Страсть - Майя Бэнкс

Он сидел, похожий на сжатую пружину. Каждая остановка у светофора повергала его в отчаяние. Вдруг он запоздает и она растворится в уличной темноте? Неужели он обречен целую вечность гоняться за ней, заставая лишь следы ее краткого пребывания? Усилием воли Джейс прогнал эту мысль. Бетани принадлежала ему. Он не позволит ей просто так взять и уйти от него. Он будет сражаться за нее. Ведь до сих пор никто и никогда не сражался за нее. Пусть теперь узнает, что это такое.

Наконец машина подъехала к дому. Джейс выскочил под дождь и торопливо пошел к входной двери, выискивая глазами Бетани. Ее нигде не было. У Джейса бешено застучало сердце. Наверное, Роджер все-таки уговорил ее войти внутрь. А если нет?

Возле самой двери он наконец увидел Бетани. Она сидела у стены дома. У Джейса зашлось сердце. Бетани сидела на мокром асфальте, обхватив прижатые к груди колени. Вода капала с ее волос и одежды и ручейками растекалась по асфальту.

— Бетани.

Это был почти шепот. Все, что Джейсу удалось выдавить из своего задубевшего горла. Наверное, она его не услышала.

Тогда он присел на корточки рядом с ней, взял за руку. Бетани вздрогнула, повернулась к нему. В ее широко раскрытых глазах был страх, но еще больше там было горя. Казалось, раскрылись самые потаенные уголки ее души, полные тьмы и страданий.

Джейс осторожно поднял Бетани на ноги. Ее ладони были совершенно ледяными. Она вся напомнила большую ледышку. Бледную, дрожащую ледышку.

— Малышка, давай поднимемся в квартиру.

Джейс старался говорить как можно мягче и ласковее. У него громко стучало в висках, словно пульс грозил вырваться наружу.

Он попытался подвести Бетани к двери, но она вдруг вырвалась и отскочила, глядя на него глазами, полными боли и слез. Десятки капелек на ее лице отражали свет уличных фонарей.

— Нет, — прошептала она. — Джейс, я не могу. Я приехала сюда, потому что должна сказать тебе это в лицо. Я не могла просто взять и исчезнуть.

Джейс поднял руку. Он уже знал, какие слова она скажет, и не хотел их услышать. Он вообще не хотел слышать от нее подобных слов. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ему было ужасно больно смотреть на ее бледное лицо с потухшими, пустыми глазами.

— Малышка, ну пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Но не здесь же нам говорить. Здесь холодно и сыро. Ты вся продрогла. Так и заболеть недолго.

Бетани замотала головой, обхватив себя руками. Она что, защищалась от него? Неужели его слова и жесты пугали ее и она боялась, как бы он ее не ударил? Неужели ею владел страх наказания? Джейс сейчас отдал бы что угодно, только бы вернуть тот момент, когда Бетани с пакетами вошла в квартиру.

— Я не пойду наверх. Не уговаривай меня, Джейс. Не надо все усложнять. Я должна была сделать это раньше. Я теряю себя. Теряю все самоуважение, которое с таким трудом нарабатывала последние два года.

Она всхлипнула и шумно глотнула воздуха. Бетани так трясло, что Джейс из последних сил подавлял в себе желание немедленно утащить ее наверх. Его удерживало только то, что этим он может все испортить и тогда уже потерять Бетани навсегда.

— Хорошо. Давай говорить здесь. Я тебя слушаю.

По ее щекам текли горячие слезы, смешиваясь с холодным дождем. Спутанные волосы прилипли ко лбу. Капли блестели на ресницах, еще более подчеркивая такие прекрасные, но такие страдающие глаза.

В мире Джейса она была самым прекрасным созданием. Джейсу было страшно подумать, что он видит Бетани в последний раз. Увы, все шло к тому.

— Утром Джек принес флакон с таблетками. Для меня.

Джейса захлестнуло новой волной ярости. Его дыхание превратилось в шипение. Ему захотелось выследить этого сукина сына и избить до потери сознания. Какой «заботливый» мерзавец! И он еще смеет утверждать, что ему дорога Бетани? А она тоже хороша: категорически не желает видеть этого Джека таким, какой он есть на самом деле. Ходячая опасность. Она все еще цепляется за прошлое. Неужели не понимает, что людям свойственно меняться? Возможно, когда-то этот Джек и поддерживал ее. А теперь за ним по пятам ходит беда, которая может коснуться и ее.

— Я сказала ему, что мне этого не нужно. Совсем не нужно. Он пытался мне помочь. Раньше я бы с радостью их взяла. За такой флакон сделала бы что угодно. Но не сейчас. Сейчас мне не нужны таблетки… А потом ты пришел, накричал на меня, стал упрекать. Напомнил, что квартира твоя и мне там ничего не принадлежит.

— Малышка, я совсем не то имел в виду, — выдавливая слова, произнес Джейс. — Понимаешь? Ты это не так услышала.

Похоже, она и сейчас его не слышала. Она бродила среди своих мыслей и торопилась высказать их, будто они отравляли ее.

— Мне стало очень больно. Я поняла, что не могу там оставаться. Но потом я вернулась. Почему? Потому что так уходить нельзя. Я не должна превращать это в бегство. Я должна сказать об этом, глядя тебе в глаза. Объяснить, почему я так делаю. Я поднялась в квартиру, зашла на кухню. Мне казалось, что мой мир рушится. Я сильно продрогла и решила согреться чашкой горячего шоколада. Полезла за кружкой в шкаф и увидела флакон Джека. Белый пластиковый флакон. Он смотрел прямо на меня. Я подумала: достаточно проглотить одну таблетку — и мне сразу станет легче. Тогда будет проще разобраться с хаосом, в который превратилась моя жизнь.

— Боже мой, малышка, — только и мог прошептать Джейс.

— Я почти поддалась, — продолжала она, слегка разведя дрожащие пальцы. — Сунула таблетку в рот, хлебнула воды. Оставалось лишь проглотить. И только тогда до меня вдруг дошло, чту я делаю. Что почти уже сделала. — Бетани снова всхлипнула и опустила голову. Дрожащие пальцы сжались в кулаки.

— Но ты все-таки не проглотила эту таблетку, — шепотом предположил Джейс.

— Едва не проглотила, — отрешенно сказала Бетани. — Хотела проглотить. Очень хотела. Но я выплюнула ее в канализацию, а потом выбросила туда все остальные таблетки. Джейс, я не могу туда вернуться. Нам нужно расстаться сейчас, пока мы не разрушили друг друга. Я поняла, что жизнь с тобой разрушает меня. Дальше мне этого не выдержать. Я не гожусь для тебя. Я не гожусь для самой себя, — шепотом добавила она.

Вот теперь Джейсу стало по-настоящему страшно. Страх схватил его за яйца. Он замотал головой, не в силах произнести ни слова. Признание Бетани буквально размазало его по стенке; вовсе не потому, что он осуждал ее. Это же все из-за него. Он сделал ей так больно, что она едва не совершила чудовищную глупость. А если бы она не удержалась?

Казалось, дождь размыл остатки самообладания, и она зарыдала. Громко, безутешно. Она раскачивалась от рыданий и сползала вниз, пока не оказалась на коленях.