Лица - Ширли Лорд

– Мадам, я все передал вашей сестре, но мы не знаем, что случилось. Она ушла с площадки пару минут назад и пропала, обманула нас… сбежала… здесь такое творится! Вы случайно не знаете, куда она могла поехать? Спорю, здесь замешан парень. Она целый день хлюпала носом. Если знаете, где ее искать, обязательно скажите мне. Если нет, то, когда она придет домой, передайте, чтоб срочно позвонила Пен Уоверли, пока у Пен не случился инфаркт.

Все происходящее казалось Алексе нереальным. Она следила за каждым своим действием, каждым словом. Слова складывались не просто в предложения, а в совершенно определенные реплики, в которых нельзя было ошибиться, чтобы не выдать себя. Только так придется жить часы, а может, и дни. Злоба, кипящая в глубине сознания, была опорой, а не препятствием, давала возможность выносить человека, который сидел теперь в гостиной квартиры в Центральном парке, пока Кико подавал им кофе и сладости.

– Небольшая задержка из-за погоды. Да, американцам еще учиться и учиться у их японских конкурентов. Метеорологическое оборудование безнадежно отстало…

Не собирается ли он обсудить с ней и торговый дефицит? Алекса заготовила реплику, которая должна была быстро отвлечь Форгу от проблем метеорологии.

– Мне надо сказать сестре, что я уезжаю. Или она знает?

Форга по-отечески улыбнулся.

– Конечно знает. Мы же одна команда. Вы разминулись. Сейчас она обедает с Барри Хантером и нашим адвокатом с Западного побережья. Мистером Аптоном. – Почему Форга так напряженно вглядывается в нее? Что-то имеет в виду? Если да, то она не поняла, но, может, это и к лучшему, потому что он облегченно развалился на диване, продолжая: – Она пыталась дозвониться в студию пожелать тебе счастливого пути и беспокоилась, что ты повела себя так непрофессионально. – Он наклонился вперед и потрепал Алексу по коленке, как непослушного ребенка, и снова улыбнулся. – Почему бы не оставить ей записку? Вот наш номер в Лондоне.

Она взяла листок, не посмотрев на него. Она знала, что никакая записка, какую хотелось бы передать Джо, никогда до той не дойдет.

– Когда мы выезжаем?

Форга не успел ответить – зазвонил телефон. Он подождал, пока Кико возьмет трубку.

Она похолодела, когда Кико выжидающе посмотрел на хозяина, прося разрешения передать Алексе, кто звонит. Форга едва заметно кивнул.

– Мисс Уэллс, доктор Лэннинг хочет поговорить с вами…

– Скажите ему, что я не могу.

Форга прервал ее, опять по-отцовски улыбаясь.

– Поговори с ним, моя дорогая. Успокой его. Боже мой… не может и часа прожить без твоего голоса. Возьми телефон в спальне, чтобы мы не мешали.

Она не хотела говорить с Марком, не желала больше никогда с ним видеться, но у нее есть роль, которую она должна сыграть в этой пьесе… враг не должен заподозрить, что все ее надежды и мечты разбились навсегда в доме на Одиннадцатой улице.

Возможно ли, что каких-то двенадцать часов назад они с Марком вместе завтракали после ночи, которую она запомнит на всю жизнь? Этой ночью она узнала, какой может быть любовь и что это такое.

Марк заговорил теми словами, о которых она мечтала все утро. На глаза навернулись слезы: она вспомнила, как больно было слушать песню Джона Леннона и думать, услышит ли она когда-нибудь его голос?

– Алекса, слава Богу, я тебя застал. Я не мог сегодня работать. Я сделал ошибку всей жизни утром… Мне надо столько сказать тебе…

– Доктор, не говорите так. Доктора не ошибаются. – Отлично сыграно. Легко, вежливо, безучастно. Она начала выписывать ногой круги в воздухе и сосредоточилась только на этом, зная, что разговор точно прослушивают, а может, и записывают.

Но Марк не слушал, до него не доходило, что она уже продвинулась вперед, сделала открытие, которое никогда не позволит ей мечтать о нем, не даст ей поверить сыну женщины, чья жизнь была бесконечным враньем и лицемерием. Нет, Марк не слушал. Он говорил невероятные вещи.

– Я люблю тебя… я хочу тебя. Не могу поверить, но я думаю… – он засмеялся беззаботно, как тогда на море, – … если согласишься встретиться со мной через полчаса, то я могу даже сделать тебе предложение.

– Притормози. – Реплика получилась не самая лучшая. Она вырвалась из самой глубины сознания, которую она хотела замуровать, где так невыносимо терзала боль. И слова, появившиеся оттуда, на самом деле хотели уязвить другого человека.

На другом конце провода повисло молчание. Она снова усмехнулась, на этот раз вышло неплохо.

– Очень соблазнительно, Марк, но кто знает, чего захочется через полчаса… – она помолчала. Лучше не придумаешь, чтобы убить двух зайцев сразу, если слушают Кико или Форга. Правильно подобрав слова, возможно, удастся избежать выкупа, который Форга запросил за странное исчезновение из студии. – Я, любимый, могу иногда повалять дурака, но мой босс очень недоволен. Он сейчас здесь… – Алекса услышала, как у Марка перехватило дыхание, и решительно пошла в атаку. – Он в ярости. Придется заглаживать ошибку. Сегодня мы вылетаем по делам в Лондон. Когда вернусь, позвоню… может быть…

– Притормози. – Щелчок. Он бросил трубку. Алекса мрачно уставилась в окно. Не было ни огней, ни парка, только темнота, дождь и облака. Щелчок отозвался в голове, как щелчок револьвера, оборвав что-то внутри. Она порвала с ним, не дав ничему начаться, пока не стало слишком поздно.

На Алексе до сих пор был прозрачный шифон. Сумасшедший дом. Форга сказал, что вылет задерживается. Кажется, вылетать никто не торопится. Она забралась под горячий душ, пытаясь смыть с себя чувство потери и одиночество. Что бы надеть на эту важную встречу в Лондоне? Что могло помочь в величайшем поступке ее жизни? Алекса заглянула в гардероб. Твидовый костюм от Джеффри Бина – такого твида англичане в жизни еще не видывали – и замшевую шляпу-сомбреро, которая затенит лицо, скроет настоящие тени на Лице Вечной Молодости.

В дверь постучали.

– Да?

– Пора, мисс Уэллс.

Когда Алекса снова появилась, Форга одарил ее самой сверкающей из своих улыбок. Время опять остановилось, когда его глаза въелись ей в лицо, и невозможно было отвести взгляд, пока он не отвел свой и, как матадор, не взмахнул перед ней меховым манто.

– Презент по случаю поездки. Предстоит познакомиться с нашими новыми инвесторами.

Кико собрал ей чемоданы, прошел с ними до двери и вежливо поклонился.

– Мисс оставила записку для мисс Джо? Алекса как можно более виновато покачала головой.

«Гадкий паразит», – подумала она. Разве есть надежда, что Джо хоть что-нибудь получит, не говоря о том, что ей действительно надо сообщить сестре?.. Но в пьесе остался только один акт, последний – два или три дня, а потом для них всех настанут веселые времена. Включая Марка? Что ж, надо все равно идти до конца.