Любовь дьявола - Джулия Лэндон

– Поехали, надо спешить – крикнул Сэм. Майкл, спотыкаясь, двинулся к карете. Его охватил страх:

не дай Бог, если она умрет. Он попытался прогнать эту страш­ную мысль. Господи, как он ее любит! Как она ему нужна!

– Абби, дорогая, держись, – прошептал Майкл, прижи­маясь губами к ее волосам. – Ты мне нужна, любимая – Пожа­луйста, не сдавайся! – Вместе с Сэмом он быстро забрался в карету и велел кучеру ехать в город.

Глава 20

Абби выплыла из темноты, которая окутывала ее, каза­лось, целую вечность, часто заморгала и поморщилась от рез­кой боли в голове. Свет был тусклым, но он все же рассеял непроницаемый мрак. Она облизнула сухие, потрескавшиеся губы, пытаясь сосредоточиться на этом смутном свечении.

«Может быть, я сплю?» – подумала Абби, увидев словно в тумане сидящего рядом с ней в кресле Майкла. Он облокотил­ся на колени и уткнулся лицом в свои большие ладони. Тем­ные кудри скрывали от нее его лицо. Что-то было не так. Должно быть, это действительно сон. Ее сильно знобило. Абби провела языком по губам и постаралась сосредоточить взгляд на Майкле.

– Холодно, – еле слышным шепотом произнесла она. Майкл поднял голову и уставился на нее налитыми кро­вью глазами.

– Абби? – прошептал он.

– Мне холодно. – Майкл вдруг исчез и тут же появился снова с одеялом в руках. Он осторожно на­крыл ее и подоткнул одеяло вокруг ледяных ног. Потом опус­тился рядом с ней на колени. Привидевшийся ей Майкл молчал, но губы его слабо по­драгивали, он нежно гладил ее волосы. Его полный муки взгляд впился в ее лицо и остановился на глазах. Абби не удавалось сфокусировать взгляд и разглядеть его, но она чувствовала, что он охвачен безграничной печалью.

– Сон, – выговорила наконец Абби, обращаясь к самой себе.

– Нет, дорогая, – ответил он дрогнувшим голосом. Она слегка нахмурилась, поморщившись от боли. Что с ней случи­лось? Почему Майкл такой грустный?

– Ты грустишь? – спросила Абби. Глаза Майкла, увлажнились, он долго смотрел на нее, по­том с трудом произнес:

– Теперь уже нет. – И нежно погладил ее по щеке.

– Ты грустишь, – повторила она. Он не ответил и уткнул­ся лицом в покрывало на постели.

Абби почему-то удивилась. Она согрелась, тепло разли­лось по всему телу. Веки ее отяжелели, ресницы затрепетали, она взглянула на его темные волосы, на вздрагивающие широ­кие плечи и снова потеряла сознание.

Через несколько секунд Майкл медленно поднял голову, посмотрел на Абби и тыльной стороной ладони вытер слезы.

– Благодарю тебя. Господи! – прошептал он. Затем снова опустился в кресло, которое не покидал вот уже четыре долгих дня и ночи. Абби была так бледна, кожа ее стала почти прозрачной. Она казалась такой маленькой, такой невероятно уязвимой, что даже малейшее дуновение – ветерка способно было унести ее от него.

Но ужасная лихорадка наконец-то прошла. Доктор Сти­вене предупредил Майкла, что надо быть готовым в самому худшему. И если в ближайшее время жар не спадет, инфекция убьет ее. «Она должна бороться», – сказал он. Поэтому Майкл не отходил от ее постели и заставлял бороться за жизнь. За те дни, что ее терзала лихорадка, он уже отчаялся увидеть ее здо­ровой. Но продолжал разговаривать с ней, уверял, что она ему необходима. Читал письма от ее родных, рассказывал о местах, в которых побывал, и об их недолгой со­вместной жизни. Он даже привел в ее комнату Гарри в надеж­де, что его появление вернет ее к жизни. Все было напрасно. «Существуют две возможности, – сказал доктор Стивенс. – Либо она полностью выздоровеет, либо умрет от заражения крови».

– Она не умрет! – как безумный, взревел Майкл, даже Себастьян испугался. Майкл отказывался верить, что Абби ум­рет. Если это произойдет, его жизнь потеряет всякий смысл. Она для него все. Она должна узнать, как сильно он ее любит. Должна снова улыбаться, играть на скрипке. Она должна жить!

Слава Богу, она очнулась, хоть и ненадолго. Это обнаде­живает. Глаза его сноса наполнились слезами. Он не сводил глаз с Абби, казавшейся совсем крошечной под грудой одеял. Она должна жить.

Абби очнулась и увидела, что в комнату струится яркий солнечный свет. Она поморщилась от острой боли в позвоноч­нике. Но еще сильнее болел бок.

– Вы меня слышите, мэм? – Она узнала голос Сары, но не сразу ответила, пересохло в горле.

– Воды, – едва слышно попросила Абби, ;

Сара поднесла ей стакан ко рту, приподняв голову. Абби сделала несколько глотков и откинулась на подушки.

– Больно, – прошептала она.

– Знаю, что больно. Доктор Стивенс осмотрит вас и даст опия. Он снимет боль, – сказала Сара. – Ох, мэм, вы даже не представляете, какое облегчение мы все испытали!

Абби прищурилась, посмотрела на Сару и заметила в ее гла­зах слезы. Как и в глазах Майкла. Ей снилось, что он был здесь.

– Что служилось? – спросила она. Сара отвела глаза.

– Я схожу за доктором. Лежите спокойно, – прошептала она и ушла.

Абби пыталась сосредоточиться, разглядывая балдахин у себя над Головой. Она помнила, что одевалась, думая о том, как идут аметистовые сережки к ее платью. Это.воспоминание почему-то заставило ее содрогнуться.

– Леди Дарфилд, как чудесно, что вы наконец открыли свои фиалковые глаза! – загремел чей-то голос, и она увидела склонившееся над ней худое улыбающееся лицо и очки. Она сразу узнала доктора Стивенса. – Ну и напугали же вы нас, мадам! Видите мой палец? А, очень хорошо. Теперь следите за ним глазами, пожалуйста. – Он поводил пальцем у нее перед глазами, Абби поморщилась: даже легкое движение глаз вызы­вало боль.

– Замечательно! Наберитесь терпения. Время лечит. Сей­час примете опий, и вам станет легче. – Он осторожно ощупал ее, и когда нажал на бок, Абби ахнула и зажмурилась от невы­носимой боли. – Тяжелая рана. Видимо, очень глубокая, по­этому медленно заживает. К. счастью, переломов нет. Я знаю, что от опия болит голова. Вы заметили?

– Рана? – испуганно спросила Абби. Доктор снова склонился над ней, поправил очки, – Как вас зовут?

– Абби. – Конечно, она помнит свое имя.

– Вы знаете, где находитесь?

– В Блессинг-Парке, – едва слышно ответила она.

– Правильно. Помните, как вас ранили?

Абби нахмурилась и покачала головой. Она помцила толь­ко, как одевалась. Больше ничего.

– Вас ударили саблей, – как бы между прочим сказал доктор.

Ударили саблей? Что он говорит?

– Не может быть, – тихо возразила Абби.

– Вы помните, что произошло в то утро? – снова спросил он.

В какое утро? Последнее, что Абби помнила, – это как стояла в своей туалетной комнате.

– Я одевалась… – Голос ее замер.

Врач нахмурился.