И Будда – не беда! - Алексей Лютый

– А что же он тогда про вино говорит? – стушевался творец.

– А ты мне еще указывать будешь, о чем разговаривать? – завелся Жомов, которому сегодня подраться так и не удалось. – Может быть, строем ходить заставишь?

– А разве один человек может строем ходить? – удивился Брахма.

– Может, – заверил его омоновец, отстегивая от пояса дубинку. – И ты нам сейчас это продемонстрируешь.

– Остынь, Ваня, – осадил его Рабинович. – Успеешь еще кулаками помахать. А пока мы не все дела переделали.

Жомов что-то недовольно проворчал себе под нос, но спорить с кинологом не стал. Рабинович несколько секунд выжидал, пока отходчивый Ваня окончательно успокоится, а затем рассказал Брахме, что от того требуется. Сенино предложение творцу индусских миров совсем не понравилось. Мало того, что он не верил в виновность Ганеши, так еще и остался недоволен тем, что к рассвету нужно снова собрать всех богов. Что при отсутствии строгой иерархии в местном пантеоне было чрезвычайно трудно. Просто трудно было заставить закоренелого лежебоку вылезти из постели, если этот лежебока привык никому не подчиняться и всячески подчеркивать свой суверенитет.

Впрочем, эти проблемы Брахмы ментов не касались. Сеня вообще считал, что они уже свою часть работы выполнили. Преступника нашли, а разбираться с ним уже не милицейское дело. Во всех нормальных мирах приговоры судьи выносят! И вообще, менты собрались участвовать в завтрашней операции только для того, чтобы разгневанные боги не прихлопнули Ганешу раньше времени. То есть до того момента, пока он не вернет силу Кали и та не снимет с Лориэля свое заклятие. А потом – хоть трава тут не расти!

Брахма, не слишком веривший в добросовестность и усердие своих коллег-богов и остро нуждавшийся в союзниках, крайне заинтересованных в благополучном исходе операции, спорить с Рабиновичем не стал. Хоть он и понимал, каких трудов будет стоить собрать всех членов пантеона еще до зари, но наказать туманного бога с такой армией, не получая помощи от профессиональных спасителей миров, было бы еще труднее. Поэтому перечить Рабиновичу он не стал, со всем согласился и ушел, едва омоновец с тонким намеком указал ему на дверь «демократизатором».

Брахма ушел, а менты улеглись спать. Впрочем, заснуть еще долгое время не мог никто из друзей. Попов, видимо, попав под влияние бога-творца, мучался сомнениями, действительно ли Ганеша причина всех их бед. Жомов расстраивался из-за того, что сегодня не смог размяться, и тут же предвкушал, как завтра оторвется на слугах Ганеши и на нем самом по полной программе. А Рабинович тщетно пытался предугадать все осложнения, имеющие возможность случиться завтра во время операции.

Горыныча мучила изжога от переедания, и он то и дело фыркал язычками пламени. Лориэль страшно хотел надеяться на то, что Рабинович не ошибся, и из всей компании к полуночи крепко спали только Дакша и Ушинасу. Первого трудно было смутить по природной меланхоличности, а второго – по врожденной тупости и слепой вере в могущество новых хозяев. А в это могущество демон, ночевавший в помещении стражи, верил свято. Еще бы, только Жомов с Рабиновичем да туманный бог знали слово. А это означало, что по силе они были как минимум равны.

Утром путешественников разбудил один из элементалей воздуха. И поняли они, что наступило утро, лишь потому, что данный индивидуум их разбудил. Да и то не сразу. Жомов, спросонья решив, что кто-то пытается украсть его табельное оружие, угостил элементаля оплеухой. Тот отлетел на пару метров и упал на Попова, которому снилось, как Кали заставляет его изучать «Камасутру» на практике, на глазах у всего отдела милиции. Естественно, криминалист начал сопротивляться и едва не удушил упавшего на него слугу. Впрочем, еще неизвестно, можно ли вообще удушить существо, наполовину состоящее из воздуха.

Неясно, что примерещилось Мурзику, но верный пес, услышав вопли, стоны, крики и шум падающих тел, вскочил с места и залился звонким лаем. Сеня только тогда проснулся и спросонья же попытался застрелить напавшего на друзей врага. Еще неизвестно, в кого попал бы кинолог из пистолета, но, на всеобщее счастье, он сначала забыл снять оружие с предохранителя, а затем переполошенные грохотом в комнате гостей элементали ворвались внутрь с факелами. Лишь после этого недоразумение было улажено, истинные причины всеобщего переполоха установлены, а виновный в лице элементаля был доставлен в реанимационное отделение местной клиники для духов. Где и скончался… бы, если бы там оказался хоть один российский врач.

Примерно полчаса менты потратили на легкий завтрак и проверку амуниции, а затем вышли во двор, где в кромешной темноте их поджидали Брахма, Кали, Вирупакша, Ушинасу с Дакшей и десятка два стражников бога-творца. Брахма пояснил, что они нужны лишь в качестве пушечного мяса, на что духи ничего не возразили и даже не расстроились. А чего им расстраиваться? Ведь «хорошую религию придумали индусы, что ты, отдав концы, не умираешь насовсем!». Дакша вон на себе это уже проверил. Хотя даже Брахма удивлялся тому, что слон что-то помнил из своей прошлой жизни.

– Красавчик, я знаю, что сегодня ты станешь самым великим героем всех времен и народов, – проворковала или, скорее, пророкотала Кали, подходя к Попову. – Я тебе уже даже эскиз надгробного памятника набросала и слова придумала: «Здесь лежит тот, кто и должен тут лежать. Остановись, путник, и посмей только не воздать хвалы герою». Подпись – Кали. Ну и как?

Попов поперхнулся, а Лориэль тихо захихикал.

– Я, вообще-то, помирать пока не собирался, – с трудом выдавил из себя криминалист.

– Да ты с ума сошел! – изумилась четырехрукая садистка. – А как ты собираешься стать великим героем? Все они обязательно умирают, совершив самый большой подвиг в своей жизни, а потом возрождаются богами или буддами. За помощь в спасении мира тебе по крайней мере на первые пару миллионов лет должность младшего инспектора в ведомстве Вишну гарантирована. Это, конечно, не слишком почетно для меня, но сначала мы будем просто любовниками, а когда через пару миллиардов веков тебе доверят какую-нибудь оперативную группу, не ниже моей рангом, мы с тобой поженимся. А после свадьбы дети твою фамилию возьмут. Согласись, звучит – Кашьяпа Попов или там Шатарупа Андреевна?

Это уже всех убило окончательно. То есть, конечно, трупов во дворе не прибавилось, но Жомов, Рабинович и Лориэль просто попадали со смеху. При этом маленький эльф минут пять не мог встать на крыло, как сильно он ни старался. Только и успевал увертываться от ладоней омоновца, стучавшего по мостовой в припадке буйного веселья. Попов, естественно, общего настроения не поддерживал, да и аборигены выглядели удивленными.

– И что это вас так сильно рассмешило? – наконец гневно поинтересовалась Кали, глядя на гогочущих идиотов сверху вниз.

– Да, Андрюша! Шатарупа Андреевна почище Даздрапермы Коминтерновны будет, – с трудом переводя дыхание, проговорил Рабинович. – Ты, когда домой вернешься, так какую-нибудь рыбку в своем аквариуме назови. На память о непознанной славе величайшего героя всех времен и народов. Я ей даже сам корм покупать буду.

– Дурак ты, Рабинович, – сердито констатировал криминалист. – Нельзя над чужой мечтой смеяться, – а затем повернулся к Кали. – Слушай, что я тебе скажу, и запомни. Мы с тобой из разных миров и вместе никогда не будем. Поймаем преступника, и я уеду отсюда навсегда. Так что поищи себе другого мужа.

Кали застыла.

– Свиньи вы все, мужики! – заявила она и, круто развернувшись, скрылась во дворце Брахмы.

– Ну вот, девушку обидел. Разбил ее сердце и бросил, – хихикнул Лориэль.

– Заткнись, клоп перелетный! – резко повернулся в его сторону Попов.

– В натуре, Лориэль, ты не лучшее время для шуток нашел, – поддержал друга Жомов.

Эльф собрался было огрызнуться, используя свой многочисленный арсенал издевательств и оскорблений, да так и не сказал ничего, посмотрев в лица ментов. Конечно, хорошего от Кали они видели мало, да и Попов ничем не обнадеживал богиню, но крушение чьих-либо надежд всегда навевает грусть. Вот путешественники и загрустили, видя, как рухнул воздушный замок Кали, придуманный ею одной. Брахма глубоко вздохнул.

– Ну, может быть, уже пора отправляться? – робко поинтересовался он.

– Подождите! – прежде чем кто-либо успел ответить, раздался крик из дома.

Менты обернулись на голос и застыли. На крыльце дворца Брахмы стояла Кали в полном боевом снаряжении. В одной руке у нее была сабля, в другой – небольшой круглый щит. Еще две конечности держали лук, а тело укрывали причудливого вида доспехи. На голове богини красовался не менее странной конструкции шлем, и выглядела она чрезвычайно воинственно.

– Ладно, мачо, я тебе докажу, что достойна любви, – прорычала Кали, спускаясь вниз. – Ты еще не видел, что такое горячие индусские бабы!