Степан Разин - Андрей Сахаров

Пугачев и «пугачи», все восставшие в своих попытках организации войска, отрядов, ведении войны с властями, карателями применяли те же методы, способы, что и их противники, подчас даже с большей изобретательностью, но их разнородность, отсутствие каких-либо военных навыков у большинства повстанцев сильно отличали их, и в худшую, конечно, сторону, от регулярных правительственных частей.

Сильной стороной пугачевского воинства, хотя она и не. спасла их от поражения в конечном счете, были неукротимая отвага, высокий боевой дух, сознание правоты, с которыми они шли в бой за попранные права и обычаи, за землю и «всякую вольность».

Взгляды и требования восставших, их идеология носили сложный, противоречивый характер. Они здесь во многом повторили то, что выдвигали, проповедовали до них, в чем-то продвинулись вперед. Главное, за что они боролись и отдавали свои жизни, — это освобождение от крепостного ярма, от помещиков, получение земли в свое распоряжение, овладение властью в столице, при этом сохранение монархической формы правления, но доставление своего, «мужицкого», царя — Петра Федоровича, который и явится вместе со своими помощниками (которые, как мыслилось, вероятно, придут на смену екатерининским вельможам) гарантом, проводником в жизнь этих требований и стремлений.

При всей утопичности, архаичности и наивности подобных рассуждений, их осуществление привело бы к политическому перевороту, смене власти, отмене крепостного права, ликвидации привилегий феодалов. Последним сначала предполагалось платить жалованье за службу. Потом выдвинули лозунг их истребления. Трудно сказать, насколько далеко вперед заглядывали Пугачев и другие предводители. Людьми они были малограмотными или совсем неграмотными. Но при этом многие из них обладали хорошим здравым смыслом — казака, крестьянина, купца и т. д. — и обнаруживали задатки своего рода мыслителей, идеологов в их народном, так сказать, издании, но отнюдь не всегда примитивном. Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать манифесты, скажем, Пугачева или Грязнова — в них приводится перечень, своего рода программа мер, которые осуществятся в случае победы, обоснование целей борьбы, размышления в духе идей первоначального христианства, простонародного естественного права. «Примитивный демократизм» (В.И. Ленин) пронизывает все программные документы, вышедшие из ставки Пугачева и его атаманов.

Идеологические представления, которые отразились в манифестах и указах Пугачева и его сподвижников, в ходе войны потерпели заметную трансформацию. Если элементы организованности уменьшались, то элементы сознательности, идеологии, наоборот, увеличивались, усиливались.

Еще перед началом восстания Пугачев в беседах с яицкими казаками развивал мысли о походе в центральные губернии России, где можно было поднять «черный народ». Он был уверен, что «Русь… вся к нему пристанет». Так он говорил М. Кожевникову. Многие казаки понимали, что необходимо искать опору в простом народе, прежде всего — в крестьянстве. В уже упоминавшемся разговоре Т. Мясникова с М.Д. Горшковым речь шла о том же: «…сие наше предприятие будет подкреплено и сила наша умножится от черного народа, который также от господ притеснен и вконец разорен».

Это был, так сказать, расчет стратегического порядка, как и главная цель, провозглашенная яицкими казаками, инициаторами выступления, и другими повстанцами, — восстановление на престоле «законного государя» — «императора» Петра III в лице Пугачева, свергнутого с престола якобы за желание освободить от крепостной зависимости крестьянство. Этого «народного заступника» нужно снова возвести на трон, и он сделает все, что нужно для угнетенных. Такая идеологическая оболочка как бы придавала движению законный характер. Причем сам Пугачев как будто не исключал, что после победы их дела править будет не он, а его «сын» Павел Петрович.

— Желаю я, — говорил Пугачев тому же Кожевникову, — чтоб на царство восстановить государя цесаревича и в прочих местах учредить судей других, в рассуждении, что в нынешних многая неправда. А сам я, однако, более царствовать уже не желаю.

Впрочем, высказывался он Чике-Зарубину и в другом смысле:

— Взяв Оренбург, пойду в Москву, приму там престол, к великому князю (Павлу Петровичу. — В. Б.) буду писать, чтоб ко мне приехал. А государыню в монастырь сошлю. И, утвердясь на царство, буду старатца, чтобы все было порядочно и народ не отягощен был.

Видимо, в глазах Пугачева и его близкого окружения главное заключалось в том, чтобы снять с «черного народа» все «отягощения». Сделать это может сам «император» или цесаревич; важно, чтобы он был добр к простым людям, облегчил их «отягощения». С этой целью он хотел сменить и плохих «судей», заменив их справедливыми, добрыми к «черни».

По отношению к дворянам Пугачев в тех же разговорах с казаками накануне выступления ставил вопрос о конфискации у них владений и выплате им взамен жалованья. На хуторе у Кожевниковых он говорил Чике:

— От дворян деревни лутше отнять, а определить им хотя большее жалованье.

То же повторяет он 21 сентября, обращаясь к жителям только что взятого Илецкого городка:

— У бояр села и деревни отберу и буду жаловать их деньгами!

Давно уже обращалось внимание на сильно выраженный «проказацкий» характер первых пугачевских манифестов и указов. В определенной степени это так. Неудивительно, что Пугачев, «принятый» казаками, которые дали обещание «восстановить» на престоле «императора», не мог не учитывать их пожелания. Именно их интересам отвечали обещания восстановить старые казацкие «вольности». Здесь имелись в виду в первую очередь войсковой круг, выбор атаманов и есаулов, справедливое распределение доходов Яицкого войска, регулярная выдача жалованья, то есть все то, что у казаков отобрали или сильно ущемили в прошлые годы. Пожалования Яиком-рекой, рыбными ловлями, землями, сенокосными угодьями, крестом и бородой тоже постоянно повторяются в пугачевских обещаниях. В первом манифесте 17 сентября 1773 года Пугачев объявил: «Когда… всю Россию завоюет, то зделает Яик Петербургом, яицких казаков производить будет в первое достоинство за то, что они причиною возведения его паки на царство».

С яицкими казаками Пугачев подробно обговаривал план выступления. Еще до восстания сложился своего рода «заговорщицкий центр» или повстанческий центр — хотя и примитивная, но все же организация, которая выработала основные положения социально-политической программы Крестьянской войны. А это свидетельствует о значительной организационной и идеологической зрелости движения, если его сравнивать с другими народными восстаниями XVII—XVIII веков.