Три подруги и разбитое зеркало - Анастасия Солнцева

и пожелтевшими иглами, сбавляя темп. Пара шагов – и вот я уже иду меж многолетними елями, высаженными когда-то аккуратными рядами. Это была так давно, что никто и не вспомнит, когда взошли первые ростки. А теперь некогда слабые зеленые восходы соединялись над моей головой, заслоняя небо.

Я старалась двигаться тихо, не издавая ни звука, но это было почти невыполнимой задачей.

Стояло раннее утро. Где-то там, далеко шумел просыпающийся и вступающий в фазу активной жизнедеятельности город. А здесь, среди многолетних вечнозеленых деревьев никого не было, лишь птицы встречали новый апрельский день разноголосым чириканьем, устроив утреннюю распевку и перекличку, в тишине леса походившую на грохотание оркестра. Еловый ковер шуршал и проминался под моими ногами, я чувствовала неустойчивость каждого шага. И чем глубже в лес заходила, тем сильнее колебалась земля под моими ногами. В какой-то момент мне показалось, будто я шагаю по воде, усеянной древесным мусором.

Деревья вокруг меня густели. Количество света, пропускаемого кронами, уменьшалось. Создавалось впечатление, будто день промелькнул как молния и наступили сумерки. Но я знала, что это – лишь наваждение. И упорно двигалась дальше, пока ели вдруг не расступились, и я не оказалась перед густыми зарослями дикого боярышника, росшего беспорядочно – во все стороны сразу. Некоторые разрослись настолько, что лежали на земле, как уроненные плети.

– Серьезно? – пробормотала я себе под нос. – Ладно, будь по-твоему.

И полезла внутрь зарослей, не очень аккуратно убирая со своего пути ветки, густо усеянные мелкой листвой. Ветки били по лицу, царапали незащищенные руки и ноги, цеплялись за одежду и, казалось, всеми силами пытались меня остановить.

Когда вокруг щиколотки вдруг обвился тонкий прутик, обжигая и с силой стягивая кожу, я вскрикнула и рухнула на колени. Ко мне змеями поползли другие ветки, желая схватить, связать, обездвижить.

– Если ты оставишь меня здесь, то никогда не узнаешь, зачем я пришла! – выкрикнула я, крепко зажмуриваясь. – И что хочу тебе предложить! А тебе ведь интересно, правда?

Последние слова прошептала, роняя голос до едва различимого стона. Но знала, что буду услышана.

Ветки замерли, покачались в воздухе некоторое время, вновь напоминая змей, но теперь уже тех, чьим вниманием завладел заклинатель, а после медленно отступили.

– Так-то лучше, – кивнула я, встала, отряхнула руки, вытерев их об велосипедки.

Стоило мне сделать шаг, как ветки с шуршание раздвинулись, и я увидела небольшую полянку с фруктовыми деревьями. Некоторые из них цвели, другие уже дали сочные плоды, что противоречило всем законам равновесия.

Под деревьями густыми гнездами росли грибы. Я была препаршивым грибником, с трудом отличая лисички от мышат. А подберезовик от подосиновика не отличила бы, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Но мухоморы узнала сразу.

Их было много.

И особенно обильно эти опасные грибы росли под скромным домиком.

Простая кладка из белого необработанного камня, чуть поблескивающего на солнце, с промазанными смолой швами. Покрытая мхом крыша. Три фонаря над входом. И столько же деревянных ступенек, ведущих в дом.

Заскрипела дверь, открываясь.

Я оглянулась назад.

За стеной боярышника было невидно леса, зато солнечный свет лился обильно, рассеивая гнетущую атмосферу.

Я прошла мимо яблони, на крепки ветвях которой болтались крупные наливные красные яблоки, так и притягивавшие взгляд.

Рот моментально заполнился слюной. Я тяжело сглотнула и тряхнула головой, отвоевывая свой разум у наваждения.

Ускорилась, взбежала под затрещавшими подо мной ступеньками и вошла в дом.

В одном углу стоял большой чан, балансируя на черной металлической решетке. Законченное выгнутое дно лизали языки пламени. Сам чан был таким огромным, что при желании я могла принять в нем ванну.

В другом углу находилась печь с большим дымоходом. Рядом стояла внушительных размеров метла, которой совершенно точно не мели дом. Здесь же высилась ступа, выдолбленная из цельного деревянного чурбака.

Под единственным, затянутым густой паутиной окном расположился стол, заваленный всякой всячиной. Под столом лежали огромные мешки, плотно набитые чем-то, о чем мне не хотелось знать. На единственной табуретке сидела черная кошка с желтыми глазами.

Животина умывалась, когда я вошла, оглядела меня немигающими желтыми глазищами и громко возмущенно мяукнула. Потом отвернулась и продолжила своё прежнее увлекательное занятие.

Протяжно заскрипели половицы. Часть пола, выложенного строганными досками, начала подниматься. Это была крышка подпола, а под ней – скопление непроглядной тьмы. И из этой тьмы выступила та, которая когда-то была богиней.

А теперь довольствовалась обществом своей заколдованной кошки и волшебных мухоморов.

– Привет, – усмехнулась я, глядя на то, как она выкарабкивается из подпола, придерживая рукой в черной перчатке длинный струящийся подол, словно бы сотканный из той самой тьмы, из которой она только что выбралась.

Она не ответила. Опустила крышку, упавшую с глухим ударом, и направилась к печи. Отодвинула заслонку и что-то швырнула в огонь, который моментально вспыхнул ярче, раздражённо зашипел, печь загудела и будто бы даже задрожала, а вместе с ней задрожал и весь дом.

– Образ ведьмы тебе идет, – продолжила я беседовать то ли сама с собой, то ли с кошкой.

Последняя меня подчеркнуто игнорировала, намывая усатую морду.

– Зачем пришла? – спросила бывшая богиня, стоя ко мне спиной. Уже не такой прямой, не такой горделивой, как раньше.

Время никого не делает лучше. Оно ложится на наши плечи тяжелой ношей. Это опыт и разочарования.

– За помощью, – кратко ответила я, пристально следя за каждым движением женщины, о силе которой могла лишь догадываться.

Хриплый кашляющий смех взлетел к потолку, напугал вздрогнувшую кошку и приземлился на мою кожу, заставив содрогнуться от ощущения, будто меня прихлопнули грязным пыльным мешком. Одним из тех, что был под столом. И я готова была молиться всем своим предкам, лишь бы никогда не увидеть, что в них.

– И ты смеешь…

– Смею, – прервала её я. – Смею, потому что… у меня нет другого выхода. Тебе ведь знакома эта ситуация, правда? Когда все вокруг тебя сильнее, а ты – маленький и одинокий, словно щепка, отколовшаяся от угодившего в бурю корабля. Идешь на дно и знаешь, что никто не спасет.

– Чего ты хочешь? – после затянувшегося молчания спросила та, что вошла практически во все человеческие легенды. В том или ином образе.

– Хочу узнать, – стараясь скрыть вздох облегчения, начала я, – как можно передать силу… человеку.

Короткий надменный смешок. Она не желала поворачиваться ко мне лицом, предлагая любоваться спиной на фоне печной кладки.

– Тогда тебе не ко мне, – ответила женщину. Когда-то очень давно её изгнали из собственного дома. Из собственного дворца. Наши судьбы были похожими. – Тебе к вампирам или к оборотням. Они на