Друг моего брата - Элина Витина

понимал, что своими ненужными чувствами могу все испортить. И решил запихнуть свои чувства подальше.

Макс первым заметил, что ты стала чаще приходить на наши тренировки в моем саду, первым заметил как ты смотришь на меня, но сразу срубил на корню мою эйфорию, предупредив меня чтобы я не вздумал ничего предпринимать. Он сказал, что если я сделаю тебе больно, то он меня никогда не простит и я… в пятнадцать лет редко думаешь о любви на всю жизнь, поэтому даже если я не планировал делать тебе больно, слова Макса меня отрезвили. Что будет если мы с тобой попробуем и у нас не получится? Я потеряю тебя. Макс тоже выберет тебя, ты его сестра… а я останусь один. Я потеряю вас обоих. У меня ведь кроме вас никого не было. Абсолютно. Вы были моей семьей.

На протяжении нескольких месяцев я только об этом и думал. Иногда засыпал с решимостью на следующее утро с тобой поговорить, а утром опять трусливо уговаривал себя не спешить и списывал свое увлечение на подростковые гормоны.

А потом вашей маме поставили диагноз. И я понимал, что сейчас точно не время для романтических признаний. А дальше… а дальше я с такой силой вцепился в твою ложь, как будто от этого зависела моя жизнь. Ты не представляешь как я злился на тебя когда ты уехала в Испанию и мы увидели фотки с какой-то вечеринки. Но внутренне я радовался, я радовался, что ты оказалась не той идеальной картинкой, которую я успел нарисовать в своей голове. А еще я радовался, что не успел сказать тебе о своих чувствах… Я думаю, именно поэтому я так схватился за повод тебя ненавидеть. Ведь если верить всей душой в то, что ты эгоистичная избалованная девочка, то любовь пройдет, ведь так?

Глеб делает паузу, как будто, действительно ждет от меня ответа. Но я продолжаю молчать, не в силах выдавить из себя ни слова. Что ж… в понедельник я сплошным монологом рассказывала свою историю, теперь его очередь.

– И на какое-то время это реально помогло. К тому моменту, когда ты вернулась из Испании, я уже не думал о тебе так, как раньше. Все чувства, которые меня переполняли до этого, полностью растворились в ненависти. В какой-то степени я умудрился обвинить тебя и в своих эмоциях, как будто ты специально заставила меня себя полюбить, чтобы потом сделать больно…

Через несколько месяцев я закончил школу и вздохнул с облегчением, осознавая, что нам больше не придется видеться, а значит и думать я о тебе перестану.

И какое-то время это работало, честно. А потом Макс мимоходом упомянул, что ты переехала от отца и я сам того не замечая, время от времени оказывался на парковке у твоего дома. Как будто мне было необходимо смотреть на то как ты идешь домой с Русеевым для того чтобы на корню убивать пытающиеся возродиться из пепла чувства. А потом случился трек…, – на этом моменте он усмехнулся, как будто до сих пор не может поверить в то, что там произошло. Видимо, не только у меня с этим проблемы. – И весь этот месяц меня бросало из жара в холод, твой брат бы с умным видом назвал это “эмоциональными качелями”, кстати. Ты в курсе, что он увлекся психологией и постоянно цитирует заумные книжки?

Я отрицательно покачала головой, а Урицкий продолжил:

– Каждый раз, когда у меня начинала зарождаться надежда, что еще не все потеряно, случалась какая-то хрень, которая отбрасывала меня в прошлое на четыре года назад. Ты просто не представляешь как я злился, когда узнал, что это ты распространила фото своего бывшего. Я, разумеется, опять не был в курсе всей правды о давлении со стороны отца и сделал свои собственные выводы, и так с каждой мелочью… каждый раз я по привычке во всем обвинял тебя! Сама знаешь чем это все чуть не закончилось в подвале Нечаева.

Когда ты мне рассказала всю правду, когда я проанализировал все твои “плохие” поступки без призмы ненависти с моей стороны, я понял, каким кретином был все это время. Понял, что попросту не достоин тебя, Полли.

На секунду мое сердце сжалось, испугавшись, что он сейчас уйдет. Как истинный джентльмен, он извинился и в очередной раз пойдет начинать новую жизнь без меня в ней…

– Но знаешь что я еще понял? Я не просто кретин. Я эгоистичный кретин! Уверен, для тебя это не новость. Поэтому несмотря на то, что я тебя не достоин, сейчас я все-таки сделаю то, на что мне не хватило смелости пять лет назад.

Он расплылся в лучезарной улыбке и подмигнув мне, спросил:

– Не хочешь сходить на свидание?

Вытерев рукавом неизвестно откуда взявшиеся слезы, я попыталась улыбнуться и прошептала: – Хочу.

Глава 62

– Что, прямо сейчас? – засмеялась я, понимая, что Глеб действительно ждет, что я пойду собираться.

– Если ты не против, – он пожал плечами и я вдруг осознала, что он смущается. Глеб Урицкий, самый самоуверенный нахал на свете сейчас смущается и ждет моего ответа.

Да уж, нас обоих впереди ждет еще много открытий друг о друге. Но самое главное, что мы впервые за прошлые годы находились в одной точке, наконец-то в одной плоскости.

Последние три недели мы были словно параллельные прямые в тетради нерадивого двоечника. Вроде как по всем правилам не должны пересекаться, но тем не менее притяжение было слишком сильным.

Сейчас же я впервые чувствовала какую-то уверенность и надежду. Еще несколько часов назад я сокрушалась, что сама не знала чего хочу. Но на самом деле я боялась признаться даже самой себе, что хочу его, Глеба. После всего, что между нами было… после тонны недопонимания, ненависти, взаимных обвинений, у меня все еще остались к нему чувства. И сейчас, услышав от него, что он тоже хочет попробовать дать нам шанс, я наконец, могла снять толстую броню и признаться, что хочу того же.

На сборы у меня ушло минут десять от силы. Я решила не томить Глеба часовым ожиданием, хоть и хотелось отдать дань себе, четырнадцатилетней, и нарядиться настоящей красоткой на наше первое свидание. Но если учесть, что за последние три недели он успел повидать меня в слезах, в бреду, абсолютно голую… не стоит сильно сокрушаться по этому поводу. Да и судя по тому как он на меня смотрел, его