В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

– Это просто невозможно... к сожалению, невозможно... – Кроуфорд посмотрел на море, кусочек которого виднелся в люме, и тихо произнес:

Мой гений роковой,Когда б твое лицоИ вправду твою душу отражалоКак зеркало, то мир бы ужаснулся,Узрев под маской девы лик звериный!

– Вы это о чем? Вы это сами сочинили? – в свою очередь удивился Уильям, глядя на барабанящего пальцами по столу капитана. – Вас так взволновала красота вдовы или ее состояние? – Уильям не мог удержаться от того, чтобы не отплатить своему капитану той же монетой.

Кроуфорд поднял на него глаза. Взгляд его был устал и серьезен:

– Я сам не знаю, о чем я. И я не верю в совпадения.

Он приблизился к столу и принялся тщательно прилаживать обратно глазную повязку. Затем он водрузил на голову парик, оправил его, и только завершив обратное превращение, Веселый Дик вновь повернулся к Уильяму.

– Не знаю, что вы сейчас обо мне подумаете, – сказал он, – но я принял решение. Мы идем на Барбадос!

– Я поражен, – искренне сказал Уильям. – Я уже не надеялся. Но я благодарен вам. Я снова ваш должник, и я клянусь вам...

– Не клянитесь вовсе, потому что!..[65] – рявкнул в ответ Кроуфорд. – Особенно когда не знаете, что на уме у человека, которому вы так основательно собираетесь быть благодарным. Я принял решение, но сделал это вовсе не потому, что меня смущает, когда старики женятся на молоденьких. Тем более я подозреваю, что этот жених вовсе не так уж стар. Но дело, повторюсь, не в этом.

– А в чем же? Неужели вы хотите так увидеть эту женщину?

– Возможно, однажды, Уильям, когда звезды на небе будут благоприятны к вам, я скажу вам, чего я хочу, – ответил Кроуфорд. – Но это будет не сегодня. И вообще, забудьте пока про Барбадос. Прежде чем туда попасть, мы должны сделать одну важную вещь.

– Какую же?

– Придумать занятие для моей шайки!

На следующее утро, покинув Мартинику, они обогнули ее с юго-запада и направились на юго-восток. Ночь Уильям провел без сна, раз за разом перечитывая строки драгоценного письма. В его воображении картины блаженства, которое ожидало его в будущем, сменялись апокалипсическими видениями, где посланцы ада похищали невинных девственниц, и тогда его сердце разрывалось от горя. А более всего убивало его то, что не было никакой возможности преодолеть ту водяную пустыню, которая пролегла между ним и его возлюбленной. Стоило Уильяму выйти на палубу и увидеть равнодушное, мерно колышущееся, как студень, море, которому не было ни конца, ни края, как душу его охватывала такая безысходная тоска, что впору было броситься в это море вниз головой.

Около семи часов вечера, когда над морской гладью начали сгущаться недолгие южные сумерки, «Голова Медузы» легла в дрейф в виду земли у западного побережья, в нескольких милях от входа в Карлайлскую бухту. Подходить ближе было опасно как из-за окружающих остров коралловых рифов, так и из-за возможного нападения с берега. Для сэра Фрэнсиса было важно самому попасть на берег, но эту процедуру он собирался проделать как можно незаметнее.

Джону Ивлину было велено не зажигать сигнальные огни, на всякий случай поднять британский флаг и ждать их возвращения на рассвете.

Спустив на воду шлюпку и захватив с собой запас пищи и рома для команды, Веселый Дик посадил гребцами на весла дюжину пиратов и велел держать курс на Бриджтаун.

Пристать Кроуфорд приказал в стороне от порта на диком песчаном пляже, отделенном от берега полосой мангровых зарослей, чьи ходульные корни напоминали подпорки. В пору прилива ветви этих кустов затапливаются, а купы – будто бы плавают по воде. Покинув шлюпку, Веселый Дик строго-настрого приказал бандитам никуда не отлучаться и дожидаться его возвращения, не набираясь крепко привезенным ромом.

– Сидите тихо и не вздумайте жечь огонь. Никто не знает, как все обегнется. Мы тут как в мышеловке. Если извегнемся, то счастье наше, а нет, так вегевок у них на всех хватит. Будем сушиться на солнышке, как акульи гебга. Если не вегнемся до полудня – снимайтесь с якогя и гъебите к «Медузе». Потгошитель Джек будет вашим капитаном, он знает, что делать, – прокартавил Кроуфорд и с ироничным смешком взглянул на Уильяма.

Головорезы согласно загудели и принялись извлекать из лодки оружие и провизию, собираясь заночевать прямо на прибрежном песке.

Веселый Дик последний раз окинул грозным взором своих молодчиков и пошел вдоль берега, держа курс на огоньки. Уильям поспешил за ним следом. Хотя оба были при шпагах, а Веселый Дик еще нес при себе два заряженных пистолета, одеты они были как обычные горожане. Только отойдя на четверть мили и убедившись, что пираты его не видят, Веселый Дик стянул с глаза повязку и засунул ее в карман, снова превратившись в сэра Фрэнсиса.

Одно у него естественно переходило в другое. Уильяма так и подмывало поинтересоваться, как случилось, что Кроуфорд, человек, несомненно, благородного происхождения и образованный, вдруг оказался капитаном шайки отъявленных злодеев и мерзавцев. Удерживала его от этого простая осторожность. Между лицедейством сэра Фрэнсиса и кровавым промыслом Веселого Дика все же существовала тесная связь. Пусть резня на «Странствующем монахе» была не самой жестокой, но тем не менее она была. И Черный Билл, пустивший связанного квартирмейстера ко дну вместе с ограбленной «Утренней звездой», обрек его на самую настоящую гибель за вполне натуральную попытку бунта. И как бы сэр Фрэнсис и Веселый Дик ни оценивали свою жизнь, чужая стоила для них еще дешевле. Поэтому Уильям и не спешил со своими вопросами.

Он кстати, не совсем понимал, для чего они с Кроуфордом сошли на берег. Когда Амбулен мимоходом поинтересовался, куда это их несет, Уильям даже сразу и не нашелся что ответить. Роберт, чья натура не могла оставаться спокойной при виде новых приключений, немедленно попросился с ними, но Веселый Дик был непреклонен. Судовой лекарь был сильно разочарован, а Харт еще более заинтригован. Разумеется, будь его воля, он бы немедленно помчался к жилищу губернатора и нашел бы способ увидеть там обожаемую Элейну, но Кроуфорд решительно пресек эти мечты.

– Если не выбросите эту блажь из головы, то клянусь Небом, я свяжу вас, как поросенка, и прикажу бросить в трюм под замок! Я испытываю к вам почти отеческие чувства, Уильям, посему, заботясь о вашем благополучии, и подвергну вас домашнему аресту не моргув глазом. Нас ждут великие дела! А вы хотите выбыть из игры, даже не начав партии. Вспоминайте о ждущем вас сюрпризе каждый раз, когда вздумаете делать глупости!

Что имел в виду Кроуфорд, говоря о глупостях, Уильям догадывался. Но что он подразумевал под великими делами и сюрпризами – оставалось загадкой. Было ясно одно – это не было следствием ни каперства, ни вообще пиратства. Шестым чувством Уильям догадывался, что речь идет о чем-то действительно грандиозном, пред чем бледнеют и меркнут простые пиратские подвиги, в основном состоящие из грабежей да кутежей. И еще все это было как-то связано с письмом Элейны. После этого письма Кроуфорда как будто подменили. Ему до зарезу понадобилось попасть в Бриджтаун к себе домой. Теперь-то сэр Фрэнсис не скрывал от Уильяма существование этого дома. Он даже попытался объясниться.