Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна

Итак, их пятеро, нас шестеро.

Раскланялись, представились, причем лорд Ларин озвучил только мое имя, без рода занятий и должности. Хотя я по прежнему оставалась военным советником Синто на Дезерте, но в данной ситуации это малоинтересно. Старший — генерал Кахадзе бросил на меня неприязненный взгляд и больше не смотрел. Замечательно, у меня появилась возможность присмотреться к советникам, они тоже изучали нас всех. Молодой оказался подполковником, что подтвердило версию о «золотой молодежи» и внимания я ему больше не уделяла, вряд ли его мнение много значит.

Сначала завели разговор о том, что хотели бы получить русы за свою помощь. Они назвали чисто символическую плату — ознакомление с некоторыми медицинскими разработками и с материалами по «дельфинам» и «рыбакам». Поскольку мы не заключали с Тропезом договора о сохранении монополии на производство «дельфинов», то легко согласились.

— А как вообще пришла идея жертвовать кораблями и частично людьми? — поинтересовался советник Лепехин.

Я подумала, что самое время Ларину достойно представить меня, но нет.

— А разве мы не славимся некоторой неординарностью мышления? — отшутился он.

Дошутится до скандала, ведь рано или поздно будет задан вопрос, на который смогу ответить только я.

— Как вы считаете, мы сможем нанять на Дезерте пилотов… для «дельфинов»? — спросил советник Крутецкий, смотря на Бялко. Я про себя улыбнулась: ну, лорды, выкручивайтесь.

— Некст Викен, ответьте, — негромко произнес Ларин. Советники тут же вцепились в меня взглядами.

— Я думаю, это будет крайне тяжело. Правительство Дезерта не заключает контрактов, при которых смертность солдат в первые три года превышает пятьдесят процентов. — Я бессознательно скопировала манеру говорить у Синоби — внятно, негромко и без эмоций.

— Но вы-то заключили. Или вы обманули дезертцев?

— Нет, не обманули. Правительство дало нам возможность заключать персональные контракты с пилотами, с теми, кого мы смогли завербовать.

— Почему вы считаете, что нам не дадут такой возможности? — Крутецкий задавал вопросы, не теряя терпения.

— Что ж, если вы сможете быть столь же полезными президенту Соденбергу, как и наша дипмиссия, то у вас появится такая возможность.

Крутецкий унялся, а Кахадзе пакостно скривился, мол, знаем мы вашу полезность, дамочка. Я насмотрелась на таких ущербных козлов на Дезерте, и хоть там я и могла убить, защищая «честь и достоинство», но надо было все же иметь доказательства угрозы этим самым «чести и достоинству», а взгляды и гримасы к делу не пришьешь, разве что слова, и то не всегда. Поэтому я очень преуспела в уроке дедушки Синоби: «Если не можешь СРАЗУ ударить в ответ на оскорбление словом или делом — сделай вид, что ничего не было. Оскорбившего обескуражит отсутствие реакции, зато, когда ты все же ударишь, не будет прямых доказательств твоей мести». Собственно, из-за этого постулата на Синто распространены дуэли и практика переспрашивать, если думаешь, что тебя оскорбили, как я сегодня переспросила Ларина — лучше сразу разрешить все недоразумения, чем вести вендетты со своими, на иностранцев подобная прямота не распространялась.

Лорд Ларин начал обсуждение непосредственного размещения «Атакующих», их подконтрольность и прочие нюансы, вроде порядка действий, если пираты пройдут через неизвестные «врата». Русы спорили, но неазартно. Сложилось впечатление, что это не самый интересный для них вопрос, и это настораживало. Когда соглашение было достигнуто, Лепехин спросил:

— Ну, а что вы думаете делать с вашей второй крепостью, которая, насколько нам известно, не совсем в порядке и персонал которой вы так уменьшили?

Да… удивил. Теоретически они могли знать о смерти лорда Хореса и леди Китлинг, но не более.

— Могу я узнать, чем вызвано такое нелестное мнение о нашей крепости? — немного шутливым тоном отозвался Синоби.

— Да, пожалуйста, — улыбнулся Лепехин. — Леди Китлинг отравилась, лорд Хорес погиб на дуэли, если я не ошибаюсь с некст Викен, — он поклонился в мою сторону. — А потом в эгофайлах верхушки Хоресов пошли записи — типа «удалился от семьи» или «умер»… И корабль с грузом для нашего посольства проболтался лишний час на орбите, потому что шел грузовик к крепости Хоресов. Согласитесь, что на основании этого можно сделать выводы, — Лепехин радостно улыбнулся, получилась улыбка сытого крокодила.

— Обе наши крепости функционируют нормально, — спокойно сказал Синоби.

— Вы лжете, — немного игриво отозвался Крутецкий.

Мы все уставились на него. Надо отдать должное, у мужика крепкие нервы, он смог выдержать разъяренные взгляды шестерых синто.

— Объяснитесь, — сквозь зубы процедил Осе.

— Крепость Хоресов не имеет оружия, на протяжении суток не проявилась ни одна точка.

Все ясно, они сканировали нас, пока подлетали.

— «Чувства» хоть работают? — жестко спросил Лепехин.

Туше. Нас сделали.

— Да, «чувства» работают, — отчеканил Бялко.

— Так вот, господа… лорды, — как на трибуне сказал Кахадзе. — У нас есть с собой система «Мозжечок», которая позволяет брать под контроль корабли с уничтоженными цепями управления, и есть специалисты по ее наладке и управлению. Наши условия таковы: нам надо иметь гарантии, что даже если пираты прорвутся через неизвестные «врата» к планете, вы продержитесь до того, как мы подтянемся, а посему на крепости Хоресов устанавливаются «Мозжечки» и подключается оружие. Соответственно, в крепости будут работать наши люди.

Мы потрясенно молчали.

— Вы хотите, чтобы мы отдали вам контроль над орбитальной крепостью, способной разрушить поселения на нашей планете и вторую нашу крепость? — чужим голосом спросил Ларин.

— Да, иначе все не имеет смысла. Мы не хотим, подойдя к планете, узнать, что крепость захвачена пиратами.

Бялко скрипнул зубами и набрал воздуха в грудь, я на одних инстинктах схватила его за руку и сжала что есть силы. Это подействовало, он медленно выдохнул, придя в себя. Только оскорблений посольской делегации или, еще хуже, драки с ними нам не хватало…

— Я вас правильно понял, что если мы не пускаем в крепость ваших людей с «Мозжечком», — последнее слово Ларин произнес как ругательство, — то вы отказываете нам в какой-либо помощи?

— Совершенно правильно, — отозвался Кахадзе, он не скрывал своего превосходства.

— Что ж, господа, позвольте считать этот раунд переговоров завершенным. Как долго еще вы будете бодрствовать и когда сможете принять нас?

— О, спать мы совсем не хотим, выспались в полете, знаете ли, — тоном радушного хозяина ответил Кахадзе. — Так что приходите, гости дорогие, когда сможете.

Ерничает гад, уверен в победе.

— Вы, кстати, нам еще не рассказали подробностей акции в пиратском секторе, не потешили старика, — сказал он, глядя на Бялко.

Тот не выдержал.

— К счастью, мне не придется что-либо вам рассказывать, — выплюнул он.

— Это почему же? — тут же подобрался Кахадзе.

— Потому что акцией руководила некст Викен, — злорадно ответил Бялко и пошел к двери. Я тут же выскочила за порог, пока русы еще чего-нибудь не сказали.

Мы шли молча, все были подавлены. Когда наконец вышли из посольского центра, я сказала то, что все время вертелось на уме.

— Мы ведь можем подключить дезинтегратор отдельно, к независимому генератору, и сделать независимый пост при нем, а остальное оружие не так страшно для планеты и крепости.

— Позволят ли нам это русы? Вот в чем вопрос, — отозвался Осе; даже ехидство его куда-то делось.

— А мы спрашивать не будем…

— Как это? — спросили Грюндер и Осе вместе.

— Так, нечего болтать на открытом пространстве, да еще вблизи от… — зло сказал Ларин.

— Вы не уверены в защите? — мрачно спросил Осе.

— Я теперь ни в чем не уверен.

Лорды не ожидали, что мы так скоро вернемся, извинившись, мы забрали с собой Хорес-Китлинга, от него теперь зависело практически все. Я изложила предложение о том, чтобы русам подсунуть пустышку вместо дезинтегратора, но Хорес-Китлинг отклонил идею, как дурацкую. Высказался он, конечно, другими словами, но… Пустышка не даст нужных ответов при тестировании, и хоть мы точно не знали, что такое «Мозжечок», но Хорес-Китлинг, единственный военный инженер-кибернетик среди нас, догадывался, что это нечто вроде переносного ИскИна с «нервами», подключаемыми к начинке корабля, в нашем случае — крепости. Подумав и покусав палец, Хорес-Китлинг сказал: