Окись серебра - Виктория Александрова

Наконец их внезапный сосед наконец обнаружил, что он здесь не один. Окинув их заинтересованным взглядом с толикой пренебрежения, он усмехнулся и невероятно важным тоном заговорил:

— Доброй ночи, господа.

Хельмут лишь молча кивнул — не хотелось тратить время на этого, мягко говоря, странного человека. И почему он подсел именно к ним? Несмотря на большое количество находящегося в трактире народа, вокруг было полно свободных мест… Ищет приключений на свой зад? Или понял, что перед ним люди непростые, и хочет завести полезное знакомство?

— Прекрасная сегодня погодка, не правда ли?

И снова они промолчали, ограничившись кивками. Его попытка быть вежливым очень противоречила тем словам, что он кричал хозяйке. Какой-то он чересчур навязчивый, но при этом Хельмуту было совершенно не понятно, что ему надо.

— Позвольте представиться, — не унимался подошедший, — сир Янек Ларк, вассал герцога Новака.

Он сказал достаточно, чтобы в его речи можно было проследить шингстенский акцент — чересчур твёрдые, выдающиеся шипящие и «л», больше похожее на «в» или даже короткое «у». И его последние слова лишь подтвердили догадку Хельмута — их внезапный сосед был шингстенцем.

Что ж, значит, ничего хорошего ждать от него не следует.

Хельмут в ответ представляться не спешил, да и Генрих, по-видимому, тоже. Впрочем, смысла в этом и правда не было: хотелось верить, что этот, как бишь его, Янек, наткнувшись на столь прохладный приём, просто отстанет. Но ему, кажется, было плевать.

Он поправил свой серый поношенный плащ и произнёс ещё более наглым, уверенным тоном:

— Вы, кажется, говорили о грядущей войне?

Ну, это было уже верхом бестактности. Только беспросветный деревенщина мог открыто признаться, что подслушивал разговор. Впрочем, кажется, этот Янек именно деревенщиной и был. Судя по простенькой фамилии, завышенному самомнению и попыткам казаться вежливым, рыцарство и дворянство он получил недавно: герцог Новак одарил его землёй взамен на присягу служить и повиноваться. Сейчас так уже почти не делали, в стране было строго определённое количество землевладельцев-рыцарей, подчинённых графам, герцогам или баронам, которые, в свою очередь, присягали лордам. Но случалось, что у некоего графа оказывалась свободная башенка на самом краю феода, и он жаловал её чем-нибудь отличившемуся солдату или купцу, например… Интересно, а этот Ларк вообще откуда вышел-то?

Впрочем, зачем от Шингстена ждать чего-то мало-мальски порядочного? Того и гляди, там шлюхам титулы начнут раздавать…

— Ну говорили, и что? — подал вдруг голос Генрих.

Хельмут бросил на него беглый взгляд и заметил, что друг пытается улыбаться. Сам он, однако, ничего, кроме презрения и злости, не чувствовал. Он, конечно, совсем не знал этого Ларка, но отчего-то возникло ощущение, будто рядом с ним бросили мокрую грязную тряпку. Вроде ничего страшного в ней нет, а прикасаться всё равно не хочется.

— Вы, насколько я понял, не видите в ней необходимости? — поднял бровь Янек.

И снова возникла пауза, ибо никто из них не мог вымолвить ни слова от бесконечного удивления, вызвавшего настоящий ступор. Не видеть необходимости в войне? Действительно, какой ужас!

Хельмут зло ухмыльнулся и отвернулся. Даже смотреть на этого придурка не хотелось… Хотелось его послать куда подальше, но он сдержался. Может, сам уймётся и уйдёт наконец?

Но придурок не унимался:

— То есть, по-вашему, нашей стране война не принесёт ничего?

— Почему же. — Генрих чуть наклонил голову влево и прищурился. Хельмуту показалось, что Янек чуть вздрогнул от этого взгляда. Может, он и не рассчитывал на серьёзный ответ… — Принесёт. Разрушения, убийства, горе и страдания. Этого ответа вы ожидали?

— Но для нашего королевства это вполне посильная цена за дополнительный большой кусок земли и расширение власти на севере. Разве не прекрасно, если бы Белые горы полностью принадлежали нам? То, что часть их уходит в Фарелл, явно мешает исправной работе каменоломен…

Ишь ты, какой умный. Жаль только, что умишка хватает распространяться об этом в захолустных трактирах, а не идти бить челом к лорду Нолда, которому Белые горы и принадлежат, а то и к королю. Думает, один такой гений на всю страну, кому приходила мысль о полной власти над Белыми горами? Если б всё было так просто…

— Ну, насчёт Белых гор — это к северянам, — высказал Хельмут свою мысль, сделав голос негромким и будто бы неуверенным.

Янек усмехнулся и собрался было что-то сказать, но Генрих прервал его:

— То есть для вас важнее отхватить какой-то жалкий кусок земли, который даже не вашему аллоду принадлежать будет, чем сохранить тысячи жизней? Вам не кажется, что это, мягко говоря… неразумно?

— А вы подумайте о будущем, — парировал Янек, — о том, какую благодарность выразят нам наши потомки…

— Которых может и не быть в случае крайне высокой смертности, что в условиях войны неизбежно, — заметил Генрих.

Хельмут решил, что ему лучше не встревать. Он-то с Генрихом был полностью согласен, а кто, если не он сам, лучше всего выскажет своё мнение? Нужно было, конечно, поставить этого заносчивого придурка на место или просто хоть как-то отвязаться от его общества…

— В любом случае, женщины-то ещё нарожают, — мерзко ухмыльнулся Янек. Тошнотворно просто. Хельмуту захотелось его ударить.

Видимо, Генриху тоже, потому что он сжал руки в кулаки и, кажется, скрипнул зубами.

— А вы когда-нибудь были на войне, сир Ларк? — поинтересовался он.

— Не доводилось, но наслышан, — пожал плечами тот. Слово «наслышан» он произнёс так, будто это было весомее реального присутствия на реальной войне.

— Я тоже, если честно, — продолжил Генрих, — однако человек, у которого я служил оруженосцем, прошёл немало битв, и у меня много причин доверять его словам о том, что война — вещь абсолютно бесчеловечная, которую ни в коем случае нельзя допускать.

На самом деле Генрих несколько приврал: он ходил с лордом Джеймсом в поход, подавлять так называемое Восстание Запада, но, очевидно, не участвовал в битвах, будучи несовершеннолетним.

— К сожалению, и бывалые вояки могут ошибаться, — притворно вздохнул Янек.

Хельмут заметил, что терпение Генриха было уже на исходе, и если не прервать весь этот балаган, то дело может закончиться плохо… Придётся тщательно подбирать слова и сдерживать весь свой гнев, но всё же высказаться стоит обязательно.

— И вы настолько уверены в своей правоте, — начал он осторожно, — что не хотите принимать иных точек зрения?

— Именно, — самодовольно кивнул Ларк.

Снова повисла неловкая пауза.

Хельмут, стараясь не выдавать своё волнение, взглянул на Генриха. Если тот разозлится, то сдерживать его будет крайне сложно. Не хотелось бы, чтобы дело кончилось рукоприкладством… Впрочем, во всей этой кутерьме вряд ли кто-то заметит, как один из посетителей трактира долбанёт другого пустой