Великорусские сказки Пермской губернии - Дмитрий Зеленин

Очень скоро бежал, торопился, бежал домой. Сказал жене: «Дай мне теперь рубашку и подштанники беленькие, — мне теперь помирать!» — Лег он под святую икону, благословил своих детей, перекрестился и скончался.

Рассказал Ф. Д. Шешнев

Господь ходил по земле до Христова рождения 30 лет. Марко Богатый Его ждал к себе в гости и разостлал сукон — чёрных и красных, поставил лакеев возле этих сукон. Господь доходит до этих сукон. Его лакеи не допустили: Он нищей братией собрался, а они думали, что Он, Бог, знает, как нарядиться.

Обратился Господь с апостолами обратно, к сестре Марки Богатого, выпросился ночевать. Приходят ночевать; сидят, попросили они хлебца поужинать. Они сидят, хлеб едят, а хлеб не убывает.

Прилетают ночью два ангела: «Господи, — говорит, — каким ты их счастием наградишь? — два ребенка родились в одну ночь: у Марки Богатого родилась дочь, а у бедного мужика родился сын». — «Наделю я их счастьем: вьюношу бедного мужика наделю Марки Богатого счастьем».

Эта женщина выходит утром. Марко Богатый выходит, почёсывается у своих ворот. — «У меня, говорит, — нынешнюю ночь Господь ночевал с апостолами». «Как так? Или к тебе пойдет Господь ночевать, а ко мне не зайдет?» — «Право, — говорит, — я не пивала, не едала (сегодня утром, значит: врать не буду)! У тебя сегодняшнюю ночь родилась дочь, а Господь говорит, что «наделю я счастьем Марки Богатого сына бедного мужика».

Запрягает он дышловую свою лошадь — разыскивать бедного мужика сына, который с его дочерью в одну ночь родился. Разыскал: «Продай, — говорит, — мне этого сына!» — Тот бедной. — «Дай мне сто рублей!» — Деньги выкинул, увез этого мальчика.

Отправился за город; взял, его в сторону бросил. — «Вот, — говорит, — владей моим счастьем!» (Заморозить хотел.)

Обозники едут, на этого мальчика натакалися; круг свечи его горят уж, не замерз. Взяли этого мальчика, положили в ягу; лошади у них пошли ходко.

Привезли этого мальчика к Марке Богатому: «Господь нам найденыша дал!» — «Продайте его мне! Как так он цел остался?» — Купил, взял его в бочонок заковал и по морю пустил.

У него (Марка) был на островах монастырь. К этому монастырю бочонок и приплыл. Пошла прачка белье мыть и слушает: служба хорошая в этом бочонке. (Он уже большой стал, на жениха уж находит.) Приходит прачка, монахам сказывает. Те пришли, бочонок расшибли; у него евангелие на груди.

Ввели его в монастырь. А монастырь был бедный-при-бедный; а потом его завалили деньгами и хлебом, как он поступил, этот мальчик.

Марко Богатый услыхал, что монастырь его богат стал; поехал навестить свой монастырь. Ему там докладывают, что «Господь дал нам такого-то мальчика: нас завалили деньгами и хлебом, как он поступил к нам!» — «Дайте мне этого мальчика домой сходить с письмом». — «Возьми, возьми!» — говорят.

Отпустили этого мальчика монахи. Отправился с этим письмом. А он написал в письме к жене, чтобы — он как только дойдет, чтобы сожгли его в огне. — Попал ему старичок: «Ну-ка, — говорит, — покажи мне письмо, молодец!» — Он ему показал письмо. Он его повернул два раза: «Айда, — говорит, — отправляйся с Богом!»

Приносит этот мальчик письмо. Жена распечатывает. В письме: «Чтобы обвенчать его немедленно с тою дочерью Марки Богатого, которая родилась в одну ночь с этим мальчиком». — Женщина живо их к венцу, обвенчала.

Марко Богатый приходит. Как влетел в комнаты, хлоп жене по щеке. «Что ты, собака, меня ударил?» — «Я, — говорит, — тебе велел салотопщикам его передать, сжечь! А ты чего наделала?» — «Твоя, — говорит, — рука-та, писано! Погляди!» — говорит. «Да, — говорит, — моя рука! Как так это я ошибся?»

Посылает своего зятя Марко Богатый к Солнышкиной Матери: «Поди, — говорит, — спроси, сколько мне осталось веку? Когда мне будет смерть?» — Отправился. Идёт. Вертится мужик на колесе: «Куда ты пошел?» — «Пошел я к Солнышкиной Матери». — «Спроси про меня про грешного: замаялся я на колесе болтаюся, качаюся!» — «Ладно, — говорит, — спрошу, спрошу!»

Две женщины из крынки в крынку молоко переливают: «Молодец удалой, спроси про нас про грешных!» — «Ладно, ладно! Спрошу, спрошу!»

Еще подался. Два старичка бегают, собаку не могут поймать. «Молодец удалой! Куда пошел?» — «К Солнышкиной Матери!» — «Спроси про нас про грешных!»

Жена с мужем бегает — ни окон, ни дверей не могут найтить, — круг дому. (Они на белом свете на фатеру никого не пущали.)

Солнышкина Мать, старушка, говорит ему (обсказывает все обиды): «Этим ввек не будет прощения (жене с мужем): они на белом свете людей не пущали обогреваться».

«А эти два старичка — им скоро прощенье будет». — «За что они маются?» — «Они от просвирки крошечку уронили, крошечку собака съела; за это они и маются».

Две женщины спрашивают у мальчика: «Скоро ли нам прощенье будет?» — «Вам веки вечные не будет прощенья; вы на белом свете снятое молоко любили продавать и подавать!»

Приходит домой. Мужик на колесе: «За что я маюся?» — «Ты на белом свете любил конями меняться, божиться, клясться; мотался! Тебе веки вечные не будет прощенья!»

Приходит к Марке Богатому. Марко Богатый его посылает, в ночь, своих караулить рабочих, в салотопню. Эту он ночь исходил; теща его не пустила (она знает, что он хочет его уходить, зарушить). Марко Богатый утром спрашивает: «Ходил ли ты?» — «Ходил». — «Что же не могли они его убить?»

Пошел сам, своих бить салотопщиков. Как забежал, они его сцапают, прямо его в салотопню, сожгли. (Они думают, что зять пришел.) Сожгли, зять его и остался в дому вековечно.

Господь что на роду написал, то и стало.

Рассказал Е. Е. Алексеев

Был-жил Иван Несчастный. Привиделось богачу, что этому самому Ивану Несчастному достанется его имущество. Он и приходит к этому бедняку: «Отдай, — говорит, — мне его в дети!» — «Да надо спросить у жены». — Жена: «А сколько (дашь)?» — «Двести рублей». — «Ну, ладно! Двести рублей». — Значит, отдали богатому.

Богатой приносит Ивана Несчастного домой. — Что с ним делать? — «Работник, запрягай лошадь!» — Запрег; завернули его в одеяло, сели и поехали. Отъехали версты три от селенья, попадается им овраг. Бросили этого ребенка в овраг, сами обратились — уехали домой.

Несколько время проходя, едет купец трактом. Слышит детский голос в этом в овраге. — «Стой-ка, кучер! Ровно тут ребенок ревёт?» — Кучер остановился. Прислушались. Купец и говорит: «Кучер, давай разважживай лошадь, а коней приверни!» — Развожжали лошадь, взяли вожжи; кучер взялся за один конец вожжей, а за другой купец конец держит крепко. Кучер спущается туды в ров. Вытащили Ивана Несчастного из рову. Обважживает кучер лошадей; купец садится в повозку, отправляется трактом.

Как раз приезжает к этому самому богатому крестьянину на квартеру. Купец берет мальчика и несет в избу, а кучер выпрягает лошадей. — «Вот, — говорит, — нашли мальчика дорогой в овраге, вытащили его оттэдова; вот привезли его с собой!» — «Вот, — говорит, — горе-то! Опять натакались! А надо его как-нибудь уходить!» Богатый крестьянин и говорит: «Продайте его мне!» — «Да у меня у самого нет детей». — «А сколько за него возьмешь?» — «Две тысячи рублей». — «Ну, все одно!» — Богатый крестьянин взял его.

Купец переночевал; поутру отправляется от богатого крестьянина домой.

«Чё с ним делать?.. Заколотить в бочонок, отпустить по озеру!» — Плавал он по озеру. Прибило его к монашескому плоту. (На берегу монашки жили, вроде монастыря.) Приходит одна монашка; слышит, что ребенок в бочонке ревёт, обратилась назад к игуменьше: «Какой-то мальчик ревёт в бочонке!» Послали за ним; вынимают бочонок, сшибают с него втулку (крышку); осмотрели, вытаскивают из бочонка: мальчик.

Вот его кормить, этого мальчика. Вскормили его до 18-ти лет; приучили его хорошо грамоте.

Эти монашки арендовали землю у богатого крестьянина, до пятисот десятин. — «А что это у вас за мальчик? Где взяли?» — «Да вот, — говорит, — приплыл в небольшом бочонке к плоту; мы, — говорит, — его вытащили оттэле, обучили хорошо ко грамоте его».

Пондравился богатому крестьянину этот мальчик, Иван Несчастный. — «Отдайте мне его в дети!» — «Неохота, — говорит, — нам». — «Да я, — говорит, — на вас аренд прощаю 50 тысяч, да еще, — говорит, — пять тысяч прибавляю вам; только, — говорит, — отдайте!» — Отдали его богатому крестьянину.

Увёз он его домой, сделал его управляющим. (Грамоту он хорошо знает.) Сам отправляется в город: «Ну ты, Ванюшка, здесь оставайся, правь делом до моего прибытия!» А жене приказал: «Когда я уеду, вы под чан накладите дровь, натопите жарче, положьте его в чан, этого Ивана Несчастного!»