Город Цветов - Мэри Хоффман

Именно о ней, разумеется, и думали все четыре пары, которым завтра предстояло пожениться. О том же, но только с некоторой тревогой, думал и великий князь.

— У меня есть для вас подарок, — сообщил он Арианне, как только они закончили обязательные па.

— Ваша светлость и так были сегодня необыкновенно щедры, — любезно ответила она.

Герцог вынул из кармана своего камзола черный бархатный мешочек.

«Господи, спаси нас! — подумала Арианна. — Только не во время танца, когда все на нас смотрят». Но это было не кольцо.

Это была серебряная, в форме мандолы, украшенная драгоценными камнями подвеска на рукав.

— Она прелестна, — произнесла Арианна, — только...

Герцог жестом остановил ее:

— Этого слова я не слышал. У вас нет причин не принять ее. Назовем это подарком Беллецце от Джилии.

— Тогда Беллецца благодарит Джилию, — ответила Арианна,  — Позвольте мне приколоть ее вам на рукав, — попросил великий князь.

Они вышли из толпы танцующих, и подвеска засияла на левом рукаве голубого атласного платья Арианны. После этого герцог сделал знак слуге и провел Арианну в небольшую боковую комнатку. Она отчаянно озиралась по сторонам в поисках Родольфо, но того нигде не было видно.

— У меня для вас есть кое-что еще, — проговорил Никколо.

Слуга завел в комнату двух великолепных пятнистых кошек, размером с небольшую охотничью собаку. На каждой был надет ошейник из переплетенных серебряных геральдических лилий, а от ошейника тянулась длинная цепь. Арианна не смогла скрыть своего удовольствия при взгляде на них — она любила животных.

— Можете их погладить, миледи, — сказал ей слуга. — Они совсем ручные.

Арианна гладила их необыкновенный мех, восхищалась огромными карими глазами, которые были как будто обведены черным, словно глаза самых знатных модниц Джилии. Ее же собственные глаза светились от счастья, и герцог выглядел очень довольным.

— Они и правда для меня? — как маленькая девочка, которой, впрочем, она все еще и была, переспросила Арианна.

— Еще одна дань уважения к вам Джилии, — ответил великий князь. — А также знак более тесных дружеских отношений, которые, я надеюсь, установятся между двумя нашими городами.

Полностью очарованная чудесными кошками, Арианна не обращала никакого внимания на то, в какое русло переходит их общение. Никколо же начал чувствовать что-то вроде ревности к тому, как нежна была Арианна к животным, и приказал своему слуге увести их.

— Вы слышали мое объявление после обеда? — спросил он, не выказывая ни малейшего желания присоединиться к танцующим.

— Разумеется.

— И видели мою корону?

Арианна заметила корону, лежавшую на бархатной подушечке на маленьком столике здесь же. Никколо щелкнул пальцами, и другой слуга внес еще одну корону — поменьше и более изящную. Она также была украшена жемчугом.

— Вы можете догадаться, для кого она?

Арианна не произнесла ни слова.

— Я приказал ее изготовить для моей Granduchessa, — продолжал герцог, взяв маленькую серебряную корону в руки.— Хочу убедиться, что вашей светлости она будет к лицу.

— Я не могу ее надеть, — запротестовала Арианна. — Я даже не знаю, как теперь к вам обращаться, милорд, учитывая ваш новый титул, — добавила она.

— Меня зовут Никколо, — сказал он, снимая небольшую бриллиантовую диадему с головы девушки и надевая вместо нее корону. — Вот так-то лучше! — похвалил он. — Должен признаться, вам она необыкновенно идет, дорогая... Арианна, теперь я буду называть вас так. Не окажете ли вы мне честь носить эту корону всегда и быть моей Granduchessa?

«Вот и произошло это, — подумала Арианна, — ощущение такое, как бывает во сне: хочешь бежать, а ноги тебя не слушаются, и все кажется каким-то замедленным...» В этот момент в небо над двориком взмыли несколько ракет, оно озарилось пурпурными, зелеными и золотистыми звездочками фейерверка, и таким образом, Арианна была избавлена от необходимости что-либо говорить, Эти ракеты не были такими хорошими, как у ее отца, но они появились вовремя.

Новый великий князь выглядел раздраженным. Арианна сняла с головы корону и снова надела диадему.

— Давайте вернемся во внутренний двор и посмотрим фейерверк, — как можно более невозмутимо попросила она.

— Я не требую от вас немедленного ответа, — произнес Никколо; стараясь перекрыть своим голосом залпы романских ракетниц. — Вы можете сообщить мне свое решение завтра, после церемоний. А вечером я объявил бы об этом всем, В принципе, вам и не нужно ничего мне говорить — просто наденьте то платье, которое я послал вам, и я буду знать, что вы согласны.

Однако Арианна не могла думать ни о чем, кроме того как поскорее избавиться от него.

— Да, — согласилась она. — Этот вариант — самый приемлемый.

И она мигом выскочила из комнаты, оставив Никколо наедине с двумя коронами. В толпе людей, чьи устремленные в небо лица, были освещены фейерверком, она заметила Родольфо и сразу поспешила к нему — таким облегчением было для Арианны увидеть отца. Тот обнял ее.

— Он сделал мне предложение, — сообщила она, прижимаясь покрепче к отцу и внезапно задрожав в такую теплую летнюю погоду.

— А я надеялся, что вовремя выпустил ракеты, чтобы не дать ему возможности это сделать, — сказал Родольфо.

— Мне это помогло оттянуть ответ, — успокоила его Арианна. — Но ведь эти ракеты не твои, не так ли?

— У меня в этом деле был профессиональный интерес, — ответил отец, и у него на лице появилось даже некое подобие улыбки. — К сожалению для ответственного за этот фейерверк, я начал представление немного раньше намеченного часа.

Арианна чувствовала себя настолько измученной, что, как только отзвучали последние слова прощания и все гости растворились во мраке ночи, она в сопровождении своих охранников освещавших ей путь факелами, немедленно вернулась в посольство. А над Палаццо Дукале все еще рассыпался фейерверк, и Лучано, ждавший Арианну на площади, увидел, каким бескровным было ее лицо, озаряемое отблесками фейерверка.

На следующее утро дворец ди Кимичи на Виа Ларга проснулся от криков горничных — со всех сторон звучали требования принести теплую воду, щипцы для завивки волос, шпильки и расчески, так как четыре невесты готовились к свадьбам. На Пьяцца делла Каттедрале натянули украшенный серебряными звездами голубой бархатный балдахин, так чтобы гости и новобрачные могли пройти до восточного входа в собор не под открытым небом. Под ноги им расстелили красный ковер, весь в геральдических серебряных лилиях, он тянулся до самого конца площади, как раз до того места, где княжны выйдут из герцогской кареты.