Сказания о русских витязях - Михаил Чулков

Расположа проехать сквозь Великую Польшу, спрашивал он, прибыв в оную, о ближнем пути. Указывали ему кратчайшую дорогу, но уверяли, что оная с тридцать лет учинилась непроходимою, и объявляли причину оного, что в середине леса, простирающегося на сто верст, находится древнее капище, в коем погребен великий волшебник польский, который умерщвляет всех мимоходящих.

Больше сего не нужно было неустрашимому богатырю. Он поехал путем указанным и под вечер прибыл к капищу. Развалившаяся и мхом заросшая ограда окружала оное. Трава в поле росла внутри ограды и представила тем место сие удобным к ночлегу. Богатырь расседлал коня и пустил на свежий корм, а сам, вынув из сумы дорожное кушанье и флягу с вином, расположился на паперти ужинать.

Смеркалось уже. Великий стук поднялся в капище, двери растворились навстречь, и толстый поляк начал выглядывать из оных.

— А, господин хозяин! — сказал богатырь. — Не прогневайся, что я без спросу остановился здесь. Я думал, что дом этот пустой.

Поляк скрыпел на него зубами.

— Пожалуй, не сердись, — продолжал богатырь, — милости прошу покушать дорожного, — и, налив чарку вина, подносил ему.

Поляк не принимал и сверкал глазами, раскалившимися, как уголь.

— О, пожалуй, не упрямься, — сказал Алеша и выдернул несговорчивого поляка из-за двери. — Выкушай-ка и будь поласковее.

Поляк толкнул рукою чарку и облил богатыря.

— Слушай же ты, невежа, — продолжал он, — я хотел было с тобою познакомиться, но вижу, что ты человек угрюмый. Поди ж прочь и не мешай мне ужинать!

Поляк вместо ответа, бросясь ему под ноги, зачал кусать. Богатырь, рассердясь, поймал его за волосы, зачал таскать и бить пинками, однако поляк не дал ему удовольствовать гнев, вырвался и ушел в капище. Богатырь затворил двери, заложил цепь на пробой и, поужинав, лег спать, надеясь, что отпотчеванный пинками поляк не будет уже мешать ему. Но неугомонный житель капища не дал ему покою. Едва зачал он засыпать, сей вышел опять, положил ему голову на брюхо и приготовлялся ногтями своими выдрать ему глаза, но голова его имела действие огня. Богатырь, почувствовав жжение, вскочил в ярости, оттолкнул прочь голову столь сильно, что поляк отлетел стремглав в стену и хотел уйти. Но Алеша, схватив саблю, ударил оною по голове. Удар сей был жесток, камень бы расселся от оного, но из головы мертвеца посыпались только искры, и провалился он сквозь пол. Богатырь схватил копье и совал в отверстие с твердым намерением учинить из тела Полякова решето, однако не мог достать дна. И так лег он опять спать, и поляк не приходил уже нарушать покой его.

Когда рассвело, не оставил он поискать еще. Но не нашел отверстия, в кое поляк провалился: пол был ровен. Осматривал он и капище, но не было в оном ничего, кроме обломков от древних истуканов. Незачем было медлить, и богатырь отправился в путь.

По выезде из лесов увидел он в стороне близ дороги сидящего в глубокой задумчивости человека. Одной рукой держал он за повод лошадь, а другою подпер голову. Богатырь подъехал к оному, спрашивал о причине его видимой печали и получил в ответ следующее:

— Вы не ошиблись, государь мой, — начал незнакомый, — что великая печаль лежит у меня на сердце. Я шляхтич польский и восемь лет сговорен на дочери опустошившего дорогу, которую вы проехали. Я удивляюсь, каким образом избавились вы от злобы его, следуя мимо капища, в котором погребено его тело, ибо никто не осмеливается шествовать дорогою, коя многому числу людей стоила жизни. Сей поляк назывался Твердовский, оставил после себя несказанное богатство, и невеста моя — единая оному наследница. По смерти его познакомился я с оною. Мы восчувствовали взаимную склонность, и брак долженствовал соединить нас в назначенный день. Приуготовлялись уже к торжеству, и невеста моя находилась в преогромном доме своем, отстоящем отсюда верстах в тридцати. В самую полночь предстал пред нею дух отца ее с страшным и гневным лицом. «Знаешь ли ты, — говорил он ей, — что я заложил тебя еще маленькую адскому князю Велзевулу? А ты хочешь вступить в брак без ведома господина твоего. Слушай! Ты и жених твой должны дать обязательство сему дьяволу на свои души, если хочете совершить ваше супружество. С сего часа дом сей и все мое богатство отдаю я во власть оного Велзевула. Я вижу из лица твоего, что ты уже не согласна на предложение мое. Ты погибнешь от рук моих, если вступишь в брак до тех пор, как сыщется таковой бесстрашный человек, который осмелится ночевать в доме сем и выдержит все имеющие с сего часа начаться в оном страхи. Он разрушит тем клятву мою; но я не уповаю, чтоб нашелся кто-нибудь столь отважный из смертных, и ты останешься вечно в бедности, ибо без опасности смертной не можешь взять ничего из моих сокровищ. Жених твой тебе помочь не будет в состоянии. Я сожгу в сию ж минуту все его имение. Избирай! Предайте души свои дьяволу — или терпите». Он исчез; я лишился всего моего имения внезапным пожаром. Невеста моя не имеет пропитания, понеже все сокровища ее лежат в доме, в коем всякую ночь привидения нагоняют на всех ужас и всех покушавшихся входить в дом тот хотя днем, хотя ночью удавляют. Я искал смелых людей, но по сих пор не нашел еще избавителя. Покушавшиеся за великое награждение освободить нас от несчастия погибли. Оных находили в доме оном раздробленных в мелкие части. Я прошу милостины на сей дороге и, что получу, употребляю на пропитание свое и невесты моей, с которою несчастье и любовь меня соединили.

— Друг мой! — сказал ему Алеша Попович. — Я богатырь странствующий, которые с собою денег не возят; следственно, милостины я тебе подать не могу. Однако я избавлю тебя и невесту твою. Должность моя помогать несчастным и наказывать злых, а я не нашел еще нигде злее твоего нареченного тестя. Я ночевал в капище. Он напал на меня без всякой причины, но я раскроил ему лоб. Я не знаю Велзевула, ни адского князя, но из того не следует, что должно оных бояться. Веди меня в дом оный! Я обязуюсь выгнать оттуда всех пакостников. Мне сокровищ не надобно, я всем добро делаю даром, но обещаешься ли ты исполнить все, что я тебе прикажу, и быть в точном моем послушании до самого того времени, как я женю тебя на дочери Твердовского?

Незнакомый удивился странному обещанию богатыря. Не знал, что ему ответствовать, но, видя неустрашимость, написанную на лице его, и что он проехал дорогою непроходимою, ободрился и дал ему слово во всем его слушать. Они поехали.

Великий лес представился опять глазам богатыря, но провожающий его шляхтич поворачивал в сторону.

— Куда идет сия дорога, кою мы оставляем? — спросил богатырь.

— Она лежит сквозь лес и самая ближняя к дому моей невесты, — отвечает шляхтич.

— Что ж, мы поедем оною!

— Уже смеркается.

— Это не мешает, мы поспеем скорее.

— Нет, господин богатырь! Здесь висят висельники, и очень страшно. Они нападают на проезжих и давят.

— Как тебе не стыдно, — сказал богатырь, — говоришь такие бредни! Задавленные будто могут нападать!

— Воля ваша, я не могу. У меня и так волосы дыбом становятся, что я близко сего проклятого места.

— Слушай! — продолжал богатырь. — Ты дал мне слово во всем повиноваться. Я повелеваю тебе вести меня к висельникам!

— Ах, милостивый государь! — вскричал испуганный шляхтич.

— Нет отговорок, — сказал богатырь.

Шляхтич сошел с лошади, становился на колени, кланялся до земли. Ничто не помогло. Богатырь посадил его насильно на лошадь и, держа за руку и за повода лошади его, потащил в лес. Месяц светил очень ясно, виселицы показывались, и бедный шляхтич выл голосом.

— Ах, батюшка, воротимся, — говорил он, трепеща во всех членах. Богатырь тащил его.

Приехали под виселицы; шляхтич не двигал уже языком.

— Ну! — сказал богатырь. — Чего ты боишься? Здесь нет ничего страшного. Я думаю, это изрядная ветчина! Слезь с лошади и подай мне один полоть!

Шляхтич думал, что он попался в руки людоеду, и не сомневался в своей погибели. Он не смел противиться, опасаясь, чтоб за ослушание не быть съедену, и хотя ноги его подламывались, однако, спотыкаясь, дотащился он до висельника. Призывал богов на помощь и достал иссохший труп злодея.

— Приторочи его к седлу своему, — приказывал богатырь.

Долженствовало повиноваться. Шляхтич привязал, сел на лошадь и ехал, не смея шевельнуться, понеже ожидал, что висельник начнет грызть его зад.

Великий огонь представился им впереди. Приблизились к оному и усмотрели множество разбойников, сидящих около котла.

— Воротимся, господин богатырь, — шептал дрожащий шляхтич, — люди сии недобрые.

— Это все равно, — отвечал Алеша, — где бы ни поужинать; я вижу, что они едят. Возьми мою лошадь!

Он слез, подошел к разбойникам.

— Хлеб да соль, — сказал он, садясь между оных, и, вырвав ложку у близ сидящего, начал есть кашу.