Университет успеха - Ог Мандино

в более искушенном варианте: «когда я закончу свою психотерапию»), то все будет хорошо, все мечты сбудутся. Но подобные надежды — не более чем бесполезные заблуждения, иллюзии.

Столь же тщетно обитать в некой прошлой стадии своей жизни, когда «я был моложе», «был крепче», «был жив мой супруг (супруга)» или жить до чего-либо: «до моей свадьбы», «до моего развода», «моей хирургической операции», «моего сердечного приступа», «потери моей работы», «рождения моих детей»... Можно бесконечно перечислять прочие безнадежные тупики, из которых нет выхода.

Чарльз Диккенс изображает трагическую фигуру мисс Хэвишем4’, которая на протяжении многих десятилетий, после того как ее отверг потенциальный жених, временами облачается в пышный свадебный наряд. Монументальная, поразительная трусость! Эта дама боится взглянуть в лицо собственной жизни и увидеть ее такой, как она есть. Если нам нравится нечто подобное, мы тоже можем жить мечтами и хитросплетениями грез, фантазируя о том, что было бы или могло быть. Томас Вулф15" повествует, по сути, о том же в своей книге «Домой возврата нет». Старая водевильная шутка тоже говорит об этом, только иным способом: «Кошелек или жизнь», — требует грабитель. «Возьмите лучше жизнь, деньги я собираю на старость», — таков ответ слишком осторожного и, пожалуй, даже излишне предусмотрительного героя.

Невероятно, но многие люди продолжают придерживаться своего прежнего образа жизни, своих привычек, даже если чувствуют себя жалкими, несчастными, одинокими, скучающими, неадекватными или оскорбленными своим нынешним существованием. Почему? Разумеется, потому, что привычка — очень удобное местечко, куда так легко и уютно спрятаться. Сколько женщин упрямо выходят замуж за нескольких алкоголиков подряд, настаивая, что они «никогда об этом не подозревали»,

А мужчина проводит всю свою жизнь, работая по 6о и даже юо часов в неделю, пытаясь разбогатеть. Почему? Потому что он наблюдал, как его

_i всю жизнь работал до изнеможения и надрывался, никогда не по--воляя себе отдохнуть или развлечься, лишая себя всяких удовольствий, дог труженик так и умер за работой, а теперь его сын вроде бы не хочет, -,гы такое случилось с ним! Не хочет, но действует аналогично!

Некоторые люди пытаются жить сверхосторожно, прибегая к безопасным трафаретам уже сложившихся и устоявшихся образцов поведения, Они не чувствуют себя реализовавшимися, но все же нашли соб-.ценную формулу если не успеха (чем бы он ни был), то возможности избежать неудачи. На самом деле это не что иное, как прижизненная ■чеотъ - когда безопасность становится доминирующим соображением, ивугоду ей жертвуют всем остальным. Но мужчина не в состоянии жить одной только безопасностью. (Да и женщина, конечно, тоже.)

Человеческой жизни неизбежно присущ риск. Каждый следующий вдох - это случайность. Сердечные приступы, автомобильные аварии, апризы налогообложения, проблемы с бизнесом — в любую минуту на I васбез предупреждения могут обрушиться все мыслимые и немыслимые пшовидности плохих новостей и неприятностей. Так что всем нам лень непросто играть в азартную игру под названием «жизнь». В ней трудно сохранять душевное равновесие и поддерживать разумный батане между безопасностью и риском. Время от времени мы склонны возлить слишком много надежд на следующий оборот колеса, а в другие периоды чувствуем себя настолько травмированными и обманутыми, что готовы навсегда прекратить свое участие в этой игре, выйти из нее. Однако цель в некотором смысле состоит в отыскании для себя такого ®ия участия в игре под названием «жизнь», при котором удается не .^спускаться и держать себя в руках, чтобы не сгореть дотла на костре зиоций.

Когда мы выходим за рамки соображений безопасности i малой почтенности в свои привычки, когда начинаем хоть в чем-то вести себя ^Другому, действовать иначе, чем того требует рутина, то обязательно иытываем некоторую напряженность. Это может быгь смеренная или всем небольшая тяжесть в груди либо, при более выраженных симпто-Чускорение пульса, тошнота, диарея, слабость шли даже паника. Если -епишком долго размышляем о возможных последствиях нового по-в жизни, то из подвалов нашего разума выползают крысы праха, ,0НИ М0ГУТ подбить нас. Все новое способно вызва ть прах. Всякий риск 1Кизни очень похож на вложение денег - потенциальная отдача

частично отражает степень риска. И чем выше ставки, тем больше пуга^ игра.

А часы продолжают и продолжают безостановочно тикать. С возрастом время, конечно же, ускоряется; с этим ничего нельзя поделать. Нов любом случае две минуты на «русских горках» проживаются намного интенсивнее и интереснее, чем восемь часов на скучных совещаниях. Разнообразие продлевает время. Перемена пробуждает и возбуждает нас. Проводите время с разными людьми, в разных местах, делая разные вещи — и вы сможете всего за один день испытать заметно больше, чем за рутинную неделю. Периоды высокой эмоциональной интенсивности, как и в случае страстных любовных ласк, могут дщиться намного дольше и удовлетворять нас гораздо больше, чем те же самые физические действия, выполняемые без тени страсти. Воспринимаемое время — материя тонкая и растяжимая, которая зависит от нашего возраста (не поддающегося контролю) и от того, как мы это время употребляем (а вот этим мы как раз в состоянии управлять). Выбор степени интенсивности находится в наших руках. Нам дано время, а уж как и насколько мы его используем — это зависит исключительно от нас самих.

Все представители рода человеческого действительно нуждаются в небольшом стрессе. Эволюция «спроектировала» нас таким образом, чтобы обеспечить выживание в той безусловно стрессовой ситуации, какой является конкуренция за место в пищевой цепи151. Некоторая степень давления просто необходима для нашего здоровья. Конечно, слишком большое напряжение, слишком сильный стресс, как, например, и чрезмерная сила звука, — это плохо. Но полное отсутствие напряжения, подобно полной тишине, лишает нас тонуса и делает неуравновешенными.

Многие люди пытаются застраховать себя от любой возможной опасности. Они хотят пройти через жизнь и никогда не получить травмы, никогда не испытать страха, никогда не быть одинокими. В результате эти индивиды принимают для себя такую формулу жизни, при которой живут ради материальных благ, стараются, насколько это возможно, испытывать как можно меньше эмоций и прячутся за старые привычки. Однако тяга к «естественным» напряжениям и прессам все равно остается. И постепенно эти люди заполняют образовавшийся вакуум внутренним напряжением и стрессами «собственного изготовления» — тревожностью и страхами.

Конечно, люди не говорят себе: «Я намерен придерживаться такого «газа жизни, который минимизирует мои шансы ухватиться за подвергшуюся возможность, и выберу пассивность, даже невзирая на то что удобная стратегия даст мне пустую