Окись серебра - Виктория Александрова

Проучить[31]

1383 год от Великого Затмения, сентябрь

В ту осень их занесло на границу с Шингстеном. Так уж вышло, что пришлось вместе ехать за Пурпурный хребет, в земли Шнайлеров — вассалов Штольцев. В местных лесах, как говорили, снова завелись какие-то банды, мешавшие крестьянам, купцам и путникам, и Хельмут в первый же год своего правления решил с этим разобраться раз и навсегда. Ничего этому не препятствовало, да и погода стояла вполне благоприятная: солнце всё ещё согревало землю, приятный тёплый ветер прогонял дождевые тучи, и лишь весьма холодные ночи говорили о том, что лето подошло к концу.

Генрих, разумеется, поехал с ним.

— Нет, я не считаю, что ты не справишься сам, — сказал он, пресекая любые возражения. — Но это и моя обязанность тоже.

Хельмут лишь пожал плечами — спорить было бесполезно.

Они разделались с бандой достаточно быстро и без потерь. Разбойники, видимо, разленились, сталкиваясь в основном с безоружными путниками, растеряли хватку — или, наоборот, оказались весьма обескровлены, поэтому были почти не в силах сопротивляться. Оружия у них оказалось тоже не так много. В общем, закончилось всё несколькими вздёрнутыми на деревьях трупами.

По пути домой Генрих и Хельмут заглянули в какой-то захолустный трактир — не хотелось ночевать посреди дороги, под открытым небом. Кроме того, над головой внезапно начали собираться тучки, грозящие принести дождь. Да и ветер дул промозглый, противный, больно жалящий лица… А в трактире, хотя и дешёвом и до отказа забитом всяким сбродом, было тепло и сухо. Он стоял на окраине небольшой пустынной деревеньки у дороги, что вела прямиком к Айсбургу через Штольц.

Гвардейцы тут же куда-то разбрелись, потерялись из поля зрения, а вот Генрих и Хельмут едва ли не до полуночи засиделись на первом этаже, в обеденном зале. И едва ли не до полуночи там гремело, шумело, кричало, смеялось, журчало и пело. Хозяйка трактира, ещё не слишком старая, бодрая и весёлая женщина, то и дело громко заявляла, что по говору может определить место рождения человека.

— Ну-ка, мне определи! — заорал один из постояльцев, уже явно вусмерть пьяный.

— Да ты двух слов связать не можешь! — не осталась в долгу хозяйка, схватила его за шиворот и вывела вон.

Хельмут усмехнулся. В таких заведениях он бывал редко, но знал, что всё ещё впереди: в конце концов, ему едва исполнилось девятнадцать. Не то чтобы ему тут сильно нравилось, но… всё же в этом бесшабашном, жарком, до отказа заполненном людьми помещении, напоминающем безумный водоворот, было что-то притягательное.

На низком деревянном столике, сколоченном из грубых досок, полным заноз, перед ними стоял штоф вина и две жестяные кружки — лишних бокалов в трактире не оказалось. Но Хельмут не пил, лишь иногда в процессе разговора подносил кружку к лицу, взбалтывал вино и ставил на место. Ему было достаточно и воды. А вот Генрих опорожнял уже третью.

— Рубежи стоит укреплять, — посоветовал он как бы невзначай. — Впрочем, не только с востока, но и с севера, пожалуй, тоже.

— Ну, это уже дело северян, — отозвался Хельмут, хотя и признал правоту друга.

Весь вечер они вели разговор о каких-то смутных проблемах с Фареллом. С севера доходили неясные слухи, дескать, скоро будет война, фарелльские солдаты с пограничья совсем распоясались и уже считают окрестности своими, да и некоторые дворяне, вассалы лорда Коллинза, чьи замки и крепости стояли у границ, говорят, собирают ополчение…

И это пугало. Безумно пугало. Войны сейчас хотелось меньше всего.

Впрочем, разговоры у них сегодня не очень-то вязались, постоянно обрываясь на полуслове. Наверное, всё дело было в усталости, да и шум, царящий в трактире, сыграл свою роль: чтобы быть услышанным, приходилось почти кричать. А на это уже попросту не было сил, особенно у Генриха, который накануне очень убедительно наорал на главаря разбойничьей банды, прежде чем повесить его.

Вот они и молчали весь вечер, тихо наблюдая за царящим вокруг весельем.

— Сегодня праздник какой-то, что ли? — вдруг поинтересовался Генрих, повысив голос.

Хельмут задумался. Рукшеис только-только вступил в свои права; осень совсем недавно сменила лето, и погода стояла довольно тёплая… У Хельги, кстати, скоро именины, уже целых четырнадцать лет. В Драффарии не принято отмечать этот день, но всё равно, почему бы не сделать ей подарок? Сестра явно обрадуется, если он привезёт ей что-то из поездки.

Других праздников ему не припоминалось. До осеннего равноденствия ещё долго, а медовый день уже седмицы две как миновал…

— Или вчера был, — продолжал Генрих тише, — или завтра будет…

— Думаю, тебе достаточно, — усмехнулся Хельмут, кивая на кружку, наполненную вином. Хотя пьяным друг, кажется, не выглядел.

— Да нет, просто уже спать хочется, — отозвался тот с лёгким смехом.

И правда, судя по кромешной темноте за окном, близилась полночь… Нужно было возвращаться в комнату, а завтра встать пораньше и отправиться наконец домой. Путь предстоял неблизкий, и высока была вероятность, что зарядит дождь или даже град, налетит ледяной ветер… Поэтому хотелось бы добраться до родных замков как можно быстрее.

Они уже хотели было позвать хозяйку, чтобы забрала остатки вина, расплатиться с ней и пойти спать, как вдруг за их столик, прямо на небольшой шатающийся стульчик, тяжело рухнул весьма поддатый худощавый молодой человек. Непонятно вообще, откуда он взялся, каким образом отделился от этой бушующей толпы и что ему было надо… Он изо всех сил, так, что звякнули кружки и подпрыгнул штоф, стукнул кулаком по столу и проорал:

— Эй, хозяйка, едрить твою налево! Принеси пива!

Хозяйка его либо не услышала, либо намеренно пропустила его слова мимо ушей, поэтому пьяница снова закричал, уже без попытки порчи чужого имущества:

— Оглохла что ли, курва старая?!

Всё это время молча наблюдавшие за ним лорд Штейнберг и барон Штольц невольно отпрянули.

Хельмут пригляделся. У подсевшего к ним бедокура был просто огромный нос, пепельно-русые, стриженные, как говорят в народе, «под горшок» волосы и густая щетина. Одежда у него была простой и на удивление аккуратной, на поясе в ножнах висел меч, а плащ скрепляла блестящая застёжка с каким-то гербом — в полумраке сложно было разглядеть, с каким именно.

И, наверное, всё же Хельмут ошибся: этот человек только с первого взгляда выглядел пьяным. Он сидел вполне ровно, закинув ногу на ногу, не шатался, а взгляд его не был каким-то мутным и беспокойным. Просто его явно что-то возмущало в поведении хозяйки. Например, то, что она отказывалась нести ему