коралла, как зуб какого-то великанского кита. Когда Морган в детстве вёл своё судёнышко вдоль острова, он не мог отделаться от мысли, что волшебник использует какое-то смертоносное заклинание из своего арсенала, чтобы покарать нарушителя.

Удар волны вывел его из задумчивости. До острова по-прежнему оставалось немалое расстояние, и он чувствовал, что время на исходе.

К вечеру, когда солнце начало свой ленивый спуск, волны улеглись. Морган торопливо вытер лоб и оглядел безмолвную сцену. Море было спокойным и ровным, его поверхность, по которой пробегала лишь лёгкая рябь, напоминала блестящую на солнце грань сине-зелёного самоцвета. Вдалеке он различил небольшую тень, тёмное пятнышко на горизонте, которое могло быть только башней Даврима. Прежде чем Морган смог порадоваться своей удаче, в глаза бросилось то, что вырвало проклятье из его пересохшей глотки. Издалека на него надвигалась тёмная и зловещая стена клубящегося тумана.

Испугавшись, Морган возобновил свои усилия, надеясь достичь места назначения прежде, чем его лодку поглотит туман. Моряки из его деревни называли такую неестественную погоду Дыханием Амберли. Туман часто завлекал ничего не подозревающие суда в морскую могилу. Зачастую обречённые корабли не могли спасти даже сигнальные костры на утёсах аламберского побережья.

С решительным вздохом Морган снова взялся за работу. Мускулы, и без того доведённые до предела, отчаянно запротестовали, но он не останавливался. Казалось, в этом безмолвном мгновении время начало застывать, пока юноша не почувствовал себя запертым в наброске какого-то художника. Он продолжает грести, это Морган знал точно, но остров как будто бы не приближался. Сначала он подумал, что грезит, пока носа лодки не коснулось первое перистое облако тумана, а следом за ним и другие, и мгла сомкнулась вокруг плотным покровом. В отчаянии он огляделся, разыскивая остров, любой ориентир в окружившем его море серости, но всё напрасно. Даже солнце, ранее хлеставшее его кожу своими свирепыми лучами, повисло блеклым и тёмным — укрытый самоцвет в мглистом небе. Охваченный отчаянием и немалой долей злости из-за несправедливости происходящего, Морган свирепо закричал в полотно тумана.

- Будь оно всё проклято! Я не сдамся. Я не могу!

В ярости он ударил кулаком по уключине и продолжал выкрикивать проклятия туману, богам, волшебнику в его трижды проклятом замке, но прежде всего — себе, за то, что вообще согласился на эту тщетную затею.

Раздавшийся в ответ крик чайки так сильно удивил его, что он замер на полуслове. Крик снова раздался в тумане, эхом отражаясь в серой дымке, а затем птица приземлилась на нос его лодки. Испуганный появлением чайки, Морган даже не задумался, почему она улетела так далеко от берега.

- Эй, странная ты чайка, - с жалостью сказал юноша. - Улетай, пока не застряла в тумане, как бедный сын рыбака.

Крупная чайка просто наклонила голову и уставилась на юношу серьёзным взглядом.

- Кыш! - крикнул он наконец на глупое создание, позволив раздражению и злости проникнуть в свой голос. Не обращая внимания на крик, птица продолжала его разглядывать. Наконец, чайка с тихим клёкотом ударила крыльями и поднялась на несколько футов над лодкой. Только тогда Морган заметил небольшой кристалл у неё в когтях. Когда он посмотрел на него, камень начал слабо пульсировать, озаряя мглу.

Птица снова приземлилась на лодку, бросив понимающий взгляд на Моргана, а затем снова поднялась в воздух, повиснув в нескольких футах над лодкой. Удивительно, но свет кристалла смог немного разогнать туман, позволив ему видеть окружающее на несколько шагов во всех направлениях.

Морган был озадачен, но не хотел отказываться от этого странного подарка. Он опустил вёсла в воду и последовал за чайкой и её сверкающим сокровищем. Прошли часы — или минуты, сложно было следить за временем в окружающей серой мгле — а юноша по-прежнему грёб, следуя за колдовским светом. Без предупреждения он пробился сквозь паучий лабиринт тумана,