Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл

того, был продажен, корыстен, злобен и жесток. Он учился на нотариуса, однако стал солдатом и на Наполеона смотрел с подозрением, справедливо полагая, что император изменил многим принципам Французской революции. Однако Дюэм был слишком хорошим солдатом, чтобы не считаться с тем, что Наполеон доверил ему Молодую гвардию. Также Дюэм был экспертом в тактике легкой пехоты, его брошюра «Исторический очерк о легкой пехоте» (Essai Historique de l’Infanterie Légère) большую часть XIX века была классическим трудом для изучения предмета.

Легкая пехота, обученная думать и действовать независимо, превосходно подходила для контратаки на Плансенуа. Молодая гвардия подошла к деревне и была обстреляна мушкетным огнем из окраинных домов, но Дюэм отказался отвечать на этот огонь, а вместо того повел людей прямо на улицы, чтобы произвести там зачистку при помощи штыков. Это удалось, пруссаки были выбиты из деревни и даже отброшены на некоторое расстояние. В жестокой схватке генерал Дюэм получил серьезное ранение в голову и умер через два дня.

Молодая гвардия сделала все, что от нее требовалось, и поддержала традиции императорской гвардии, но войска фон Бюлова с каждой минутой пополнялись новыми и новыми отрядами, которые переходили долину Лана и пробирались сквозь парижский лес. Пруссаки контратаковали, выбили французов из домов с западного края деревни и осадили церковный погост, окруженный каменной стеной. Полковник Иоганн фон Хиллер вел одну из прусских колонн, которые «успешно захватили мортиру, две пушки, несколько обозных телег, двух штабных офицеров и несколько сотен человек».

Открытая площадь вокруг кладбища была окружена домами, из которых никак не удавалось выжать врага… С расстояния от пятнадцати до тридцати шагов началась перестрелка, которая сильно проредила прусские батальоны.

Молодая гвардия сражалась отчаянно, но Блюхер мог позволить себе бросать в этот котел все новых людей – постепенно и неизбежно Молодую гвардию оттеснили. Пруссаки отбили церковь и погост, затем взяли дом за домом, сад за садом, с боем проходили улицы и горящие дома, а Молодая гвардия, теперь безнадежно проигрывая численно, вынужденно отступала.

Наполеон держал в резерве 13 батальонов императорской гвардии. Он расположил их на севере и на юге, сформировав линию обороны на тот случай, если пруссаки пойдут в прорыв от Плансенуа. Однако, чтобы предотвратить его, он отправил два батальона Старой гвардии в подкрепление полураздавленным французским войскам в деревне. Оба батальона с примкнутыми штыками отправились в дым и хаос, их появление ободрило выживших солдат, и бой за Плансенуа разгорелся снова, теперь в пользу французов. Новоприбывшие ветераны Старой гвардии проложили себе путь к погосту, захватили его и расположились под защитой каменных стен, но и на них наседали жестоко, так что в какой-то момент их генерал, барон Пеле, схватил драгоценного орла и закричал: À moi, Chasseurs! Sauvons l’Aigle ou mourons autour d’elle![29] Гвардия собралась. Позже, во время боя, Пеле с отвращением обнаружил, что гвардейцы режут горло пленным пруссакам, и остановил бойню. По крайней мере на какое-то время Пеле укрепил оборону, и Плансенуа остался за императором. Угроза удара Наполеону в тыл миновала.

Но прусская армия выводила на поле боя не только людей фон Бюлова. 1-й корпус генерал-лейтенанта Ганса фон Цитена в начале дня вышел из Вавра и взял севернее, чем войско фон Бюлова. Они задержались, потому что встретили на перекрестке 2-й корпус генерала Пирха, следовавший за фон Бюловым по южному пути. Каждый из двух корпусов состоял из нескольких тысяч человек, в каждом катились пушки, шел обоз с припасами, и на перекрестке они долго не могли разъехаться. И фон Бюлов, и Пирх были отправлены против правого крыла армии Наполеона, в Плансенуа, но фон Цитен взял севернее, чтобы соединиться с войсками Веллингтона на гребне.

Отряды генерала фон Цитена активнее участвовали в битве при Линьи, где потеряли почти половину своих сил. Теперь, в лучах заходящего солнца, фон Цитен вел к позициям Веллингтона около пяти тысяч человек. Они услышали битву задолго до того, как увидели ее, хотя за деревьями должны были быть видны и тучи порохового дыма, подсвеченные вспышками выстрелов. Первый контакт произошел, когда головные отряды подошли к шато Фришермон, основательной постройке на левом краю позиции Веллингтона. Его занимал гарнизон из нассауских войск Бернгарда Саксен-Веймарского – те же люди, которые два дня назад, отважно защищаясь, спасли Катр-Бра. Они сражались весь день, отбивая французские атаки на Паплот и Ла-Э. Теперь их внезапно атаковали с тыла. Один из офицеров, капитан фот Реттбург, вспоминал, как пехота была внезапно отброшена бесчисленными стрелками и следовавшими за ними пехотными колоннами:

Стрелки атаковали меня даже с тыла, из кустов. Когда я от них отбился, мне сообщили, что я столкнулся с пруссаками! Они, в свою очередь, распознали свою ошибку, которая длилась менее десяти минут, но стоила обеим сторонам нескольких убитых и раненых.

Фон Реттбург не рассказывал о своем храбром поступке, который положил конец злополучной стычке союзников. Он вышел под мушкетный огонь, чтобы сказать пруссакам об их ошибке. Солдаты из Нассау носили темно-зеленую униформу, которую можно спутать с темно-синими французскими мундирами, и их головные уборы формой повторяли французские.

Дальше последовала еще большая путаница. На гребне отчаянно нуждались в подкреплении от фон Цитена. Веллингтон знал, что, скорее всего, французы снова пойдут в атаку, и если прусские отряды укрепят его левое крыло, то он сможет перебросить часть своих сил в центр. Генерал фон Цитен выслал вперед разведчиков, и один из них, молодой офицер, вернулся и сообщил, что все пропало. Он видел полное отступление армии Веллингтона. В точности как маршал Ней, он увидел хаос позади линии Веллингтона и принял его за отступление, решив, что войска в панике бегут. На самом деле это были раненые, отправляемые в тыл, обозы, прислуга и отбившиеся лошади. Среди них рвались бомбы, и ядра, пропахав вершину гребня, падали на них, разбрасывая комья