Миротворец - Андрей Величко

В Англии же при поступлении первых вестей о переговорах началась натуральная истерика. Буквально вся пресса, от желтых листков до «Таймс» и «Панч», вдруг заверещала о неслыханном предательстве, совершенном бывшими союзниками. Находящихся там американских военнослужащих арестовали, и только четыре Б-17 успели перелететь в Ирландию. Мне было даже удивительно читать про все это и хотелось обратиться к английскому народу с призывом: джентльмены, ну соблюдайте же приличия! Подумаешь, предали их. Сами, что ли, никого никогда не предавали? Да и вообще, если так исходить на сопли по поводу каждого предательства, то вам и о будущем задуматься будет некогда, а ведь уже пора.

Король Эдуард еще до начала газетной кампании сбежал из Лондона в свое шотландское поместье и теперь через новую пассию уже второй раз передавал нам его координаты, чтобы очередной ночной бомбардировщик случайно не кинул туда бомбу. Пассия же дополнила послания короля своими комментариями, из коих следовало, что Эдик жутко боится покушения. Правда, небольшая личная охрана у него была, и мне предстояло подумать – забросить в помощь ей десантную группу или пусть король так перебьется? Все-таки Англия – это не Дания или Голландия, где наши агенты могли открыто приветствовать друг друга по-русски, хоть на центральной площади столицы.

Переговоры с американцами прошли в общем нормально. Правда, на второй день до них дошла новость о захвате англичанами острова Грасиоса, и они воспрянули было духом, но потом в газетах появились более развернутые материалы с подробностями этого «захвата», причем некоторые были с фотографиями из числа тех, что мой двойник привез со своего отдыха. Наибольшим успехом пользовалась карточка, где он стоял на вершине какой-то скалы, с которой было хорошо видно оккупированный остров. В одной руке двойник держал бинокль, в другой – дымящуюся берданку, а километрах в полутора от берега догорал английский транспорт. Подпись под снимком гласила: «Он их не звал». Далее шел текст, представляющий собой фантазии редакции в чистом виде, им никто не говорил ничего подобного тому, чего они там насочиняли. Мол, Найденов изобрел еще одну разновидность эфирной бомбы, совсем маленькую, и летал на Канары именно с целью лично ее испытать. Выбор же оружия обуславливается тем, что пока все-таки эта бомба не лезет ни в калибр шесть с половиной, ни даже в семь девяносто два, вот канцлер и взял берданку. Американцы, прочитав такое, даже попытались что-то вякнуть насчет Гаагской конвенции, но им было сказано: обсуждать тут можно только что-нибудь одно. Мы вовсе не против поговорить о соответствии нашего оружия международным нормам, но тогда давайте будем считать, что переговоры о перемирии закончены полным согласием всех сторон с условиями Четверки. Естественно, про ту самую конвенцию американцы мгновенно забыли.

Кстати, комендант моей дачи сообщил, что он позволил себе выполнять мои приказы не очень дословно. Во-первых, у него просто не поднялась рука выливать фишмановку в океан, а иначе получить десять пустых бутылок было невозможно, потому как с двойником они общими усилиями уговорили только две. Так что оккупантам, с целью развития среди них тонкого вкуса, было сброшено десять полных бутылок. Кстати, разбомбили только два транспорта из четырех, ибо они стояли так, что все равно при любом ракурсе съемки в кадр больше двух не попадало. Один, севший на мель не очень глубоко, был с нее сдернут и отбуксирован в Лас-Пальмас, а разгрузке второго комендант пока не мешал, так как англичане тащили на берег не оружие, а в основном палатки и шанцевый инструмент. Далее комендант спрашивал, что ему делать с тремя механиками и одним индийским солдатом, которые были обнаружены на борту уже после того, как транспорт потащили от острова Грасиоса. Они не имели при себе оружия и не оказали сопротивления при задержании, уточнил комендант.

Я задумался. Брать их в плен охрана моей дачи не имела права, ибо была всего лишь частной охранной структурой, и в ее составе не было ни одного военнослужащего. Более того, и представителей испанской армии на Канарах не было! Ближайший испанский солдат находился в Мелилье. Русского или немецкого, правда, можно было найти чуть поближе, в Танжере. Так что я велел предложить гостям выбор. Или они хотят стать военнопленными, тогда пусть сами как угодно добираются до Танжера и там сдаются. Или они считают себя моими гостями, которым надоела война и захотелось вернуться к мирной жизни. Тогда пусть подтверждают это письменно, но имеют в виду, что русские относятся к гостям очень хорошо до тех пор, пока те ведут себя прилично. Если же нет – возможны варианты, но они все как один для охамевших гостей на редкость неприятные.

Еще одной новостью было то, что мы наконец назначили дату начала суда над Пилсудским. Ибо поначалу этому мешало то, что бывших панов президентов у нас имелось две штуки, поэтому определить, является ли кто-нибудь из них настоящим, однозначно не получалось. Полицейские архивы с его описанием за время войны были утеряны. Для выяснения каких-то тонкостей этого вопроса в Польшу была командирована бригада от Алафузова, но она вместо внесения ясности вдруг неожиданно поймала там еще одного Пилсудского. В общем, мне надоела эта волынка, и я распорядился начинать суд, просто указав в документах, что подсудимый присутствует в трех экземплярах. Кстати, такое решение почему-то до глубины души потрясло в очередной раз гостящего на селигерском острове Никонова. В этот раз он решил с толком провести очередные две недели между порталами и захватил с собой армейский всеволновый приемник. Причем не наш, а американский! Ну совсем нет в человеке патриотизма, ей-богу. Ведь наш Р-250, пожалуй, даже получше будет! Правда, и заметно потяжелее, но ведь от портала до домика, где Петр Сергеевич поселился, было всего метров сто. В общем, теперь он по ночам в основном слушал радио и, по словам находящихся при нем наших сотрудников, был буквально потрясен последними новостями. Мы же не очень-то говорили с ним на внешнеполитические темы, и, видимо, он по умолчанию считал, что у нас тут все примерно соответствует началу Первой мировой в их мире.

Кроме Пилсудских, от краткого периода существования независимой Польши осталось еще и так называемое правительство в изгнании – то есть несколько не пойманных нами второстепенных чиновников сбежали в Швейцарию и там объявили себя этим самым. Наш МИД чисто формально, для галочки, поинтересовался, как это следует понимать, но Швейцария в ответ на это вдруг ни с того ни с сего заявила, что готова нам это самозваное правительство выдать. Да на кой хрен оно нам сто раз упало, в конце-то концов! Однако перепуганное «правительство» где-то раздобыло рацию и обратилось к мировому сообществу с мольбой о спасении. Я позвонил дону Феде, и вскоре Испания заявила, что готова принять гонимых и даже выделить им остров в Канарском архипелаге площадью почти в десять квадратных километров, рядом с временно оккупированным англичанами Грасиосой. Испания гарантировала, что там изгнанников никто не тронет.