Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко

— Да, я не родился на Раа, — начал Крокодил, преодолевая злость. — Да, я не имею права советовать тебе и Тимор-Алку. Но, плоский хлеб, ты не можешь требовать крови! Родина не может требовать крови, иначе это не родина, а…

— Я не родина, — Аира пожал плечами. — Ты говоришь сам с собой, Андрей, и я не совсем понимаю о чем.

— Ты считаешь, что жертвовать мальчишкой ради будущего Раа — нормально, достойно, приемлемо!

— Никто не может жертвовать полноправным гражданином.

— Да ты им вертишь, этим гражданином, как хочешь! Он уже полностью в тебе растворился!

— Мальчик, который может сдать Пробу с болевым порогом в ноль четыре, не растворится ни в ком, — сухо сообщил Аира.

Крокодил замолчал, будто ему заткнули рот.

— Андрей, — сказал Аира. — Тебя никто не зовет умирать за Раа, и даже терпеть неудобства никто не зовет. Почему ты так нервничаешь?

Водопад ронял воду, ненарядную, без радуг, в тени. Мокрые камни блестели лиловыми, серыми и белыми боками.

— Ты не считай меня трусом, — сквозь зубы сказал Крокодил. — Я очень даже могу умереть за что-нибудь… За своих близких, например.

И добавил про себя: «Если бы они у меня были».

— А я не считаю тебя трусом, я тебя видел на Пробе, — Аира улыбнулся краешками губ. — Надо полагать, ты потому и хочешь вернуться на Землю — там у тебя близкие, за которых ты готов в огонь и в воду… А что Шана, она обманула тебя? Она не может вернуть тебя на Землю?

Крокодил нахмурился, разглядывая его. Лицо Аиры оставалось бесстрастным, мутноватые глаза казались сиреневыми.

— Никто не может, — признал Крокодил. — К тому же до моего рождения миллионы лет.

И подумал с неожиданной горечью: может быть, за эти бессчетные годы хоть кто-нибудь успеет наступить на подходящую бабочку и такого недоразумения, как Андрей Строганов, вовсе не станет в истории человечества. А значит, не станет его проблем, не станет бед его сына…

— Знаешь, Аира, — слова сорвались, как вода с плотины, — если бы во Вселенной объявили конкурс на самое бессмысленное существование — я имел бы шанс на победу. Любой гриб в лесу существует стократ осмысленнее. Любая мошка-однодневка по сравнению со мной — фундамент мира.

— А ты хочешь, чтобы в твоем существовании был смысл? — Аира заинтересовался.

Крокодил пожал плечами:

— Да нет… Это я так. Капризничаю.

В лесу постепенно темнело. Старый дом на той стороне оврага совсем утонул в сумерках. Бесшумно вылетела из дупла первая ночная птица; животное, похожее на ящерицу, штопором взлетело по ближайшему стволу. Через секунду из кроны свесился длинный липкий язык.

— Ладно, я понял, — неожиданно для себя сказал Крокодил. — Я мог бы умереть за будущее Раа. Но не мог бы послать на смерть другого человека.

— А я могу, — сообщил Аира. — В этом разница.

Он протянул руку и коснулся тонкого ствола над обрывом. Широченные листья дрогнули и вдруг поникли, как сложенный зонтик. Один оторвался и шлепнулся на плечо Крокодилу, будто эполет.

— Оживет, — сказал Аира, будто отвечая на неслышный упрек. — Ночью будет дождь.

— Как ты это делаешь?

— Размыкаю контур, включаюсь в систему, перераспределяю потоки энергии…

— Какие потоки?

— Энергии. Жизни.

— Это шаманство и лженаука. Этому нет материалистического объяснения.

— Нет, — согласился Аира. — Материалистического — нет.

Он положил руку на плечо Крокодилу. Того накрыло горячей волной, бегущей от затылка по всему телу; будто пузырьки в газировке, заструились мурашки вдоль спины. Резко сделалось светлее;.

Крокодил снова увидел дом на той стороне оврага, увидел каждую травинку под ногами и увядшее дерево с тяжело поникшими листьями — похожее на фикус, который долго не поливали.

— Перестань! — рявкнул Крокодил. Аира убрал руку с его плеча:

— У меня для тебя новость, Андрей. Не знаю, как ты это воспримешь, но кое-какие твои действия подсказывают мне, что для тебя это важно. И утаить я не имею права…

— Утаить — что?! — Крокодил почувствовал, как отливает кровь от щек.

— Я провел маленькое расследование по твоему миграционному делу.

Аира замолчал. Крокодил ждал, стиснув зубы. Потому удивился, отчего Аира так долго держит паузу. Потом заглянул ему в лицо.

Аира стоял, застыв на месте, подняв к небу лицо, совершенно забыв о присутствии Крокодила. Ноздри его раздувались.

— Аира?

— У нас неприятности. Погоди, Андрей. Крокодил огляделся. Ночное зрение покидало его, яркая картинка выцветала, но так медленно и постепенно, что Крокодил вполне мог различить и овраг, и лес на его склонах, и водопад, и дом. Ни одна травинка не шевелилась тревожно — покой и птичье пение.

— Что случилось, Аира?

— Коммуникатор, — губы Аиры едва шевельнулись. — Сорок девятый, северное. Видишь меня?

Ответа Крокодил не слышал.

— Координаты, — сказал Аира. И снова выслушал ответ.

— Высылай, — сказал Аира. — Тревога.

— Что случилось?! — выкрикнул Крокодил, секунду назад давший себе слово молчать и казаться осведомленным.

— У нас расслоение реальности, — Аира мельком глянул на сиреневое вечернее небо. — Бегать не разучился?

На стадионе у Крокодила не было бы шансов против Аиры, но они бежали по лесу, и кусты, мох, пни и кочки одинаково мешали обоим. Крокодил в первый момент отстал, но почти сразу догнал инструктора и побежал за ним — в затылок, как когда-то на острове. Обутым бегать удобнее, чем босым, но Крокодил понимал, что долго такого темпа не выдержит.

Его ночное зрение снова обострилось — наверное, от выброшенного в кровь адреналина. Он видел ясно, и это спасало: в сумерках он уже десять раз напоролся бы на сучок, к тому же Аира часто менял направление, выбирая путь. Потом лес вдруг закончился, Крокодил увидел себя на опушке рядом со станцией и чуть не споткнулся о рельс, утонувший в траве. Аира резко остановился, и Крокодил чуть не налетел на него сзади, как в старой комедии.

Прошла секунда тишины.

Потом из перелеска напротив выскочили парень и девушка. Оба неслись, задыхаясь, из последних сил; Крокодил сначала подумал, что они, как и Аира, спешат на чей-то неслышный зов; девушка, бледная, с искаженным от усилия лицом, промчалась мимо, не глянув на Аиру и Крокодила, а парень крикнул что-то неразборчивое, паническое, нечто вроде: «Бегите!»

Крокодил глянул в ту сторону, откуда они появились.

В сумерках можно было разглядеть, как дрожат верхушки деревьев. Отдаленных. Ближе. Еще ближе; как будто волна катилась у корней, заставляя содрогаться кроны.

Крокодил прищурился. Между стволами различимо было движение — неуловимое, неестественное, хаотичное.