Адская ширма - И Паркер

Снова немного передохнув, он пощупал голову и обнаружил на ней липкую кровь и огромную болезненную шишку за правым ухом. В остальном он, кажется, не пострадал, хотя болело и ныло везде. Он посмотрел наверх. Если от удара ему не отшибло память, то он пролетел с четвертого этажа до второго. Ему повезло, что он зацепился плечами за балку, спасшую его от падения вниз головой о каменный пол первого этажа. И провисел он здесь без сознания, судя по всему, много часов, поскольку теперь наступила ночь. Он напряг слух. За стенами пагоды стояла тишина. Торговля на рынке закрылась, и люди разбрелись кто куда, так и не узнав о его падении. Или, что более вероятно, оставшись к нему равнодушными.

Встав на четвереньки, Тора начал осторожно спускаться задом по лестнице. В почти кромешной темноте ему оставалось полагаться только на собственное осязание, чтобы не попасть ногой в пустоту и не пролететь остаток пути вниз. Когда он наконец ступил на твердый пол, все перед глазами у него завертелось. Шатаясь, он пошел на свет, падающий сквозь дверной проем, и выглянул наружу.

Ночь была безлунная, храмовой двор пустовал. Темные очертания деревьев, зданий и стен навевали жуть; ему вдруг припомнилось все дурное, что он слышал об этом месте. Тело враз покрылось испариной, неприятно зашевелились на голове волосы. Ведь любому было известно, что заброшенные храмы считаются излюбленным обиталищем чертей и голодных призраков. Передернувшись от ужаса, он попятился к дверному проему, но где-то сзади вдруг скрипнула ступенька, и Тора одним прыжком выскочил на улицу.

Почти сразу же откуда-то со стороны высившейся в темноте громады храма донесся громкий протяжный вопль. Тора замер. Несколько темных фигур отделились от здания храма и, скользя почти над самой землей, с громким воем двинулись навстречу Торе. Издав хриплый крик ужаса, Тора бросился к воротам.

Отбежав на какое-то расстояние от храма, он остановился, чтобы сориентироваться. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться в любом другом месте, но он уже слишком далеко зашел и теперь обязан был разыскать эту бамбуковую рощу.

Свернув поначалу не туда, споткнувшись о какой-то мусор, шмякнувшись оземь еще разок и перебудив всех местных собак, он набрел наконец на стену, поверх которой виднелись густые заросли бамбука. Ветрами с них порядком сдуло листву, но все же они были достаточно плотными, чтобы загораживать собой дом, прятавшийся за закрытыми воротами. Он сразу понял, что на такую высокую стену ему не взобраться, да и ворота на вид были куда какие крепкие. Тора попытался разобрать надпись на воротах, но иероглифы были китайские. Где-то внутри хрипло каркнул сонный ворон.

В этот момент ворота, тихонько скрипнув, открылись. Тора съежился, прижавшись к темной стене. Щуплая фигурка, закутанная в капюшон, выскользнула из ворот, заперла их и медленно побрела по улице.

Тора бросился вдогонку.

— А ну, стой! — крикнул он, хватая незнакомца за плечо. — Ну-ка давай на тебя посмотрим!

Капюшон соскользнул с головы, и Тора успел разглядеть круглое уродливое лицо, обрамленное седоватым ежиком волос. В этот момент незнакомец схватил его обеими руками за локоть, вывернул и резко дернул. Потеряв равновесие, Тора ослабил хватку и выпустил врага. Он не успел понять, что к чему, как почувствовал мощный тычок в спину и упал наземь, а когда наконец поднялся на ноги, человека в капюшоне и след простыл.

Чертыхаясь, Тора побежал сначала в одну сторону, потом в другую, потом бросил эту затею и вернулся к воротам. Он решил выяснить размеры этих владений. Узенькая тропинка огибала стену. Он успел пройти всего несколько шагов, как это произошло. Чудовищной силы удар обрушился сзади на его голову.

В глазах все помутилось, он ткнулся лицом вниз и потерял сознание.

ГЛАВА 20

ЛЕДЯНОЙ АД

Ёри пропал в тот же день, когда Тора вляпался в очередные приключения.

Поскольку старику Хараде не становилось лучше, все в доме Сугавары были заняты его здоровьем, а между тем мальчик был предоставлен самому себе. Исчезновение ребенка заметили только к обеду. Поначалу никто особенно не встревожился, так как мальчик убегал погулять и раньше. Но время шло, а он не возвращался, холод на улице крепчал, и тогда начали поиски — сначала в доме, в саду, в конюшнях, а потом и в ближайших окрестностях.

Всю вторую половину дня встревоженные Тамако и Акитада нервно вышагивали по комнате. Потом, не в силах больше ждать, Акитада оделся и выбежал на улицу. Он стучался в каждые ворота, спрашивал на улице каждого прохожего, каждого лоточника, каждого посыльного и каждого нищего, не видели ли они ребенка. Но все они отвечали отрицательно.

Ближе к вечеру вконец перепуганный Акитада все-таки узнал кое-что в одном из домов в соседнем квартале. Тамошний мальчик-слуга, проходя утром мимо дома Сугавары, видел, как какой-то низенький щуплый человечек с ежиком седых волос ошивался возле открытых ворот. Мальчик-слуга заметил, как тот манил к себе кого-то, кто находился внутри.

А потом с другой новостью примчался Сабуро. В соседнем квартале поварихины дети играли в переулке, когда мимо них прошел монах в капюшоне с мальчиком, которого вел за руку. Ребятишки глазели им вслед, потому что на мальчике было очень дорогое шелковое кимоно красного цвета. Так стало ясно, что это был Ёри. Но кто тот монах в капюшоне?

Душу Акитады сковал панический страх, но он спокойно сказал Сабуро:

— Мне кажется, я знаю, где он. Пойди скажи госпоже, что я отправился за ним, и пусть не беспокоится.

Ноами! Это точно Ноами! Седые волосы ежиком. Дети приняли его за монаха, потому что он носит монашье одеяние с капюшоном. Только зачем ему понадобился сын Акитады?

Акитада буквально бежал к дому художника, твердя себе, что там найдет объяснение случившемуся.

Скорее всего Ёри, оставшийся без родительского пригляда, сам заметил проходившего мимо Ноами. Вспомнив про незаконченный урок рисования, малыш мог попросить художника дать ему еще один, и Ноами, не ожидавший радушия в доме Акитады, возможно, пригласил его к себе домой.

«Бамбуковая хижина» Ноами находилась примерно в одном ри от дома Акитады, и Акитада старался выбирать самый кратчайший путь. Он бежал, привлекая к себе взгляды прохожих, и очень скоро даже вспотел, несмотря на стужу.

Он давно не упражнялся в беге, поэтому быстро выдохся, однако не сбавлял скорости, пока не добрался до дома художника. Темнело, и тесная улочка была так же пустынна, как и в прошлый раз. Он принялся стучать кулаками в ворота. Сухая бамбуковая листва над головой таинственно шуршала, и он снова приготовился услышать хриплое карканье ворона. Но вместо этого со двора донеслись чьи-то шаги, шаркающие по опавшей листве. Деревянный засов отодвинулся, и ворота медленно распахнулись.

Перед ним стоял Ноами. Большой рот растянулся в неторопливой улыбке, обнажив огромные желтые зубы, придававшие этому человеку еще большее сходство с обезьяной.

Он жевал сливу и это тоже делал, как обезьяна, подумал Акитада и сухо спросил:

— Мой сын у вас?

— Ну да, господин. — Ноами поклонился и распахнул ворота пошире. — Мальчику здесь ужасно нравится. Заходите!

Нахлынувшее чувство облегчения даже лишило Акитаду дара речи на время. Он последовал за Ноами по тропинке, ведущей к мастерской. У входа они оба разулись. Там же, не в силах скрыть раздражения, Акитада сказал:

— Могу я спросить, зачем вы привели его сюда?

— Рисовать. — Ноами удивленно приподнял брови. — Я зашел узнать, понравился ли ему прошлый урок. Мальчик сказал мне, что вы с супругой заняты, но он с удовольствием посетил бы мою мастерскую. Кстати, я уже собирался вести его обратно.

Слова эти прозвучали вполне правдоподобно. Ёри и впрямь мог сказать такое, если бы ему захотелось пойти. Только вот в какую панику повергло их всех это щедрое приглашение Ноами!

— Но мы-то ничего не знали, — сухо сказал Акитада. — И все это время искали его.

— Ай-ай-ай! — сокрушенно проговорил художник. — Какая жалость! Подумать только, что иной раз вытворяют эти детишки! Да вы проходите!

Ери сидел на полу среди листков бумаги и крошечных баночек с краской. Ноами снял с него стеганое красное кимоно и надел ему поверх штанишек и жакета коротенькую полотняную рубаху, перемазанную краской. Завидев отца, Ёри обратил к нему улыбающееся личико.

— Смотри, что я нарисовал! — радостно закричал он. В мастерской ничего не изменилось с прошлого раза, разве что все двери были закрыты, чтобы не выпускать тепло. Огромная жаровня согревала комнату, возле подушек на полу стояла зажженная лампа.

— Может, выпьете чего-нибудь? — спросил Ноами.

— Не стоит беспокоиться, — поспешил ответить Акитада. Ему очень не нравился этот человек, но он счел бы грубым открыто выразить свои чувства — ведь художник всего лишь развлекал Ёри в течение дня. — Нам нужно поскорее возвращаться. Его мать волнуется.