Тень любви - Констанс Хевен

– Тогда объясни мне, чтобы я все поняла. Почему ты что-то скрываешь? Почему ты мне не веришь?

Кристина взяла его за руку и потянула к себе. Она была похожа на маленькую девочку с поцарапанным бледным личиком, черными распущенными волосами, спадающими ей на плечи. Сейчас она была такой родной, близкой для него, что нежность и страстное желание, вдруг возникшие в нем, нахлынули волной, и он прошептал:

– Девочка моя, не надо никаких серьезных разговоров…

Дэниел стал нежно целовать Кристину, а она сопротивлялась.

– Нет, Дэниел, не надо, не сейчас… Я хочу сказать тебе… Пожалуйста, послушай.

– Кристина, родная моя, – не обращая внимания на ее слова, он продолжал ее целовать. – Ты так прекрасна…

Он целовал ее лоб, глаза, щеки, губы. Одной рукой Дэниел расстегнул ее блузку, и его губы прикоснулись к ее высокой груди. Девушка затрепетала от желания, которого никогда раньше не испытывала. Почти бессознательно она обвила руками его шею, прижалась всем телом к его сильному телу, потом стала нежно гладить его по голове.

Нельзя сказать, что Кристина была несведущей в отношениях между мужчиной и женщиной. Она росла в деревне, видела, как между собой общается деревенская молодежь, знала о том, как появляются на свет дети. Кристина не раз целовалась с Гаретом, но никогда не испытывала того чувства, которое сейчас охватило ее. Это было чувство легкого полета, неземного счастья. Тысячи неясных ощущений пробудились в душе Кристины, росли в ней, наполняли ее по мере того, как лучи солнца наполняли Вселенную. Какое-то неясное, необъяснимое удовольствие заиграло в сердце девушки. Ее сердце глубоко и сильно сочувствовало Дэниелу, и мысли девушки гармонично строились под лад ее души.

К Дэниелу вернулось его обычное самообладание. Он все еще дрожал и страстно желал ее. Любовь впервые наполнила сердце молодого человека. Но сейчас, в этой комнатке, они не познали радости интимных отношений, не увидели, как один за другим развеиваются туманы, и за ними угадываются истинные контуры духа.

Кристина смотрела, как Дэниел наливал чай, как он достал из шкафчика баночку с джемом, и волнение во всем ее теле постепенно исчезло, осталось удивительное чувство счастья и спокойствия. Кристина еще не могла понять, рада она была или нет, что все так получилось, но она была уверена в одном – этот вечер сблизил их с Дэниелом настолько, что теперь они, несомненно, могли думать о едином будущем. Девушка встала с кровати поправила мятую юбку, застегнула воротничок. Дэниел налил ей чаю и сказал:

– Прости, но у меня нет сахара…

– Не беспокойся, так мне даже больше нравится.

– Пей чай и потом я отведу тебя к отцу. Он, наверное, очень волнуется, куда ты подевалась.

– Который сейчас час, Дэниел? Мне кажется, что я была у тебя целую вечность… – смущенно и тихо сказала девушка.

– Должно быть, сейчас около восьми. Не торопись, Кристина…

– Нам нужно поговорить, – сказала девушка, отпивая чай.

– О чем же? Тебя что-то очень беспокоит, не так ли?

– Конечно, о нас с тобой. Да, ты не ослышался… Будет очень трудно убедить папу и маму, что мои чувства к тебе очень серьезны. Наверное, они никогда не дадут своего согласия, но нам придется пройти через это. Мне уже двадцать один, и родители не могут запретить мне поступать так, как я считаю необходимым, как велит мне сердце. Моя сестра Маргарет, думаю, поймет меня, Гарри тоже воспримет все так, как нужно, брат будет на нашей стороне.

Дэниел смотрел на Кристину так, будто она говорила что-то ужасное.

– О чем ты, Кристина? Я что-то растерялся, честно тебе признаюсь…

– Прошлое теперь не имеет никакого значения, – продолжала девушка. – Мы почти все узнали друг о друге. Я хочу выйти за тебя замуж, Дэниел. Это серьезно… Я хочу разделить с тобой все трудности. Вместе мы могли бы сделать так много.

Какое-то время Дэниел не знал, что ответить девушке. Он был удивлен ее решительностью и уверенностью в том, что она говорила. Он тяжело вздохнул, прежде чем сказал:

– Кристина, милая… Неужели ты вообразила, что я заберу тебя насовсем из твоего роскошного дома, от твоих родных, из комфорта, к которому ты так привыкла, и приведу жить сюда, в эту конуру? Кристина, милая, ты знаешь, сколько мне платят за работу с этими сорванцами в школе? Семьдесят пять фунтов стерлингов в год, это едва ли тридцать шиллингов в неделю, а на это нужно питаться, платить за комнату, одеваться и многое еще. Прости меня, Кристина, но сейчас это невозможно…

– У меня есть деньги, Дэниел, – спокойным тоном сказала девушка. – У меня много денег. Мне их оставила бабушка, и я могу делать с ними все, что посчитаю нужным. Мы сможем прожить на эти деньги, пока ты не найдешь что-нибудь получше.

– Нет, Кристина, я так не могу. Если я женюсь, то семью содержать я буду полностью сам. Я не согласен жить милостью графа Гленмурского, даже если это и твой дядя! Я не хочу жить на твои деньги…

– Дэниел, мне кажется, ты неправ… Это устаревшие предрассудки. То, что принадлежит мне, – будет и твоим, раз мы будем семьей!

Кристина поставила чашку на стол и стала укладывать волосы в прическу. Ее спокойная уверенность, что Дэниел покорно согласится с ее доводами и предложениями, поражала и изумляла.

– Ты живешь не в реальном мире, – отчаянно сказал Дэниел. – Пойми, ты совсем не знаешь, что значит жить так, Как живем мы. Ты не знаешь, как это жить скромно, когда нечем топить печку, иной раз нечего есть, потому что нет денег… Один раз в неделю ты встречаешься с нищетой и горем, ты помогаешь несчастным людям, облегчаешь их боль, но потом… Потом, Кристина, ты возвращаешься домой как после кошмарного сна в свою уютную комнатку, в свой роскошный особняк, где за тобой ухаживают, предлагают и даже просят тебя спуститься к ужину… Ты возвращаешься в дом, где ты абсолютно ничего не делаешь, а вокруг тебя суетятся слуги, а ты лишь меняешь нарядные платья, веселишься со знатными гостями… Ну скажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о таких, как я? Что ты знаешь о моих друзьях, их семьях? Да что говорить: тебе никогда не узнать и не понять жизнь людей, которые лишены достатка. Не обижайся на меня, может, я невзначай тебя обидел, но ведь это так. Я ничего не сочинил…

Кристина пристально смотрела на Дэниела и постепенно уверенное выражение на ее лице сменилось жалостью к самой себе. Она тихо спросила:

– Дэниел, неужели ты отказываешь мне? Я совсем безразлична тебе? Неужели я ничего для тебя не значу?

– О, Крис! Ты для меня все, и тебе это известно! Но я должен быть практичным. Я должен думать о нас обоих. Ты бы согласилась растить ребенка в таких условиях – в комнатке, где нет никаких удобств, без докторов и нянек, без возможности купить хорошую кроватку, без тех необходимых ярких безделушек, которые окружают маленького принца, сына твоей сестры? – жестоко продолжал Дэниел.