Хроники Ники (СИ) - Черри Линда

— А я почему не знал? — спросил он так, словно был как минимум моим мужем.

Я лишь пожала плечами, а про себя подумала, что он вообще знает обо мне очень мало из того, чтобы мне хотелось, и, наверное, слишком много из того, что я предпочла бы скрыть.

Когда мы приехали в «Саббат», Ян уже был там. Он встретил нас в коридоре около зала и при одном взгляде на Настю он зарделся словно подросток, а потом начал сыпать комплиментами и шутками. Предложил ей тоже выступить на концерте, причем, обязательно в этом же платье.

— Значит, Нику ты одобряешь? — подруга не забыла замолвить за меня словечко.

— Натаскаю ее за неделю, и пусть играет, если так хочет, — подмигнул мне Ян.

— А я что буду делать? — спросила Настя.

— Можешь просто красиво стоять и вдохновлять меня, — сказал Ян, обнимая ее и зарываясь лицом ей в волосы.

— А можно я буду играть на треугольнике? — не унималась Настя.

— А пойдемте — ка со мной, — рядом с нами вдруг возник Макс, и, беря меня и Катю за руки, увлек за собой в зал.

Там было темно, горели только несколько небольших прожекторов на сцене, освещая стоящие у края сцены бутылки и стаканы с вином. Играла какая-то потрясающая песня. Плавное вступление и печальный напев сменились бешенными ударными и мощным речитативом.

— Классно, что это? — спросила я Макса.

— «System of a Down», — ответил он, — армянская группа!

— Армянская? — не поверила я.

— Армянско-американская. Они крутые, просто боги! — сказал он и потащил меня танцевать.

Мы прыгали с ним под безумную музыку по пустому залу. Макс подхватывал и кружил меня на руках, и я визжала и хохотала от восторга. Он несколько раз целовал меня в танце, но это были маленькие быстрые поцелуи, а мне хотелось остановиться, обнять его и не отпускать. Но он не останавливался, носился со мной, как с тряпичной куклой, в дикой пляске.

Катя наблюдала за нами, попивая вино. Ян стоял за пультом вместе с Настей, которая без конца на него вешалась. Я попыталась затянуть Катю в наш танец, но она отмахнулась, подлив себе еще вина. Стало ясно, что наша подруга решила сегодня напиться. Охранник Серега тоже вошел в зал, и подсев к Катьке, стал ей что-то рассказывать.

Я подумала, бедная Катька! Серега — немолодой и несимпатичный мужик, наверняка городит ей сейчас какую-нибудь чудовищную чушь, что даже она, смешливая и дружелюбная испытывает неловкость. Я то и дело посматривала в ее сторону и с ужасом заметила, что Серега попытался ее обнять. Катька, естественно, протестовала. Она что-то резко сказала ему, я не расслышала из-за музыки. Серега вскочил с места, подбежал к пульту, и через секунду в зале вспыхнул яркий свет.

От неожиданности я вздрогнула и зажмурилась. Затем, приоткрыв один глаз, посмотрела на присутствующих. Все беспомощно щурились, не понимая, что произошло.

— Хватит! — заорал Серега, — Пошли все вон! Мы не договаривались, что вы приведете баб! Проверили свою аппаратуру и валите нахрен!

— Серый, осади, — миролюбиво заговорил Ян, приглушив музыку, — мы скоро закончим.

— Я сказал сейчас! — не унимался охранник, — Я начальству позвоню, больше сюда вообще не зайдете!

— Окей, еще пять минут, ладно? — спросил Макс.

— Я жду, — сказал Серега, насупился и скрестил руки на груди.

Катька спрыгнула со сцены и пошатнулась. Она уже успела порядочно выпить.

— Вечер перестает быть томным, — проговорила она и заковыляла прочь, прихватив с собой бутылку.

Мы с Настей устремились за ней, оставив парней с их разборками. Мы вышли на крыльцо. Было темно, тихо и прохладно. В свежем воздухе уже ощущалось то щемящее, тоскливое и в тоже время сладкое предчувствие осени. Я вдруг вспомнила, как стояла на этом крыльце вдвоем с Иваном, как мы целовались под шум дождя, и как тогда я была счастлива и далека от того, что сейчас происходило. Теперь в голове эхом звучали слова Сереги «приведёте баб». Ясно, кем он нас считал. А может быть мы такие и есть, как сказал Илья — оголтелые группис?! Те, которые таскаются за музыкантами и околомузыкальными тусовщиками, чтобы погреться в лучах их великолепия и всегда готовы, чтобы… Черт, как мы до такого докатились?!

На крыльце появились Ян и Макс, и я услышала, как сердито за ними захлопнулась дверь, и проскрежетал замок.

— Чем ты его так разозлила? — спросил Макс Катьку.

— Не надо распускать рук! — воскликнула она, — Я хоть теперь и свободная женщина, но первому встречному себя лапать не дам!

— Правильная позиция, уважаю, — ответил Макс и потянулся ко мне, чтобы обнять.

А мне снова стало стыдно и неприятно. В самом деле, хватит уже! Как бы меня не тянуло к нему, я должна понимать, что я для него лишь игрушка, которую можно позвать, а потом оттолкнуть.

— Поехали обратно в «Диггер», — предложил Макс растерянным тоном.

Мы не успели ничего ответить.

В этот момент из-за угла повернула машина, ослепив нас светом фар. Она резко затормозила у крыльца, казалось еще немного и она собьет нас всех и протаранит двери клуба.

Это была машина Семена. Едва он остановился, распахнулась дверца со стороны пассажирского сидения, и оттуда выскочил Илья.

— Ты, видимо, нормальных слов не понимаешь? — заорал он на Настю.

— Я все поняла. И ты все сказал, — спокойно ответила она.

— С кем ты сейчас? С ним? — он указал пальцем на Макса.

— Илюха, остынь, — миролюбиво ответил Макс.

— Она со мной, — сказал Ян, выходя вперед и беря ее за руку.

— С тобой, недомерок?! — воскликнул Илья и выматерился.

Ян только усмехнулся. Настя хотела что-то ответить Илье, но Ян покачал головой, мол, не надо. И Настя отвернулась.

Несколько мгновений мы все стояли в напряженном молчании. Потом из машины вышел Семен, и едва он это сделал, Катька вдруг спрыгнула со ступеньки, сделала несколько шагов в сторону и согнулась пополам. Ее тошнило.

— Сем, смотри, какой эффект ты производишь на женщин. Может пора сменить имидж? — насмешливо сказал Макс.

Сема не ответил, подошел к Катьке, погладил ее по спине, достал из кармана платок и подал ей.

— Пойдем, я тебе водички дам, у меня есть в машине, — ласково сказал он, и Катька послушно пошла.

— Ладно, всем пока, — сказал Ян, и они с Настей направились в сторону автостоянки. Настя красиво вышагивала, и ее волнистые волосы раскачивались в такт. Она знала, что все сейчас смотрят ей вслед.

— Приползешь еще, стерва, — тихо сказал Илья, доставая из кармана сигареты и закуривая.

Мы остались втроем. Илья, Макс и я. Сема в машине отпаивал Катьку водой.

— Ника, поедем? — предложил Макс.

— Я с Катей, ей надо домой, — ответила я.

— Мы отвезем, — сказал Илья, — а ты езжай, повеселись.

Его «по-ве-се-лись» прозвучало издевательски и гадливо. В третий раз за этот вечер меня захлестнула волна стыда.

— Не брошу я подругу с двумя мужиками, Илюша.

— Ну, тогда пока, — сказал Макс и пошел к своей машине.

Он больше ни разу не посмотрел в мою сторону. У меня заныло в груди при виде его удаляющейся фигуры. Что я такое делаю или не делаю, чтобы заслужить подобное отношение?!

— Любишь его? — вдруг спросил Илья, бросив под ноги окурок.

— Никто никого не любит, — сказала я прочно засевшую в мозгу фразу.

По дороге домой Катька вдруг разрыдалась:

— Но почему все так ужасно?! Что я ему такого сделала?

— Кому? — спросил Семен.

— Своему парню.

— А у тебя есть парень? — удивился Илья.

— Уже нет, — ответила Катя со слезами в голосе. — Вы побудете со мной дома, пока я не усну? Не хочу снова оказаться наедине со своими мыслями. Снова одной, в темноте… Я этого не вынесу…

Она была такая несчастная и милая, что мы трое заверили ее, что конечно посидим с ней.

— Не грусти, Катюха, — поддержал ее Илья, — они все козлы и мужланы!

— Кто? — протянула Катя.

— Все. Все девушки!

Стоит ли говорить, что в итоге, все эти утешения пьяной одинокой Катьки вылились в дичайшую вечеринку у нее на квартире. Мы заехали в магазин, набрали еды и выпивки. Приготовили шикарный ужин. И хотя время уже было глубоко за полночь, все были бодры и полны энтузиазма. После ужина мы врубили музыку и подпевали дурными голосами, как последний раз в жизни. У каждого из нас был свой повод пострадать. У Кати — Вова, у меня — Макс, у Ильи — Настя, а у Семена его безумный имидж и непостижимая душевная организация. Каждому нужна была поддержка, и мы ее друг другу оказали. Мы напились так, что в голове стоял колокольный звон.