Темный принц - Кристин Фихан

Михаил обнял ее крепче, чтобы она ощутила его силу. Медленно, дюйм за дюймом, ее тело становилось не таким напряженным, и она смогла, наконец, расслабиться. Он дотронулся до ее сознания и понял, что она пытается сохранить самообладание.

— Я здесь, Рейвен, с тобой, — сознательно сказал он вслух, чтобы как можно больше походить на человека. — Ночь взывает к нам, приглашает нас, разве ты не слышишь? Послушай, сколько красоты в песне насекомых и прочих ночных созданий. Позволь себе услышать ее.

Он говорил ритмично, почти гипнотически.

Рейвен подтянула колени и уткнулась в них лбом. Она раскачивалась взад и вперед, только тонкая нить соединяла ее с реальностью. Она просто чередовала вдох и выдох, сосредоточившись на самом процессе дыхания.

— Я хочу доставить тебя в безопасное место, подальше отсюда.

Он широким жестом указал на обуглившиеся руины его некогда красивого дома.

Рейвен не поднимала головы. Она просто вдыхала и выдыхала. Михаил снова дотронулся до ее сознания. В нем не было мыслей ни об осуждении, ни о предательстве. Сознание Рейвен было разбито, помято и неустойчиво, оно отчаянно старалось выжить. Ее привычная одежда и его присутствие давали ей ощущение покоя. Его ледяная ярость, его желание неистового возмездия вновь подняли голову.

— Маленькая сестра.

Жак появился на границе леса, рядом с Грегори. Рейвен не подняла глаз, и Жак сел рядом, погладил ее по плечу.

— Волки сегодня ночью безмолвствуют. До этого ты их слышала? Они оплакивали потерю дома Михаила. А теперь молчат.

Ее потерянный взгляд сосредоточился на лице Жака. Она ничего не сказала, но было ощущение, что она его не узнала. Она дрожала, озноб сотрясал ее маленькое тело, окруженное тремя могущественными мужчинами.

Ты можешь стереть ее воспоминания, предложил Грегори, явно не понимая, почему Михаил еще не сделал этого.

Ей бы это не понравилось.

Она не будет знать об этом.

Грегори сказал это резко. Когда Михаил не ответил, он просто вздохнул.

Тогда позволь мне исцелить ее. Она важна для всех нас, Михаил. Она напрасно страдает.

Она хотела бы сделать это самостоятельно.

Михаил прекрасно понимал, что Грегори думает, что он потерял рассудок, но он знал Рейвен. Она была храброй и хорошо понимала, что правильно, а что неправильно. Она не поблагодарит его, когда узнает, что он стер ее воспоминания. А между Спутниками жизни не может быть лжи, и Михаил был решительно настроен дать ей время, чтобы она сама могла справиться с тем, через что они прошли.

Михаил дотронулся до бархатной, как лепесток розы, кожи, нежно погладив Рейвен по щеке.

— Ты была права, малышка. Мы построим наш дом вместе, и он будет еще лучше и крепче. Мы выберем место глубоко в лесу и наполним его такой любовью, что она прольется и на наших волков.

Ее сине-фиолетовый взгляд полыхнул внезапным узнаванием, она подняла голову. Облизала губы и выдавила робкую улыбку.

— Я не думаю, что из меня выйдет карпатка.

Ее голос был похож на писк.

— Вы именно такая, какой и должна быть карпатская женщина, — галантно заметил Грегори, и тон его голоса был низким и мелодичным, с успокаивающими и исцеляющими нотками.

Оба, Михаил и Жак, обнаружили, что внимательно вслушиваются в него.

— Вы подходите нашему принцу, чтобы стать его Спутницей жизни, и я дарю вам свою верность и защиту, как подарил их Михаилу.

Голос Грегори просачивался в ее измученное сознание как целебный бальзам.

Рейвен перевела растерянный взгляд на Грегори. Ее длинные ресницы взметнулись, глаза потемнели.

— Вы помогли нам.

Ее пальцы поискали и нашли пальцы Михаила, переплетясь с ними, но взгляд не отрывался от лица Грегори.

— Вы были так далеко. Солнце стояло высоко, но тем не менее, вы обо всем узнали и оказались в состоянии помочь нам. Для вас это было трудно, я почувствовала это, когда вы потянулись ко мне, чтобы забрать то, что я не могла вынести.

Серебристые глаза, резко выделяющиеся на темном лице, сузились до узких полосок жидкого серебра. Завораживающие. Гипнотические. Голос понизился еще на одну октаву.

— Михаил и я связаны: мы вместе делили долгие темные годы пустоты без единой надежды. Возможно, ты и есть надежда для нас обоих.

Рейвен неотрывно смотрела на него.

— Я была бы рада.

Михаил почувствовал, как волна любви, волна гордости накатывает на него. Сколько в ней понимания. И хотя ментально она была избита и расплющена, хотя сознание Грегори было плотно закрыто от них, а по его резким чертам было невозможно ничего прочитать, она поняла, что Грегори борется за выживание, что он нуждается в свете и надежде. Михаил мог бы сказать ей, что Грегори похож на воду, утекающую через пальцы: ее невозможно ни удержать, ни заставить течь по-своему. Он был сам себе закон — темный опасный мужчина на краю зияющей перед ним бездны безумия.

Михаил скользнул руками вдоль ее плеч.

— Мы собираемся доставить тебя в какое-нибудь безопасное место, — тихо сказал он, словно разговаривал с ребенком.

Пристальный взгляд Рейвен замер на лице Михаила. На этот раз ее улыбка была естественной, она засветилась в ее глазах.

— Если бы вы трое могли видеть себя со стороны. Это очень мило, что вы хотите меня защищать, словно я фарфоровая кукла, — а сейчас я примерно так себя и чувствую, — но Михаил всегда во мне, а я — в нем. Я чувствую то же, что и он, знаю его мысли. Хотя он старается спрятать их от меня.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его щетинистую щеку.

— Я благодарна вам за попытку защитить меня, но я не слабая. Мне просто нужно преодолеть человеческие ограничения в моем сознании, которые мне мешают. Никто из вас не сможет сделать это за меня. Я должна справиться сама.

Жак протянул Рейвен руку со старомодной галантностью. Она приняла ее и позволила поднять себя на ноги. Михаил встал рядом, его руки обнимали ее. Она нуждалась в этой близости, в ощущении его твердого тела. Грегори исполнял роль охранника, всматриваясь в воздух и землю, двигаясь так, что его тело закрывало принца и его Спутницу жизни.

Три внушительные фигуры окружили небольшую фигурку, двигаясь как одно целое, как почетный караул, их шаги были медленны, сознания безмятежны, без единого намека на нетерпение или на желание взяться за ночную работу. Голод разъедал Михаила, но он тоже держался в уголке сознания. Когда ее сознание дотрагивалось до его, она чувствовала только любовь и обеспокоенность, желание ее порадовать.

Рейвен наслаждалась ощущением мягких листьев под босыми ногами, когда они шли через лес. Она подняла лицо навстречу ветру, глубоко вдыхая все тайны, которые смог донести легкий ветерок. Каждое насекомое, каждый шорох в кустах, каждое покачивание веток уменьшало невыносимый страх в ее сердце, унося пугающие воспоминания как можно дальше.