Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— О чём вы говорили… до того, как… начался крик? — осторожно спросил Хольгер. — Может, я мог бы помочь?

«Не нужно,» — хотел ответить Гедимин, но осёкся. «Правильно. Обезьяна и есть. Учёные думают о науке. Если я не могу это сделать — всё равно, кто сделает. Это важные опыты. Их надо провести.»

— Конар поделился идеей, — вполголоса сказал он. — Сам по себе сигма-поток ни на что не влияет. Влияет его пульсация. Я сделаю пульсатор. Ты — если хочешь — с ним поработаешь.

Хольгер мигнул.

— Вот оно что, — протянул он. — И поэтому твой реактор… и те взрывы в Порт-Радии… значит, если выявить нужную частоту…

Гедимин медленно наклонил голову.

— Только осторожно. Из-за аварий… — он ненадолго замолчал. — Может быть не меньше подвохов, чем с омикроном. Может быть больше.

— Свойства сигма-излучения… — Хольгер усмехнулся. — Тайна, оказавшаяся не по зубам лучшим физикам Лос-Аламоса и Ураниум-Сити… Что ж, посмотрим, что получится у меня. Можно помочь тебе с излучателем?

Гедимин кивнул.

11 ноября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Герметично закрытых контейнеров было четыре, один, судя по весу, полупустой, — всего семьдесят восемь килограммов обеднённого урана. Их привезли ночью и сгрузили на верхнем ярусе, и теперь Иджес, лишённый привычного убежища от «радиоактивной дряни», ждал на крыше, пока Линкен и Гедимин спустят ящики в лабораторию.

— Хорошо упаковали, — хмыкнул взрывник, скатываясь по грузовой шахте вслед за последним контейнером. — Не подумаешь, что внутри отходы.

— Лом и некондиция, — поправил его Гедимин. — Отходы — это другое.

Он снова вспомнил кассетный цех «Вестингауза», с трудом отогнал воспоминания о рядах центрифуг, — дальше неминуемо вспомнилась бы «Полярная Звезда» и сияющие внутренности реакторов. Ирренциевый реактор тоже красиво светился; сегодня Гедимин увидел это во второй и последний раз. Сейчас установка, разобранная на мелкие части, лежала в «красном отсеке» и дожидалась переработки.

— Тебе теперь делать сразу два реактора? — спросил Линкен, поднимая два контейнера. — Константин, небось, думает, что это как телекомп включить? Я так думаю — он в жизни ни одного реактора не собрал.

Гедимин пожал плечами и подобрал оставшиеся ящики. Один реактор был уже практически готов — на той неделе сармат изготовил все цилиндры, оставалось собрать их и подключить к системе охлаждения. Оставался ещё один, урановый, и, если Константин не ошибся в расчётах, ему это громоздкое сооружение не требовалось.

С остатками старой установки сарматы возились до обеда — Хольгер не мог доверить разделяющий агрегат Амосу, Константин — оставить происходящее без контроля, Гедимин ждал окончательных данных о выработке (ниже восьми процентов она всё-таки не опустилась), а Линкен — Гедимина. Они едва не ушли вдвоём в отсек, не дождавшись обеда, но Константин перехватил их по дороге, и работу над новым реактором пришлось отложить на полчаса.

— А транспорт с плутонием так и не нашли, — сообщил Хольгер, ищущий на сайте свежие новости. — Но Австралия уже судится с Мацодой. И… тут пишут, что на складе генераторного плутония в Кларке обнаружена недостача.

— Много там недостаёт? — спросил Линкен.

— Ничего не указано. Наверное, много, — отозвался Хольгер. — Кому-то очень нужен плутоний.

Гедимин кивнул. Он уже подсчитал, сколько материалов уйдёт на первый промышленный образец. «Мне нужен плутоний. Где найти неохраняемый склад или барк?»

…Стержни нового образца уже трудно было назвать ирренциевыми — скорее, они были обсидиановыми: два слоя тёмного стекловидного материала и «размазанный» между ними ирренций — десять граммов семьсот миллиграммов на цилиндр полуметровой длины. Распределял его между прослойками сам Гедимин, и он же расставлял потом метки на стекле — каждый цилиндр следовало закреплять на стержне, а потом и в сборке, строго определённым способом.

— Ишь ты, — покачал головой Линкен, увидев, как собирается первый стержень. — Тут уже свои инструкции толщиной с мою ладонь. Технологии…

— Научиться бы делать искусственный обсидиан, — отозвался Гедимин. — До сих пор не умеем. Какие тут технологии⁈

Обсидиан, и правда, никак не поддавался, и даже Хольгер уже отступился, — всё, что у него получалось — это сплав тёмного стекла с природным обсидианом. Чего именно не хватает синтетическому, не понимал ни один сармат в Ураниум-Сити — и, насколько знал Гедимин, в Порт-Радии тоже.

— Будем добывать, — пожал плечами Линкен. — Уран добывают, и ничего.

…Гедимин намеревался запустить оба реактора одновременно, а пока они, разобранные и завёрнутые в защитное поле, ждали своей очереди в нишах. В «красном отсеке» стояла только система охлаждения; из неё слили воду, извлекли баллоны с жидким азотом, отключили насосы, но она по-прежнему занимала две трети лаборатории, и Гедимин не мог ни войти, ни выйти, не разворачиваясь боком. У него были идеи, как намотать её на реактор — в конце концов, полторы сотни лет назад люди с этим справились; но Константин следил, чтобы ремонтник занимался только синтезирующей установкой и не отвлекался на механику, и пришлось оставить всё как есть. На сегодня работа была закончена, оставалось отнести инструменты в «чистый» отсек и идти наверх.

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, подозрительно оглядываясь на динамики. — У нас есть шесть килограммов ирренция, верно?

— Взрывать не дам, — буркнул Гедимин. Линкен вздохнул.

01 декабря 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хотя бы пять экземпляров, но только живых. Как по-твоему, Кенен может достать пять живых енотов?

— А я бы начал с крыс. Крыс достать будет проще. Макаки их разводят на продажу. Сам видел в сети. Енотов Кенен ловить не пойдёт.

— Так или иначе — начать надо с него. И… всех этих животных где-то надо держать. Крысы могут питаться Би-плазмой?

Говорили Хольгер и Линкен вполголоса, но «научный» ангар стоял в тихом месте, — негромкий разговор у ворот Гедимин услышал ещё за углом. «Еноты? Крысы?»