Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ) - "Nicols Nicolson"

— А я еще удивился, когда Кьяра стала меня ругать на немецком языке, — сказал я по-немецки.

— О-о-о, молодой человек, как приятно услышать родной язык, хотя общаюсь я на нем очень редко. Ты еще на каком языке можешь говорить?

— Говорю, читаю и пишу на французском, немецком, английском свободно, немного говорю на латыни, могу с трудом читать и писать тексты. (Правда, латынь я знал отлично, но пока решил это скрыть, мне нужен был учитель, а вернее постоянный собеседник.)

— И ты хочешь меня убедить, что не принадлежишь к французской аристократии?

— Может и принадлежу, но об этом совершенно ничего не знаю, и если честно, то знать не стремился, поскольку у отца, по всей видимости, были веские причины покинуть страну — не хотел сыпать ему соль на душевные раны своими вопросами о прошлой жизни. Да и документов соответствующих нет. Те, что были, с указанием имен родителей, пошли на дно морское и оттуда их достать, понятное дело — невозможно. Если бы как-то можно было выписать мне какие-то дубликаты свидетельства, подтверждающего, что я рожден от благородных родителей, посвятивших свою жизнь очень достойному занятию — спасению людей от различных недугов взамен утерянных, ну, в судебном порядке или еще как там надо по закону, было бы прекрасно и избавило бы меня от многих ненужных проблем, которые я, частное слово, не заслуживаю. Я просто продолжаю дело отца, которому он меня учил, долгие годы, передавая опыт и бесценные знания, обретенные в различных странах.

В дверь постучал слуга, невольно прервав нашу беседу, и, получив разрешение, вошел. Поклонившись Гаспаро, слуга сказал, что сеньора Понтедра ждет судью в гостиной.

Извинившись, сеньор Бруни быстро ушел. Оставшись один, я прилично волновался, и для этого были основания — я догадывался, что пока мы вроде бы мило беседовали тет-а-тет, проводился соответствующий медицинский осмотр дочери судьи. Через чур уж эта тема волновала родителей девушки — все понятно мне, время такое и все такое прочее, но быть без вины виноватым и, не дай Бог, еще и быть наказанным за то, чего не делал — это… Это, знаете ли, слишком. Вдруг до нашей встречи Кьяра имела уже близкие отношения с мужчиной, тогда я не смогу доказать, свою непричастность, а девушка не скажет правду, с кем она успела покувыркаться в постели, побоится. И даже если при таком неблагополучном раскладе моя подруга по приключениям сказала бы, что перестала быть девственницей до встречи со мной — я обречен на крупные неприятности. Как бы развивались события в подобной ситуации — трудно даже представить. Буду надеяться, что Кьяра все-таки непорочна.

Спустя полчаса в кабинет вернулся сияющий Гаспаро. По выражению его лица я понял: с меня сняты все подозрения.

— Рад, очень рад пожать руку порядочному человеку, — тряс мне руку Бруни. — Я в тебе не сомневался, но решил проверить, здорова ли дочь после ваших мытарств и все такое прочее, пригласили местного доктора, проверить, не нужно ли какое лечение. Вдруг простуда, воспаление легких начинается. И смею заверить, что все в порядке. Она полностью здорова, цела и невредима. Из повреждений только поломанная рука, которую ты благополучно вылечил, за что тебе отдельная благодарность. Правда, от Кьяры выслушал много нелестных слов. Но мы же, родители, беспокоились о своем ребенке, перенесшим такие суровые испытания. Разве можно нас за это упрекать? Ну, слава Всевышнему, все в прошлом! Поскольку все вопросы улажены, приглашаю пообедать в кругу нашей семьи, а потом мы решим все оставшиеся вопросы, в том числе об учреждении и открытии лечебницы.

Обед подали в столовой. Там я познакомился с супругой судьи, сеньорой Мартиной. Мать и дочь были одеты в одинаковые по цвету и фасону платья, и я поначалу с трудом смог отличить одну от другой. Рост, комплекция, фигура, цвет волос и прически полностью идентичны, разница лишь в цвете глаз. У Кьяры они карие, а у сеньоры Мартины — серые. Можно сказать, Кьяра — омоложенная версия сеньоры Мартины, или сеньора Мартина, чуть увядшая копия младшей дочери, старшую дочь мне видеть не довелось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Угощали отменно: говядина в нескольких видах, рыбные блюда в изобилии, салаты, вкусный белый хлеб с хрустящей корочкой. На вино я не налегал, из уважения к сеньору Гаспаро несколько раз пригубил кубок и все. Нелюбовь к спиртным напиткам у меня еще из прошлой жизни. Вернее, иногда употреблял, но в меру, под хорошую закуску. А вот со злоупотреблениями зеленым змием — ни-ни: будучи молодым лейтенантом, отравился чистым спиртом. По правде говоря, перепил чистого спирта, не рассчитал силы. С тех пор и не люблю перебирать, потребляю исключительно в качестве небольшого кулинарного дополнения.

На десерт подали пирожные и кофе. У-у-у, я только не мурлыкал от удовольствия, кофе был отменным, и я его давно не пробовал. Хотя, как это давно — не далее как несколько дней назад мы пили этот напиток в чрезвычайных условиях, что достойно интересного рассказа. Я и рассказал в каких условиях мы с Кьярой последний раз пили кофе — хозяева дома охали и ахали, закатывая глаза.

За весь обед Кьяра ни разу не посмотрела на меня, сидела с красным лицом, опустив глаза в тарелку.

Чтобы не показаться дикарем, я следил за хозяевами дома, а, вернее сказать, запоминал способы использования столовых приборов. Минут через пять у меня все получалось нормально, хотя пользоваться двузубой вилкой было непривычно. В монастыре вилок не было вообще, я наловчился виртуозно управляться деревянной ложкой.

Затем нас с Кьярой отправили прогуляться в парк возле дома. Нас сопровождал окрепший и ставший очень резвым и игривым Аякс. Повезло ему с новой хозяйкой и новым домом. Ради этого стоило бороться за жизнь и питаться старыми башмаками на покинутом судне. За жизнь всегда стоит и нужно бороться, не только щенкам. Что я благополучно и делаю все время нахождения на Глории.

Надо сказать, двухэтажный домик у судьи, очень даже приличных размеров и комфорта. В определении архитектурных стилей я слабоват, но могу сказать, что внешняя отделка здания мне чем-то напоминала античный стиль, виденный мной в прошлой жизни. Колоннады, портик, лепнина, несколько десятков скульптур, небольшой бассейн с аккуратным фонтаном перед центральным входом. На первом этаже есть купальня с бассейном и термами. В холле на полу красочная мозаика, изображающая восходящее солнце. Когда входишь в центральную дверь, то кажется, что попадаешь в переплетение солнечных лучей, создается мнимый эффект тепла. На втором, где мне выделили комнату, имелась туалетная комната с прапрародителем знакомого мне унитаза.

Экскурсию по всему дому я не совершал, но и моей комнаты достаточно, чтобы убедиться в богатстве отделки, да и в богатстве дома в целом. Судья — человек далеко не бедный, но и свой достаток сильно не выпячивает. Касательно парка, могу сказать, что я уверенно опознал стелящийся можжевельник, пирамидальные туи, декоративные ели, остальные кустарники и деревья мне неизвестны. Все пострижено, дорожки подметены, нигде опавших листьев не видно, одним словом, за парком уход серьезный. Вот по его аллеям мы и прогуливались. Кьяра накинула на плечи теплый шерстяной плащ, а я щеголял в чужой, не по размеру одежде. Сеньор Гаспаро обещал помочь мне обзавестись приличным гардеробом.

— Знаешь, Васент, меня подвергли унизительной процедуре, было гадко и стыдно, — со слезами на глазах, сказала Кьяра. — Отец не поверил ни единому моему слову, а твоим заверениям и подавно.

— Престиж семьи для сеньора Гаспаро не пустой звук, его уронить нельзя. Если ты помнишь, я предупреждал о возможной процедуре. Да и ты сама волновалась: как-то тебя примут дома после такого путешествия с молодым человеком приятной наружности. Все позади, успокойся, Кьяра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Помню. Мама, кстати, мне поверила. Да и ты прав, все позади. Но все, что осталось позади — трудности, лишения, холод-голод, сырость — воспринимается положительно и я даже горжусь собой, что оказалась сильной личностью. А то, что происходит сейчас — противно и оскорбляет меня, особенно это гадкое недоверие.