Скарлетт - Александра Риплей

— Смотрите, смотрите! — веселилась она, совсем не замечая, что Ретт смотрел не на лошадей, а на нее.

После третьего заезда объявили перерыв. Среди толпы шныряли официанты с подносами, на которых стояли бокалы, полные шампанского. Она взяла один, притворяясь, что не узнала дворецкого Минни Вентуорт. Она уже знала обычаи Чарльстона давать в долг на время даже слуг, как будто они принадлежат хозяевам торжества, и все об этом знали.

— Глупее я ничего не знала, — сказала Скарлетт, когда миссис Батлер в первый раз объяснила ей это. Как можно притворяться, если у слуги Минин Вентуорт на подносе стоит клеймо Эммы Онсон. Таковыми были некоторые причуды Чарльстона.

— Скарлетт, — позвала Розмари. — Скоро звонок. Пошли на место, пока вся толпа еще здесь.

Люди возвращались на места. Скарлетт смотрела на них через маленький бинокль, который она одолжила у мисс Элеоноры. Там были и тетушки. Слава Богу! Она не наткнулась на них во время перерыва. И Салли со своим мужем. С ними была Джулия Эшли. Она тоже делала свои ставки.

Скарлетт водила биноклем в разные стороны. Как здорово наблюдать за людьми, когда они не замечают этого. А! Там был старый Джози Энсон. Он дремал, а жена ему что-то оживленно рассказывала. Вот будет ему взбучка, если она заметит! А! Росс! Очень плохо, что он уже вернулся, но Элеонора будет рада. О, там Анна. Она выглядит, как старуха, с детьми. Наверное, это сироты. «Видит ли она меня? Идет сюда. Нет, она сюда не смотрит».

Она выглядит очень оживленной. Наконец Эдвард Купер сделал ей предложение? Должно быть. Она смотрит на него, как будто он идет по поверхности воды. Да, однозначно предложение.

Скарлетт перевела бинокль на Эдварда.

Ее сердце забилось. Там был Ретт. Он разговаривал с Эдвардом. Она выглядел так элегантно. Он навела на резкость, в поле зрения попала Элеонора. Скарлетт сидела затаив дыхание. Вокруг больше никого не было. Она посмотрела на Анну, на Ретта, опять на Анну. Не было сомнений! Скарлетт стало плохо. Потом бешенство охватило ее.

«Ах ты, несчастная воришка! Она мне так нагло льстила, а сама за моей спиной крутит романы с моим мужем. Да я ее собственными руками удушу!»

На ладонях выступил пот. Бинокль дрожал в руках. Неужели он на нее смотрит? Да нет, смеется с мисс Элеонорой… поздравления Хугеров… Халси… Пински… Сэвиджи… Скарлетт смотрела на Ретта, не отрываясь, пока глаза не заслезились.

Она больше не смотрела на Анну. Та уставилась на него, как будто хотела съесть. Но он даже не замечал этого. В принципе, беспокоиться было не о чем. Просто юная девчонка хотела окрутить взрослого мужчину.

Но почему у нее ничего не вышло? Почему не получается у всех девушек Чарльстона? Он такой красивый, такой сильный, такой…

Она снова уставилась на него. Он поправил шаль, съехавшую с плеча матери, и аккуратно взял ее за локоть. Солнце садилось, и подул прохладный ветер. Ретт осторожно повел маму к своим местам, являя собой образец заботливого сына. Скарлетт с нетерпением ждала, когда они придут.

Ретт выбрал места повыше, чтобы солнце своими последними лучами погрело мисс Элеонору. Они сидели теперь за спиной Скарлетт. Она совсем забыла про Анну.

Когда лошади пошли на четвертый круг, зрители начали вставать, отчаянно скандируя. Скарлетт запрыгала на месте.

— Весело? — Ретт улыбался.

— Отлично! Какая из них Майлса Брютона?

— Я думаю номер пять. Самая черная, номер шесть — Гугенхейма. Белмонт на последней позиции. Его иноходец под четвертым номером.

Скарлетт хотела спросить, что такое «иноходец» и «четвертая позиция», но лошади уже вышли на старт.

Наездник под пятым номером не выдержал и рванул раньше выстрела пистолета. С трибуны понеслись неодобрительные крики.

— Что случилось? — спросила Скарлетт.

— Фальстарт. Они стартуют еще раз. Посмотри на Салли. — Ее лицо было похоже на обезьянье сейчас больше, чем обычно. Ретт надуманно засмеялся. — Я бы на месте жокея ее лошади перемахнул через забор и был таков. Она смотрит так, как будто готова сделать из кожи жокея коврик в своей спальне.

— Вовсе не смешно.

Ретт засмеялся еще сильнее.

— Позволь поинтересоваться, ты тоже поставила на Милую Салли?

— Конечно. Салли Брютон — моя лучшая подруга. Да и если проиграю, то все равно не свои.

Ретт опешил.

— Отлично сказано, мэм.

Грянул выстрел, и гонки начались. Азарт настолько захватил Скарлетт, что она, не помня себя, кричала, прыгала, хватала Ретта за руку. Она даже перекрикивала всех стоящих вокруг. Когда Милая Салли, вырвавшись на полкорпуса, выиграла забег, радости Скарлетт не было предела.

— Мы победили! Мы победили! Как прекрасно! Ретт расслабился.

— Я уж думал, что вообще ни в чем не разбираюсь в этой жизни. Это действительно прекрасно. Болотная крыса выиграла у лучших кровей Америки.

Скарлетт недоуменно посмотрела на него.

— Ретт, ты хочешь сказать, что ее победа, неожиданность для тебя? После всего того, что ты мне сказал сегодня днем? Ты говорил с таким знанием дела.

Ретт улыбнулся.

— Ненавижу пессимизм. Не хотелось никому портить настроение. Ты сама разве не на Салли поставила? Только не говори, что поставила на янки.

— Я вообще не ставила.

У Ретта отпала челюсть.

— Когда сады в Лэндинге вновь зацветут, я хочу выращивать лошадей для скачек. Я даже нашла несколько кубков, которые когда-то выиграли лошади Батлеров. Они были знамениты на весь мир. Я поставлю только на лошадь, которую сама выращу.

Ретт повернулся к маме.

— Что ты купишь на свой выигрыш?

— Знаю, но не скажу.

И все вместе рассмеялись.

Глава 27

Месса несколько вдохновила Скарлетт. Ей очень нужны были внутренние духовные силы. Она еле смогла смотреть на Ретта во время ужина, который был устроен вчера Клубом скачек после заездов.

Возвращаясь после мессы, Скарлетт пыталась найти причину, чтобы только не завтракать вместе с тетушками. Но те ничего не хотели слышать.

«Нам нужно поговорить с тобой о чем-то очень важном».

Скарлетт уже предвкушала лекцию по поводу того, что она танцует слишком много с Мидлтоном Кортни.

Но, как оказалось, его имя вообще не было упомянуто.

— Мы узнали, что ты уже Бог знает сколько не писала своему дедушке Робийяру, Скарлетт.

— С чего вдруг я буду ему писать? Этому старому крабу, который за всю жизнь и пальцем не пошевелил ради меня.

Элали и Полина онемели от шока. «Прекрасно!» — подумала Скарлетт. Ее глаза победно блестели.

— Вам нечего ответить, не правда ли? Он никогда ничего не делал для меня. И для вас тоже. Кто вам дал денег на то, чтобы душа не рассталась с телом, когда дом чуть не продали за неуплату долгов? Не дед, это уж точно. Я. Я дала денег, чтобы достойно похоронить дядю Кэри. И благодаря мне вам есть что одеть и чем накрыть стол. Вам только остается смотреть на меня, как двум лупоглазым лягушкам. Вам нечего мне сказать?»