Степан Разин - Андрей Сахаров

— У нас и дубина служит вместо грамоты. Вот если что украдешь, то и за алтын удавлю!

Перед Пугачевым вставали новые задачи, вопросы. В первую очередь — осада Оренбурга. Почти два месяца продолжалось восстание, больше месяца восставшие стояли под стенами города.

Сражения 22 октября, 2 и 14 ноября сильно воодушевили Пугачева и его повстанцев. Через несколько дней, 17 ноября, он посылает указ Рейнсдорпу, требует сдать город, упрекает за сопротивление. В случае покорения Оренбурга, «всемилостивейши прощаем и, сверх того, всякою волностито отечески вас жалую. А будешь в таком же ожесточении и суровости останитись и данной нам от создателя высокой власти не покоритесь, то уже ниминуемо навлечети на сибя правидный наш гнев».

Город не сдавался. Штурмовать его Пугачев не стал, «ибо и так много уже потерял людей хороших». Он возложил надежды на голод, который-де и заставит защитников преклонить перед ним знамена. Усилив блокаду Оренбурга, Пугачев посылает своих помощников на восток и запад от него. Делает это в значительной степени по совету ближайших советников — Овчинникова и Лысова, Шигаева и Витошнова, Идыркая и других.

— Надобно бы было, — говорят они ему, — послать на нижние яицкие форпосты Михаила Толкачева с манифестом, чтоб он до самого Яицкого городка брал везде казаков. А к Дусали-султану послать яицкого казака из татар Тангаича также с манифестом, чтоб он дал вам в помощь хотя 200 человек. И когда Толкачев наберет казаков, а Тангаич приведет киргизов (казахов. — В. Б.), то они и ударят на Яицкий городок.

Сначала решили идти к востоку, где на Яике стояли Ильинская и Верхне-Озерная крепости — нужно было перекрыть пути из Сибири к Оренбургу для подхода возможных новых подкреплений, добыть провиант, вооружение, припасы, казну, пополнить войско людьми. По приказу Пугачева два отряда — 400 яицких казаков и 400 заводских крестьян — во главе с Соколовым-Хлопушей и Бородиным 18 ноября вышли из Бердской слободы. По пути к ним присоединились 1,5 тысячи ногайцев из Желтого редута и 500 башкир с реки Ика.

20 ноября Хлопуша подошел к Ильинской крепости. Гарнизон состоял всего из шести десятков солдат с четырьмя пушками. Взять ее не составило большого труда — повстанцы с ходу ворвались в крепость. Сопротивлявшихся — коменданта поручика Лопатина и некоторых солдат — перебили, остальных взяли в плен. На второй день после этого успеха Хлопуша стоял у Верхне-Озерной. Ее защищали сравнительно крупные силы — более пяти с половиной сотен во главе с полковником Демариным. 23 ноября весь день шла перестрелка, но штурм осажденные отбили. Правда, к восставшим перешли более полутора сотен башкир, калмыков и казаков. Хлопуша отвел свои силы в Кундровскую слободу, в 12 верстах от крепости. Пугачеву сообщили, что Верхне-Озерную взять не удалось «по жестокому сопротивлению». Он сам с 500 яицкими казаками 26 ноября прибыл к крепости. По его приказу открыли огонь из пушек и ружей. Начался штурм. Осажденные метким огнем наносили пугачевцам большие потери. Они смешались, Пугачев рвался вперед:

— Грудью, други!

— Сунься-ко сам! — кричали нексторые под градом выстрелов. — Разве не видишь, как нам пули в лоб прилетают!

Пугачев отвел войско к Кундровой слободе. Вскоре он узнал, что в Ильинскую крепость вступил отряд секунд-майора Заева, идущий на помощь Демарину (более 460 человек). Он направился туда. 28 ноября первый его отряд (около 100 человек) появился под стенами крепости. Некоторые подъезжали к укреплениям, кричали:

— Выходите из крепости с покорностью! Подступил под крепость сам государь!

— У нас в России, — отвечали из крепости, — есть государыня императрица Екатерина Алексеевна и наследник ее великий князь Павел Петрович! Кроме их, никакого у нас государя нет!

После небольшого обстрела из пушек Пугачев отступил. Наутро 1,5 тысячи повстанцев с двумя орудиями на санях бросились на штурм. Пробив брешь у бастиона, где защитники не поставили орудия, они ворвались внутрь. Разгорелась ожесточенная схватка. Здесь и до 200 солдат пали замертво, остальных, в том числе казаков, не оказывавших во время боя сопротивления, взяли в плен.

— Для чего вы, — спрашивали повстанцы пленных казаков, — к нам не вышли?

— Если б мы из крепости стали выходить, то нас бы солдаты побили.

Пленных привели в повстанческий стан, находившийся в татарской деревне. Их поставили на колени, когда к ним вышел Пугачев:

— Прощает вас бог и я, ваш государь Петр Федорович Третий, император!

Пленные встали. Затем он обратился к трем пленным офицерам:

— Для чего вы против меня, вашего государя, идете и меня не слушаете?

— Ты не государь наш, и мы тебя оным не признаем! Ты — самозванец и бунтовщик!

Их судьба была тут же решена — всех повесили по приказу Пугачева. Но за четвертого, капитана Башарина, из татар, просили солдаты его роты, человек тридцать:

— Капитан был до нас добр и в наших солдатских нуждах не оставлял нас!

— Ну, когда он был до вас добр, так я его прощаю.

Всех пленных, в том числе и Башарина, остригли по-казацки, оставили им оружие и лошадей. Пугачев с 2,2-тысячным войском и 12 орудиями вернулся в Берду. А в это время к Ильинской крепости, на помощь Заеву, приближался генерал-майор Станиславский из Орской крепости. Но, узнав о печальной судьбе Заева, он повернул назад, а из Орской по приказу Деколонга. должен был отойти дальше — к Верхне-Яицкой крепости. Деко-лонг свое решение объяснял необходимостью защиты от мятежников екатеринбургских заводов, Исетской провинции. Как он писал в Петербург графу Чернышеву, «подать помощь осажденному городу Оренбургу» он не мог, так как «злодеи башкирцы генеральным своим взбунтованием до того не допустили».

Успехи Пугачева сильно встревожили главнокомандующего Бибикова. «Удача сего злодея, — писал он Екатерине II, — в разбитии бригадира Билова, полковника Чернышева, ретирады (отступления. — В. Б.) генерала Кара, а, наконец, последняя удача в разбитии майора Заева с командою в Ильинской крепости умножили сего злодея и сообщников его дерзость и ободрили весь… башкирский народ к бунту; немалая опасность есть к распространению сих злодейств к стороне Сибири…, а при такой преклонности черни сей страх еще основательнее быть видится».

Под сильным влиянием слухов о последней победе «Петра Федоровича», его манифестов ширится восстание в Башкирии, Зауралье, Западной Сибири и других местах. Солдаты из числа польских конфедератов все чаще переходят к повстанцам. То же все чаще стали делать осажденные в Оренбурге, где усиливался голод.

Между тем Пугачев послал Толкачева к Яицкому городку и крепостям Нижне-Яицкой укрепленной линии (от Яицкого городка до Гурьева, на расстояние в 500 верст). Толкачев, проехав через казахские урочища, вышел к Миргеневскому форпосту. Оттуда, включая в свой отряд местных казаков, направился вверх по Яику к городку. В конце декабря с отрядом в 300 человек он подошел к нему. Подполковник Симонов к этому времени усилил оборону — по его приказу возвели непрерывную линию укреплений, упиравшихся двумя концами в Старицу — старое русло Яика. Внутри укреплений стояли дом войсковой канцелярии, гауптвахта, соборная церковь с высокой колокольней. На последней, под колоколами, имелся помост, на нем поставили две пушки, которые могли вести огонь во все стороны через восемь окон; дальность выстрела достигала одной версты. В крепости имелись запасы провианта, дров, пороха. Здесь же располагались землянки для рядовых защитников.