Битва на удачу - Вячеслав Ганич

— Тебе плохо, Нэч? — прозвучал голос Нианы.

Помотав головой, Нэч приоткрыл глаза. Небо опять стало желтым.

— Возьми, — Нэч протянул Ниане один повод, другой обмотал вокруг запястья.

Ниана заколебалась.

— Возьми! — выкрикнул Нэч. — Я могу в любое время потерять сознание!

Ниана приняла повод, не сводя с Нэча пронзительного взгляда, наполненного тревоги.

— Главное не останавливаться! — прохрипел Нэч и, чувствуя накатывающую слабость, обхватил шею эзда.

Нэчу мерещился пожар, поглощающий все вокруг. Он бежал среди языков пламени в тлеющей гвардейской форме, проваливаясь в горящую землю. Черные тучи роняли жгучие огненные капли, прожигающие кожу. Воздух превратился в ядовитый дым, разрывающий легкие. Весь мир затягивался в небесный круговорот, чтобы превратиться в зеленую жижу смерти, наполненную багряными прожилками.

— Нэч! Нэч!

Ухватившись сознанием за голос Нианы, Нэч выполз из забытья, как из ямы с гниющими пищевыми отходами, приподнял веки. Они находились на границе пустошей провинции Маджали и болота Ийлиш. Спутники испуганно смотрели на Нэча.

— Дела так плохи? — спросил Нэч, путая номаэнский и троллий языки, и стер стекающуюся по подбородку слюну. Поднес руку к лицу. Слюна приобрела слабый зеленоватый оттенок.

"Неужели мы не успеем?" — подумал Нэча и попросил: — Дайте тряпку.

— Какую тряпку, Нэч? — спросила Ниана.

— Любую! Скорее! Грюгхель, есть тряпка?

— У меня есть! — Хельхе полезла в сумку и вытащила тряпицу.

Потрясши головой, чтобы отогнать багровый туман с глаз, Нэч обмотал тряпицу вокруг облитого потом лица и дрожащими пальцами завязал тугим узлом на затылке. Жар продолжал усиливаться, сердце тяжело билось, перекачивая густую, меняющую свойства кровь.

— Грюгхель, почему мы остановились? — спросил Нэч. — Кажется, мое время истекает.

— Я осматривал местность. Можно двигаться. Здесь безопасно.

— Тогда продолжим путь!

Кивнув, Грюгхель повел отряд по пересохшему болоту, посматривая на убегающее к востоку солнце и постепенно увеличивая скорость. Сплетения мха и водорослей, некогда устилавшие воду, рассыпались, обнажив серую растрескавшуюся корку, в которую превратилась грязь. Редкие кочки торчали уродливыми буграми с голыми палками погибших кривых деревцов. Нэч почувствовал колотье в легких и закашлялся. Рот наполнился густой склизкой слюной с отвратительным привкусом крови и гноя.

"Ничего страшного, — успокаивал себя Нэч. — Я не стремлюсь плевать в окружающих, а значит, я — все еще я!"

— Я чувствую топь Саолмор, — наконец сказал Грюгхель. — Мы приближаемся.

93

Спустя некоторое время, в которое Нэч почти полностью утратил связь с действительностью, серая корка болота Ийлиш размягчилась от влаги, появился тяжелый неприятный запах, становящийся гуще и резче. Впереди возникли белесые клубы испарений, полностью скрывающие обзор, похожие на упавшее на землю предгрозовое облако. Болото Ийлиш оборвалось, перейдя в гладкую поверхность мутной воды, на которой не возникало даже слабой ряби от редких порывов ветра.

Грюгхель остановился и повел пятачком.

— Скорее, Грюгхель! — взмолился Нэч, понимая, что опять проваливается в забытье. — Я долго не протяну!

— Это топь Саолмор, Нэч. Надо отыскать дорогу. Иначе не пройдем, погибнем, — отозвался Грюгхель и повернул эзда на восток.

Они двигались по серой грязи на границе болота и топи, пока Грюгхель не остановился и не указал рукой в туман.

— Здесь!

— Откуда ты знаешь? — пробормотал Нэч.

— Потому что под водой каменная дорога, — сказал Грюгхель. — Сходить с нее нельзя. Сразу затянет.

— Будет о чем рассказать в Талнери… — проговорил Аэвер.

Соблюдая осторожность, Грюгхель направил эзда в топь. Эзд сошел с серой грязи и зашипел, погрузившись по живот в мутную воду. Грюгхель ударил его пятками в бока, заставив идти в клубы испарений, которые зашевелились длинными гибкими щупальцами. Создавалось впечатление, будто впереди затаились исполинские осьминоги, поджидающие добычу.

— Следуйте за мной по одному! — крикнул Грюгхель.

Друзья направляли эздов следом за Грюгхелем. По-прежнему ведомый Нианой в поводу, эзд под Нэчем провалился в воду. От резкого падения и последовавшего толчка, когда эзд обрел опору, Нэча замутило, мир закружился перед глазами колесом размазанных красок. Теряя равновесие, Нэч опять ухватился за шею эзда и сотрясся от кашля, отдавшимся болью в висках. Небо окрасилось в огненные цвета, и Нэч закрыл глаза. Жар сделался непереносимым, подкожное жжение, как зуд от множества ядовитых жал, сводило с ума. Тряпица на лице намокла от пота и зеленой слюны, которая уже выделялась самопроизвольно.

Отряд растянулся цепочкой на петляющей дороге. По мере продвижения испарения уплотнялись, и путники с трудом различали друг друга, находясь под постоянной угрозой сойти с безопасного пути. Иногда поверхность топи начинала бурлить, образовывались стремительные водовороты, вырывались мощные струи рыжей грязи, и тогда к тяжелому запаху примешивался трупный смрад.

Наконец осклизлые плиты дороги вырвались из воды, ведя к зазубренным остаткам городских стен, лоснящимся от осевшей влаги. Минув обрушенные ворота, отряд очутился на площади, стиснутой полуразрушенными строениями черного камня. Грюгхель покрутил головой, выбирая направление, и пустил эзда в уцелевшую подворотню.

Узкие проходы улиц, утопая под толстым слоем грязи, шевелящейся и чавкающей вырывающимся воздухом, разветвлялись и расходились лабиринтом под подворотнями, многие из которых оказались обрушенными. Белые плесневелые грибы покрывали опутанные жирными стеблями вьюнов развалины. Попадались застарелые воронки от взрывов, наполненные мутной водой; среди сравнительно свежих обломков мостовой и зданий виднелись обрывки окровавленных белых балахонов.

Проплутав по городу, Грюгхель поднял руку, призывая остановиться, спрыгнул с эзда и схватил камень. Нэч застонал, воспринимая любое промедление еще одним шагом к пропасти, за которой заражение полностью вытеснит сознание, превратив его в подобие одного из чудовищ, которых ему пришлось уничтожить на Митархе. Он встряхнул головой и заметил пять белых кружащихся огоньков, возникших из-за кучи камней. Огоньки приблизились к отряду и, разлетевшись, соединились в один ослепительный шар, наполненный багровыми зарницами и треском. Ощутив угрозу, письмена на медальоне вспыхнули, но слабо, без яростных переливов. Замерцав в такт медальону, шар сжался и распался. Огоньки закружились и, изменив направление, исчезли за углом.