Том 5. Таинственный Остров - Жюль Верн

Колонисты оказались в трудном положении. Пенкроф бесновался. Была во всем этом и смешная сторона, но он не находил тут ничего забавного. Поселенцы понимали, что в конце концов они попадут в свое жилище и выгонят обезьян, - но когда и каким образом? Этого никто не мог сказать.

Прошло два часа, а обезьяны все не показывались; они притаились в доме, но несколько раз то обезьянья морда, то лапа появлялась в дверях или в окне, и животных тут же встречали ружейные выстрелы.

- Давайте-ка спрячемся, - предложил инженер. - Может быть, обезьяны вообразят, что мы ушли, и снова покажутся. А Герберт и Спилет засядут в скалах и будут стрелять, как только появится хоть одна обезьяна.

Все выполнили приказ инженера, а лучшие стрелки - журналист и юноша - заняли удобную позицию между скалами, - обезьянам их не было видно. Между тем Наб, Пенкроф и Сайрес Смит взобрались на плато и отправились в лес пострелять дичь: наступило время завтрака, а есть было нечего.

Не прошло и получаса, как охотники вернулись; они принесли несколько скалистых голубей и на скорую руку зажарили. А из дома так и не показалась ни одна обезьяна.

Гедеон Спилет и Герберт тоже позавтракали, пока Топ сторожил под окнами. Закусив, они вернулись на свой пост.

Прошло еще два часа, но положение ничуть не изменилось. Четверорукие не подавали никаких признаков жизни, можно было подумать, что они разбежались; очевидно, их так напугала гибель сородича, так устрашил грохот выстрелов, что они забились в какой-нибудь укромный уголок Гранитного дворца, может быть даже в кладовую.

Поселенцы, вспоминая о богатствах, хранившихся в кладовой, теряли хладнокровие и, несмотря на уговоры инженера, приходили в ярость, откровенно говоря, не без причин.

- Преглупая история, - в конце концов сказал журналист, - и, право, нет основания полагать, что она когда-нибудь кончится.

- Однако пора выгонять негодяев! - воскликнул Пенкроф. - Мы справимся и с двадцатью обезьянами! Только бы схватиться с ними; неужели никаким способом до них не добраться?

- Есть один способ, - ответил инженер, который, повидимому, что-то придумал.

- Один? Что ж, и это хорошо, раз других нет. Какой же?

- Попытаемся спуститься к Гранитному дворцу через старый водосток, - ответил инженер.

- Сто тысяч чертей! - крикнул моряк. - Как же я сам не додумался!

Действительно, только таким способом и можно было проникнуть в Гранитный дворец, сразиться со стаей обезьян и выгнать их. Правда, отверстие водостока было заделано прочной каменной кладкой, которую придется разрушить; ну что ж, потом ее можно восстановить. По счастью, Сайрес Смит еще не осуществил свой замысел и не затопил отверстие, подняв уровень воды в озере, - вот тогда пришлось бы потратить немало времени, чтобы проложить дорогу в дом.

Уже было за полдень, когда колонисты, хорошо вооружившись и захватив с собой мотыги и заступы, покинули Трущобы, прошли под окнами Гранитного дворца, приказав Топу оставаться на месте; они собирались пройти по левому берегу реки Благодарения до плато Кругозора.

Но не успели они сделать и пятидесяти шагов, как услышали яростный лай собаки. Казалось, Топ в отчаянии звал их.

Они остановились.

- Бежим обратно, - предложил Пенкроф.

Поселенцы бросились бежать со всех ног по берегу реки.

Обогнув кряж, они увидели, что положение изменилось.

И в самом деле, обезьяны, объятые внезапным и непонятным страхом, пытались найти путь к бегству. Две или три метались, подбегая то к одному, то к другому окну, прыгая с ловкостью клоунов; обезьяны даже не попытались спустить лестницу и, вероятно, от страха позабыли, что это облегчило бы им побег. Вот пять или шесть обезьян оказались хорошей мишенью, поселенцы спокойно прицелились и открыли огонь. Раздались пронзительные вопли, раненые и убитые животные падали в комнаты. Остальные же стали прыгать вниз и разбивались насмерть; несколько минут спустя в Гранитном дворце, очевидно, не осталось ни одной обезьяны.

- Ура, ура! - закричал Пенкроф.

- Рано кричать ура, - заметил Гедеон Спилет.

- Почему? Ведь все они перебиты, - ответил моряк.

- Согласен, но в дом мы все-таки войти не можем.

- Пойдемте к водостоку! - предложил Пенкроф.

- Придется, - сказал инженер. - Однако было бы лучше...

В этот миг, словно в ответ на замечание Сайреса Смита, они увидели, как лестница выскользнула из-за порога двери, затем развернулась и упала вниз.

- Клянусь трубкой! Вот это здорово! - закричал моряк, глядя на Сайреса Смита.

- Да, здорово! Но не слишком ли? - пробормотал инженер и первым стал взбираться по лестнице.

- Осторожней, мистер Сайрес, - крикнул Пенкроф, - может быть, обезьяны еще там...

- Сейчас увидим, - произнес инженер, не останавливаясь.

Его товарищи стали взбираться вслед за ним и через минуту добрались до порога.

Обыскали весь дом. Никого не обнаружили ни в комнатах, ни в кладовой - в ней четверорукие изрядно похозяйничали.

- А как же лестница? - заметил моряк. - Что за джентльмен ее спустил?

В это время раздался крик, и огромная обезьяна, спрятавшаяся в коридоре, бросилась в зал, - за ней гнался Наб.

- Ах ты разбойник! - крикнул Пенкроф.

И он взмахнул топором, собираясь размозжить животному голову, но Сайрес Смит остановил его, говоря:

- Пощадите обезьяну, Пенкроф!

- Помиловать черномордую тварь?

- Да ведь она сбросила нам лестницу.

И инженер произнес это таким странным тоном, что трудно было понять, говорит ли он серьезно, или шутит.

Все кинулись на обезьяну, она храбро защищалась, но ее повалили и связали.

- Уф, - отдувался Пенкроф, - а что же мы станем с ней делать?

- Возьмем в услужение, - ответил Герберт.

Говоря это, юноша и не думал шутить, - он знал, какую пользу может принести умная обезьяна.

Тут все подошли к обезьяне и внимательно стали ее рассматривать. Она принадлежала к тому разряду человекообразных, лицевой угол которых не очень отличен от лицевого угла австралийцев и готтентотов. Это был орангутанг, а орангутангам не свойственны ни кровожадность бабуина, ни легкомыслие макаки, ни нечистоплотность сагуина, ни непоседливость маго, ни дурные наклонности павиана! У представителей этого семейства человекообразных наблюдаешь черты, свидетельствующие чуть ли не о человеческом разуме. Ручные орангутанги умело прислуживают за столом, убирают комнаты, приводят в порядок одежду, чистят обувь, ловко управляются с ножом, ложкой, вилкой и даже пьют вино... под стать двуногим слугам и не в обезьяньей шкуре. Известно, что орангутанг служил Бюффону, как преданный и усердный слуга.

Связанный орангутанг, лежавший в зале Гранитного дворца, был просто великаном, шести футов ростом; сложение у него было пропорциональное, грудь широкая, голова средней величины, лицевой угол равен был шестидесяти пяти градусам, череп был круглый, нос крупный, тело покрыто мягкой лоснящейся шерстью, - словом, то был превосходный представитель человекообразных обезьян. Глаза у него были поменьше человеческих, взгляд - живой, умный, белые зубы сверкали из-под усов, а небольшая вьющаяся бородка была каштанового цвета.