Пернатый оберег - Алексей Яковлев

— Что такое?! Дуня Артюнянц — невеста господина Табунова?! — в изумлении, смешанном с ужасом, воскликнул присутствующий здесь же начальник разнесенского ОВД.

— Господин Табунов — будущий родственник Ю. Б. Артюнянца?! — шатаясь, как пораженный громом, пробормотал командир группы захвата. — Вставайте с пола, господа, произошло недоразумение! Приносим вам и через ваше посредство господину Артюнянцу свои извинения!

Тут в комнату вошла сама Дуня об руку с Дэном. Глеб посмотрел на излеченного от наркомании подростка и подумал, как же бедняга выглядел до лечения, если теперь, после успешного его завершения, в нем чуть душа держится: бледный, как соль с того самого столба, в который обратился чересчур любопытный свидетель гибели двух развратных городов — Содома и Гоморры. Во время всеобщего замешательства, связанного с размышлением о печальной участи жителей этих населенных пунктов, прогневавших высшие силы, не потерял присутствие духа только следователь Курсаков. Он напомнил растерявшимся правоохранителям, что при всем уважении к господину Артюнянцу и его родственникам, обнаруженный в доме господина Табунова Денис Никандров числится в розыске как похищенный, поэтому необходимо провести установленные законом следственные действия. Необходимо выяснить, кто его похищал, если это действительно похищение, где он пребывал после похищения, или, так скажем, после исчезновения из родного дома, где он проживал со своей родной матерью госпожой Никандровой и отчимом, господином Никандровым, усыновившим Дениса и ставшим ему по закону как бы родным отцом. А также кто требовал и неоднократно получал выкуп за похищенного. Чтобы эти действия произвести, необходимо всех обнаруженных в особняке препроводить, или скажем деликатно — пригласить, проехать в ОВД. Начальник разнесенского ОВД проклинал себя за то, что связался с так подставившими его москвичами, но делать нечего — согласился со следователем…

Ну а потом начался бой двух юридических титанов — табуновского адвоката с никандровским. Итогом баталии стало возвращение блудно-похищенного сына в объятия исстрадавшейся матери, которая тотчас отбыла с супругом обратно в Швейцарию, захватив с собой вновь обретенного отпрыска. А в возбуждении уголовного деда против Табуновых было отказано. Денис Дональдович Табунов в ускоренном порядке заключил официальный брак с Авдотьей Ф. Артюнянц. В прессе особо подчеркивалось, что на торжестве бракосочетания родственницы присутствовала дочь господина Артюнянца — Анжела Артюнянц, которая тепло поздравила новобрачных и передала им наилучшие пожелания своего высокопоставленного отца. Так что самоубийц-камикадзе, решившихся затронуть родственников господина Артюнянца, ни в Следственном комитете, ни в прокуратуре не нашлось…

Перед убытием в Швейцарию господин Никандров сдержал свое слово и перевел на счет Панова (Глебу пришлось завести в банке счет) кругленькую сумму. Глеб тоже выполнил обещание и поделился денежками с Викентьевым. Все прочие участники поисков Дэна также не были забыты щедрым олигархом.

Полученная сумма в у. е., вполне достаточная для приобретения комнаты в коммуналке, хоть и радовала Глеба, но эту радость заглушало и сводило на нет беспокойство за здоровье любимой. Юлия требовала встречи с Маршей, рвалась к ней в больницу, и удерживать ее становилось все труднее, так как она начала подозревать, что от нее что-то скрывают… Кончилось тем, что приставленный к ней телохранитель, испугавшись страшных Юлиных угроз его уволить (а он знал, что Юлечкины угрозы — не пустой звук), отвез ее в больницу, где девушка наконец узнала всю правду. Потрясение ее было так велико, что она сама рухнула в обморок у изголовья почти бездыханной сестры. Слава богу, хоть ее-то врачи откачали и отправили домой под опеку невропатолога и психоневролога. Рассвирепевший Новиков властью, данной ему Нелли Григорьевной, уволил проштрафившегося телохранителя. Но тот, по-видимому, ничуть не был ни испуган, ни огорчен этим увольнением. Прощаясь, он сказал коллегам, что как только Юлия оклемается, она тут же вернет его на прежнее место службы и ему оплатят все дни вынужденного отпуска. Возможно, за счет зарплаты Новикова… Кстати, в дальнейшем так и случилось. Но пока о времени, потребном для реабилитации нервнобольной, оба врача говорили очень неопределенно.

— Сидите рядом, держите больную за руку — мы заметили, что это ее немного успокаивает. Но только никаких разговоров о Марше не заводите! — наставляли Глеба эскулапы.

Какие уж там его разговоры о Марше! Глеб никак не мог о ней говорить, потому что о Марше (теперь не о Марфе) в перерывах между рыданиями постоянно говорила Юлия. Она каялась и упрекала себя за то, что ругалась с сестрой, обзывала ее глупой колдуньей и рыжей дурой и еще многими другими некрасивыми словами, которых раньше Глеб от Юлии никогда не слышал. По-видимому, сестрицы употребляли их только в разговорах тет-а-тет… Теперь Юлия клялась, что никогда-никогда, ни за что не позволит себе ни одного даже мало-мальски обидного слова в отношении Марши, только бы она осталась жива и поправилась! Со своей стороны, она, как только сможет подняться на ноги, поедет к сестре в больницу, будет сидеть возле нее день и ночь и, употребляя все свои экстрасенсорные способности, разводить ее боль руками. Когда Новиков узнал от Глеба об этом Юлином намерении, он буквально весь затрясся и стал умолять боевого друга его спасти — повлиять на приболевшую маньячку.

— Ты понимаешь, если я ее допущу в палату к Марше, она добьет и балансирующую на грани жизни и смерти сестру и меня уволят за то, что не смог ее уберечь. А если я, применив насилие, ее в палату к сестре не допущу, она начнет орать и визжать по телефону отцу в ухо и тоже требовать, чтобы меня уволили. А отец ее визга не выдержит — его никто не выдерживает, — и меня опять-таки уволят!

— Ты опять за свое? — поразился Глеб. — Все время меня уверял, что похищение Дэна организовала Юлия. Теперь выяснилось, что его умыкнули Табуновы. И вместо того чтобы извиниться, пусть заочно, перед оклеветанной тобой девушкой, ты возводишь на нее новые напраслины?!

— Да, похитили Дэна Табуновы, тут ты прав. А вот кто это похищение организовал — большой вопрос! Я лично остаюсь при своем прежнем мнении. Поэтому прошу тебя и умоляю: подскажи, как мне поступить в таком пиковом положении?

— Посади к Марше в палату охранников под видом медперсонала. Только свои физиономии они должны прикрыть марлевыми масками, а то Юлия сразу поймет, что это за медспециалисты. Пусть эти орлы для твоего успокоения следят за каждым ее движением. Уверен, ничего подозрительного они не увидят. Тем более что Юлин личный телохранитель в обязательном порядке там тоже должен присутствовать.

— Юлька начнет визжать и грозить, пока всех посторонних не выживет из палаты.

— Если врач скажет, что пребывание в палате медперсонала важно для излечения больной, Юлия не возразит на это ни словом! Ну а удалять своего телохранителя далее трех метров от себя ей категорически запретил отец. Ты сам утверждал, что отца Юлия боится и слушается.

— Видимо, ничего иного для защиты Марши я сделать не смогу. Но всякий раз, как маньячка захочет навестить свою жертву, я буду трястись от страха.

Глебу оставалось только обругать параноидального друга и уйти. Юлия же, как только оправилась от стресса, не стала навещать Маршу — она сидела в ее палате день-деньской. И даже не сидела, а ходила вокруг одра умирающей сестры и делала различные пассы руками, по большей части ими разводила. Любопытствующим врачам объясняла, что такими телодвижениями она разводит и отводит болезненные ощущения несчастной сестрички и укрепляет животворные силы ее организма. По этой ли причине или усиленная медтерапия помогла, но Марше стало немного лучше, хотя в сознание она пока так и не пришла. Однако врачи уже больше не говорили, что летальный исход может наступить не сегодня, так завтра.

Оперативно-следственная группа в это время продолжала проверять подозреваемых в причастности к убийству Никиты и покушению на Маршу. Работы было много, потому что в подозреваемых по-прежнему числились все. Что касается уголовного дела о похищении Дэна, то его окончательно и бесповоротно прикрыли. По совету своего адвоката, Никандровы согласились не предъявлять в связи с этим претензий ни к следственным органам, ни к прокуратуре. На причину такой покладистости хозяев потом намекнул Глебу под большим секретом Новиков, а подробно все объяснил Горюнов, который со своим агентством «Следопыт» был во всякой бочке затычкой. Оказывается, в те давние времена, когда либерально-криминальный освежающий ветер продувал застойную атмосферу общенародной, то есть ничейной, по мнению правдивых СМИ, собственности, но будущее еще скрывалось во мраке неизвестности, тускло освещаемом горящими партбилетами, которые перестроечные Данко несли над собой вместо своих негорючих сердец (как известно, кое-что не только не тонет, но и не горит), нынешние господа, а тогда просто рядовые граждане Артюнянц, Никандров и Табунов волею судеб собрались под крылом самого уважаемого в Москве авторитета. Напомним, кстати, что под тем же крылом пригрелась и Лерочка Козлова, нынешняя Н. Г. Никандрова, жившая благодеяниями своей подруги, жены авторитета. То есть с одного бока Лерочку припекала шаткость ее тогдашнего положения, а с другого — обжигал ужас перед ужасным будущим. Под крылом авторитета они усердно и успешно первонакопительствовали, частенько забывая предупреждение поэта: «Орудуй, того, потише!». Порой они забывали и то, что МВД и прочие приструненные ведомства все же существовали и им свое существование нужно было как-то оправдывать… Однажды партнеры соблазнились провернуть сверхприбыльное дельце, которое принесло им миллионы, но стояло не только за гранью закона, что давно уже стало привычным, но даже за гранью добра и зла. Надеялись, что авторитет своим авторитетом их, как обычно, прикроет. А тут как раз покровителя и прикрывателя взорвали, и остались партнеры-подельники перед законом, словно голенькие. Спасибо, адвокаты разъяснили: или идти вам всем вместе под суд в составе ОПГ, что чревато суровым приговором, или все берет на себя один. Тогда ОПГ нет, а есть случайно заблудившийся в сторону преступлений особой тяжести и с особой жестокостью предприниматель. В общем, пострадать за всех, не совсем волей, а больше неволей, пришлось господину Табунову, тем более что ему уже было привычно «тяжкие цепи влачить». Артюнянц и Никандров поклялись самоотверженному подельнику, что его самопожертвование не будет забыто, ему помогут во всем и добром отплатят потом. Но пока господин Табунов страдал в темнице сирой с евроудобствами, многое изменилось. Господин Артюнянц, который в конце тридцатых годов прошлого века был никем, то есть обычным научным сотрудником некоего НИИ, стал всем. До него рукой не достать, даже если ты чемпион мира по прыжкам в высоту. Никандров тоже воспарил к горним высотам бизнеса. Нет, от своего обещания они не отрекались. Помогли Табунову снова встать на ноги. Но господин Табунов все же попрекнул бывших собизнесников: мол, на что вы меня обрекли? Неужели быть олигархом только районного масштаба — мой удел, когда я столько за вас претерпел? Я тяжкие цепи влачил, а вы наслаждались жизнью!..