Волчьи судьбы - Алия Якубова

Я не раз замечала, как Венгильда смотрит на нас с Ирук, особенно когда та помогает мне снять доспехи, кормит буквально с рук после тяжелого боя или изматывающих учений. Во взоре валькирии в такие моменты смешивались непонимание, гордость и тоска. Когда же мы вместе принимали ванну, Венгильда спешно ретировалась.

Эта непокорность, даже скорее упрямство, забавляли остальных Сейши-Кодар и их сехнут, но им хватало такта не показывать это виновнице. Они подшучивали надо мной, но я лишь отшучивалась в ответ. Я не собиралась ни к чему принуждать воительницу. Захочет – сама придет, а нет – так нет.

И перелом все-таки произошел.

Это случилось после небольшой, но кровавой стычки с соседями. Мы победили, как обычно, но в бою серьезно ранило Ирук. Я винила себя за свой недогляд.

В храм я вернулась с сехнут на руках. Не утруждая никого объяснениями, я спешила в наши покои. Я знала, что Ирук выживет, но к этому нужно было приложить усилия, и немало.

Просто сорвав остатки одежды с сехнут, я принялась зализывать ее раны и действовать целительной силой одновременно. Это и увидела Венгильда. Похоже, увиденное слегка шокировало ее. Хм, неужели валькирии никогда не получали ран? Или у них другие методы лечения? Во всяком случае, я выбрала наилучший из тех, которыми располагала.

Двое суток я провела с Ирук, залечивая раны, делясь своей силой. Именно силы нужны были ей больше всего. Не сказать, что это вымотало меня, но усталость чувствовалась. Хотя я старалась не обращать на это внимания. Ирук важнее. Она пока не просыпалась. Что ж, целебный сон – лучше всего.

К концу второго дня неожиданно пришла Венгильда, принеся с собой целый поднос всякой снеди. Сама она выглядела смущенной, но все-таки сказала:

– Ашана, я тебе тут поесть принесла.

– Спасибо. Очень любезно с твоей стороны.

Я встала с кровати – Ирук уже можно было оставлять, но не очень надолго. Я и правда проголодалась, так что еда пришлась кстати.

– Я узнала, что ты отсылала всех служанок, – чуть поколебавшись проговорила Венгильда. – Почему?

– В наше крыло служанкам без разрешения вход запрещен, а в такие моменты я не терплю посторонних. Да и не годиться им видеть все это.

– Но их же призвание служить вам.

– Они всего лишь люди, – пожала я плечами. – К тому же это личная сторона жизни божеств.

– Ты так заботишься о Ирук.

– Так же, как и она обо мне. Это само собой разумеющееся. Или ты думаешь, что я буду принимать ее служение, ее заботу как должное и все?

– Ну…

– Неужели за все это время ты так и не узнала нас?

– Мне кажется, я начала понимать только сейчас, – задумчиво ответила Венгильда.

Пока я ела, она подошла к Ирук и накрыла ее получше сползшей простыней. Я не смогла удержаться от иронии:

– Ты стала вдруг такой заботливой.

– Я ведь и должна, не так ли? – с тихой усмешкой, но без злости ответила валькирия. – Как бы там ни было, я остаюсь твоей сехнут. И, пока Ирук нездорова, я должна заботиться о тебе, и о ней тоже.

Я подошла к ней, так как хотела видеть лицо, и сказала:

– Забота должна идти от сердца, а не от долга. Никто здесь не хочет ни к чему тебя принуждать.

– А я разве что-либо говорю о принуждении? – она так это произнесла, что заставила о многом задуматься.

А Венгильда меж тем осторожным жестом провела кончиками пальцев по моей щеке, на меня дыхнуло благоговением и пылкостью. Воительница сказала:

– Вы так естественны, что это даже смущает. Полное слияние человека и зверя. Я не видела такого. Моя вторая ипостась… это всего лишь ипостась, как еще одно оружие. А вы создали такую… гармонию, что это кажется невероятным.

Похоже, дух валькирии был в смятенье. Я погладила ее по руке, сказав:

– Ты можешь принять это, вести себя так же.

– Но… у нас это было не принято. Мы… не сбивались в стаи.

– Это пока. Вы ведь все оборотни первого поколения?

– В смысле?

– Есть ли в царстве Одина оборотни кроме валькирий?

– Сигурд… был.

– И все?

– И все.

– В том-то и дело. Но со временем валькирии, пусть и не все, захотят стать матерями или уметь передавать дар другим людям. Так появиться семейственность, и будет укрепляться, когда у их детей тоже появятся дети и так далее.

– Не думаю, что Один допустит это, – покачала головой Венгильда.

– Посмотрим. Но главное, что ты-то теперь живешь здесь, с нами, и можешь забыть о старых правилах.

– А смысл? Я буду чужой все равно. Египет не примет меня, я тут чужая.

– Почему? Меня же он принял, – усмехнулась я.

– Тебя?

– Когда я впервые прибыла в Бубастис, еще ребенком, то была хоть и не в цепях, но рабыней. Ты же видишь, что внешне я отличаюсь от египтян цветом кожи и волос, чертами лица. Но Баст заявила, что я отмечена ее знаком, и более никто не смел упрекнуть или просто напомнить о моем происхождении. Все мы дети Баст.

– Но я-то нет.

– Ты моя сехнут.

– Не слишком-то хорошая, – хмыкнула она.

– Я не жалею о своем выборе.

– Но… я совсем не такая, как Ирук.

– Я в курсе, – усмехнулась я. – И, поверь мне, это вовсе не трагедия. Скорее совсем наоборот.

– Как это?

– У каждого свои таланты и способности. Я не надеюсь и не хочу, чтобы ты стала точной копией Ирук. Сделай ты это – и ты просто сломаешь себя. Да, Ирук может многому тебя научить, но не тому, чтобы стать ею. У Ирук в принципе очень сильные противоположности, а это не всегда хорошо. Ты видела ее в основном податливой и мягкой, но она может стать твердой, даже жестокой. Как воин, она беспощадна, и зверь лишь усилил эту страсть. А ты более уравновешена в своих половинах.

– Думаешь?

– Да. Просто у тебя врожденная горячность. Поэтому иногда приходиться усмирять свой пыл.

От этих слов Венгильда стыдливо потупилась, сразу став похожей на совсем юную девушку. Наконец она выдавила из себя:

– Прости. Я причинила тебе так много неприятностей.

Я понимала, чего ей стоило произнести подобное. Таким, как она, сложно признавать собственную неправоту. Но я ответила как есть:

– На самом деле не так уж и много.

– Но все считают меня твоей сехнут, которую ты сама выбрала. А вела я себя не слишком-то хорошо, чем подрывала твой авторитет.

На это я улыбнулась и сказала:

– Баст видит истину, равно как и мои названные брат с сестрой. Мои коты, унаследовавшие от меня дар, слишком хорошо меня знают, чтобы вдруг переменить мнение. А мнение всех остальных меня не слишком интересуют. Во всяком случае, пока меня устраивает все, как есть.

Венгильда все еще смущенно тупила взор, что было ей крайне не свойственно. Подойдя к ней, я взяла ее лицо в лодочки ладоней, осознав вдруг насколько нежна и бархатиста ее кожа, и, ласково поглаживая, сказала: