Выбор Геродота - Сергей Сергеевич Суханов

пригоняют в квартал подводы с бревнами. На раздачу выходят все — и мастера, и рабы. Начинается толкучка, потому что каждый старается купить древесину получше. Опоздавшим достаются жерди.

За пустырем, заросшим дикой фисташкой, внезапно запела флейта. Владелец пандокеона в хорошую погоду выносил столы прямо на вымостку, чтобы любой прохожий мог заказать себе кружку вина.

Херил пошел быстрее, чувствуя, как забилось сердце. Сунув руку в котомку, нащупал кожаную обмотку ножа. Перед пандокеоном снова сбавил шаг, со скучающим видом заложил кисти за спину.

Розовая свинья на вывеске. Три стола. Один с неубранными объедками. Посетителей мало — время рабочее, а постояльцы еще утром разошлись по делам. Флейтист играет в комнате наверху.

Стол у стены занят краснолицым пропойцей. Сидит и тянет из хои дешевую бурду. Лишь время от времени взмахивает рукой, чтобы отогнать назойливую муху.

А вот за третьим — именно тот, кто нужен. Гринн грыз утиную ножку, переговариваясь с татуированным парнем. Оба прихлебывали вино. Обглоданные кости бросали в кувшин.

Херил прошел мимо, лихорадочно соображая, что теперь делать. Ударить и бежать? А если на следующем перекрестке дежурит скиф-гиппотоксот? Нет, нельзя — догонят.

Тогда он вернулся и сел за пустой стол. Вышедший из пандокеона раб сгреб мусор на край столешницы, затем начал возить по доскам мокрой тряпкой. С платана сорвалась стайка воробьев, чтобы склевать упавшие на землю крошки.

Неожиданно синекожий встал, подошел к стене и задрал спереди хитон.

Раб среагировал мгновенно — бросив тряпку на стол, обиженно затараторил:

— Тут нельзя мочиться. Хозяин заметит пятно — мне же и достанется, что не пресек. Вчера я пропустил, так он мне всыпал десять ударов палкой. Отхожее место у нас во дворе, за дровяником. Я следить должен…

— Заткнись! — рявкнул Гринн.

Потом посмотрел на товарища.

— Слышь, Батт, иди во двор.

— Чего? — Синекожий недовольно вскинулся.

Гринн прошипел:

— Нам скандал не нужен. Лигдамид сам не свой после покушения. Не нарывайся.

Батт с недовольным видом направился к воротам. Раб пошел следом. Плетеный снова склонился над блюдом. Сердце гулко забило в виски. Херил выдохнул. Нашарил в котомке костяной нож. Посмотрел на краснорожего — тот дремал, откинув голову на стену.

Ещё секунда — и он резко встал.

Гринн заметил движение, но было поздно. Саммеот в два прыжка достиг стола. Схватив кружку, со всей силы ударил наемника по голове. Тот упал лицом в блюдо.

Херил взял его одной рукой за косу, дернул на себя. Коротко и сильно полоснул ножом по горлу. Плетеный заскреб руками по столешнице. Ногой некрасиво елозил под столом. Потом боком сполз на землю.

Херил бросился к пустоши.

Продираясь сквозь фисташник, мстительно думал: "Это вам за Агесию. Ликс, теперь твой ход".

За спиной слышались крики, но саммеот не боялся погони.

Он точно знал, что уйдет.

4

Сообщники снова собрались в перистиле.

На этот раз Кимон принял меры предосторожности. Фракиец был отправлен с большим клубком пряжи к Эльпинике. Исодика старалась поддерживать с невесткой хорошие отношения, поэтому время от времени делала ей подарки.

Старший сын Лакедемоний под надзором педагога упражнялся на палестре. Фессал и Элей лепили в гинекее животных из воска. Рабыни вместе с хозяйкой наводили порядок в кладовой.

Когда Кимон произнес имя настоящего предателя, Мегакл и Несиот переменились в лице.

— Мы подозревали одноглазого, а нужно было — верзилу, — с досадой пробормотал виноторговец. — Как ты узнал?

— Филомела призналась. Надела подвеску, которую я когда-то подарил любовнице на Скиросе. Ее убили наемники Павсания. Он тогда еще не переметнулся к Артабазу, но уже начал нам вредить. Когда ее нашли, подвески на шее не было…

— Теофраст дал? — догадался Несиот.

Кимон кивнул:

— Точно.

— Получается, что эти головорезы как летучий отряд смерти, — мрачно заметил виноторговец, — успели наследить по всей Элладе. Сначала под командой Павсания, потом Киклопа… Чувствуется рука Артабаза.

Стратег скептически ухмыльнулся:

— На то они и наемники… Не удивлюсь, если ублюдки всплывут в Галикарнасе. Артабаз оказывает поддержку Лигдамиду.

— Получается, Ликид погиб зря, — процедил торговец рыбой и посмотрел на свои руки.

Кимон досадливо вздохнул.

Постарался объяснить:

— Война с персами не закончена. На Кикладах и Спорадах она явная, в Афинах — тайная. На любой войне есть случайные жертвы. Кто определит степень вины или невиновности каждой из них?

Мегакл хлопнул товарища по плечу, чтобы продемонстрировать свою поддержку.

Стратег резонно добавил:

— После смерти Ликида в Совете знати будет больше единства и взаимопонимания. Разве это не благо?

Собеседники согласились.

— Что теперь? — спросил Несиот.

— План у меня есть, — уверенно заявил Кимон. — Но будет нужна помощь Филомелы.

Он посмотрел на торговца рыбой:

— На этот раз я все сделаю сам…

Наступило двадцать восьмое пианепсиона.

В Кефисии справляли Гефестии — праздник металлургов. Двое суток западный пригород Афин сотрясался от песен возвращавшихся с симпосиев кузнецов.

Каждое утро от статуй Гефеста и Афины Эрганы на Колоне к Длинной стене направлялась праздничная процессия из литейщиков и оружейников с семьями. Кузнецы присоединялись к помпэ за Воротами смерти.

У подножия холма Нимф ряженые разыгрывали сцены из жизни бога-кузнеца: встречу Фетидой юного Гефеста на дне моря, спаивание его Дионисом, похищение Прометеем огня из мастерской Гефеста и Афины.

Нетрезвые сатиры в козлиных масках хватали девушек за руки, обнимали, толкали в объятия парней. Одетые в маскарадные костюмы афиняне водили хороводы на площадях.

Кузнецы выставили перед мастерскими образцы изделий из бронзы, латуни и железа. Торговля шла бойко, так как товары продавались по сниженным в честь праздника ценам.

Возле украшенной цветами колесницы Гелиоса аэды до заката читали лирические стихи. Горожане устраивали пляски на надутых воздухом мехах, состязались в конкурсе на самый долгий поцелуй, по очереди играли на лире и авлосе.

А в полночь происходила лампадодромия. Безбородые эфебы со всех ног мчались с факелом в руке вдоль южной стены к Фалерону. Там их встречали матери и невесты. Начиналась ночная гулянка, которая, как правило, заканчивалась массовой дракой с участием портовой черни.

Порнаи Филомелы работали на износ. Пришлось даже купить трех новых рабынь из Скифии. Дикарок вымыли, постригли и накрасили им ногти. Зато они быстро поняли, что от них требуется.

Выманить Теофраста в диктерион, чтобы отметить праздник, не составило труда. Эвпатрид получил в наследство от отца право откупа нескольких штолен на Лав-рийских рудниках, поэтому имел косвенное отношение к Гефестиям.

Кимон снял на всю ночь Фракийский зал. Чтобы выполнить его просьбу, Филомеле пришлось отказать главе гильдии ткачей. Гетера все еще чувствовала хватку стальных пальцев на своей шее, так что просить дважды стратегу не пришлось.

Когда Теофраст