Судебные ошибки - Скотт Туроу

В девяносто первом году, когда были убиты Гас Леонидис, Пол Джадсон и Луиза Ремарди, неизвестный отпечаток пальца не мог быть идентифицирован без ареста конкретного подозреваемого. Если преступник не оставил всех тех отпечатков, которые появлялись на его дактилоскопической карте — чернильных оттисков всех пальцев, снятых при аресте подозреваемого, — невозможно было определить, кто оставил частичный отпечаток пальца. Следовательно, невозможно сравнить неизвестный отпечаток с обширным дактилоскопическим каталогом, который полиция вела на местном уровне, а ФБР на национальном. Компьютерные изображения изменили это. АСООП, автоматизированная система опознавания по отпечаткам пальцев, позволяла компьютеру сравнить неизвестный отпечаток со всеми накопленными в стране оттисками. К примеру, АСООП помогла Мюриэл установить за ночь, что ни один из отпечатков, оставленных в «Рае» в июле девяносто первого года, не принадлежал Эрно.

Главной проблемой в работе АСООП являлось время. Хотя компьютеры работали быстро, проверка каждого отпечатка занимала примерно час. В деле Гэндолфа в ресторане было снято около восьмисот отпечатков, практически не существовало возможности попытаться идентифицировать все, учитывая другие требования полиции. Однако если Мо обнаружил хоть один отпечаток на пистолете, которым Фаро Коул угрожал Эрно в баре, будет делом нескольких минут сравнить его с окружной базой данных, где наверняка находились отпечатки пальцев людей, которых арестовывали несколько раз, как Коллинза Фаруэлла.

Мо недавно вернулся из Парижа, где провел две с половиной недели, обучая жандармов новшествам в дактилоскопии, отсутствие не позволило ему ответить на первое требование Ларри обследовать пистолет Фаро Коула. Теперь он захотел показать ему парижские снимки. Прерывать себя Мо не позволял. Богом дактилоскопии его прозвали не только из почтительности. Обычно он изъяснялся развернутыми мыслями и настаивал на том, чтобы их закончить. Теперь, щелкая мышью компьютера, Мо рассказывал Ларри гораздо больше, чем тот хотел знать, о скульптурах в Тюильри и древнем квартале в шестом районе. Ларри дожидался возможности спросить, обнаружил ли Мо что-нибудь на пистолете. Когда наконец он задал этот вопрос, Мо медленно отвернулся от компьютера и подпер языком щеку.

— Насколько я понимаю, Ларри, это связано с делом Гэндолфа? О котором читал в газетах?

Зная о сложных союзах в Макграт-Холле, Ларри не обозначил в документах дела, и предвидение Мо его поразило. В Дикермене было нечто не от мира сего. В Макграт-Холле имело смысл притворяться, будто ничего не замечаешь, и все думали, что интересы Мо ограничиваются всего двумя темами: дактилоскопией, само собой, и бейсболом, о котором он, казалось, знал все — от общего количества очков забивающего Бейкера за сезон до статистической вероятности того, что «Трапперы» сделают три перебежки в конце девятого периода.

— Мо, это превосходная догадка.

— Я бы не назвал это догадкой, Ларри.

С другой стороны письменного стола, где все еще валялся оставшийся от обеда бумажный пакет, Мо устремил на Старчека долгий взгляд.

— Мо, и что ты мне скажешь?

— Знаешь, давай просто покажу тебе, что сделал. К выводам приходи сам.

С этими словами Дикермен вынул из железного ящика позади него пистолет и копии нескольких документов, с которыми оружие было отправлено из хранилища улик. Оружие было завернуто в толстый пластик, уже хрупкий и бурый на складках, в котором лежало с девяносто седьмого года, когда Эрно стрелял в Фаро. Ларри видел его впервые. Это был револьвер, судя по виду, тридцать восьмого калибра. При существующих процедурах, препятствующих скандальной склонности огнестрельного оружия и наркотиков исчезать из хранилища улик, Ларри без судебного распоряжения было бы проще увидеть королевские драгоценности. Он просто потребовал передать пистолет в криминалистическую лабораторию. Когда обвинение заканчивало работу, законный владелец оружия, использованного при совершении преступления, мог потребовать его возврата. Однако Фаро Коул не потрудился этого сделать, что не удивляло Ларри, учитывая исчезновение Фаро после ранения.

Теперь Мо на свой занудный манер объяснял, как трудно было снимать отпечатки пальцев через несколько лет после контакта подозреваемого с объектом. Поскольку отпечатки обычно оставляются жирным веществом, выделяющимся вместе с потом, они имеют свойство испаряться. Ларри это знал и потому, с головой уйдя в поиски Фаро, требовал, чтобы бог дактилоскопии сам проводил экспертизу. Несмотря на его лекции, эта мысль была удачной, поскольку Мо как будто бы добился некоторых успехов.

— В данном случае единственные отпечатки, обнаруженные с помощью обычных методов, находились здесь. — Мо надел темные очки и ткнул карандашом через пластик в несколько мест на стволе, потом показал Ларри на мониторе своего компьютера цифровые снимки. — Они очень уж частичные. АСООП перебрала с полдюжины дактилоскопических карт. После визуального осмотра я решил, что они оставлены средним и большим пальцами правой руки. Но для суда это заключение не годится. Хороший адвокат поднял бы меня на смех за выводы, сделанные по столь скудным отпечаткам.

Мо положил на стол дактилоскопическую карту. Размером шесть на девять дюймов, заполненную знакомыми черными оттисками кожных узоров, с двумя рядами отпечатков четырех пальцев правой и левой рук, двумя более крупными клетками для отпечатков больших, а внизу совместными отпечатками всех пальцев обеих ладоней. Для гарантии надежности опознания в верхнем левом углу карты была приклеена фотография дактилоскопируемого. Красивый молодой человек с совершенно бессмысленным в ярком свете фотовспышки лицом был Коллинзом.

— Судя по всему, он держал пистолет за ствол, — сказал Дикермен.

— В отчетах так и указано, — сказал Ларри. — Но мне требуется стопроцентная уверенность, что отпечатки оставлены этим человеком.

Ларри постукал по дактокарте. Без такой уверенности Артур не допустил бы использования этой улики.

— Понимаю. И я захотел подтвердить свой вывод. Провел более глубокое обследование. Обнаружил кое-что здесь, в нижней части рукоятки. На что, по-твоему, это похоже?

Мо указал на тонкую полоску почти того же красновато-желтого цвета, что и рукоятка.

— Кровь?

— Думаю, этот человек смог бы работать в группе расследования убийств. При стрельбе обычно бывает кровь. А она представляет собой любопытный материал для отпечатков. Высыхает быстро. И отпечаток зачастую сохраняется дольше, чем жировой. Но когда идентифицируешь отпечатки в крови, обычные химикалии, которые пристают к жировым выделениям, не годятся. Тут отпечаток буквально выгравирован в крови и зачастую так слабо, что его не видно. Ты не видишь на этом пистолете никаких кровавых отпечатков, так ведь?

Ларри не видел.

— Десять лет назад на этом пришлось бы ставить точку. Сейчас мы делаем инфракрасные цифровые снимки, они выдвигают кровь на первый план и делают невидимым находящийся под ней материал, в данном случае рукоятку. Потом я подверг этот снимок дальнейшей обработке в поисках полосатого изображения. И обнаружил четыре кровавых отпечатка — три частичных и очень четкий отпечаток большого пальца. Один частичный на спусковом крючке, три остальных на рукоятке.

Мо отодвинулся вместе со стулом, чтобы Ларри видел изображения на большом мониторе. Старчек почтительно кивнул, но его снедало нетерпение.

— Ты пропустил их через АСООП?

— Конечно.

Дикермен полез в папку и положил перед Старчеком две дактокарты. Одна была почти двадцатипятилетней давности, с отпечатками Эрно Эрдаи, снятыми, когда он поступил в полицейскую академию, на другой были снятые при его аресте за выстрел в человека. Коллинза, как теперь Ларри знал наверняка.

— Потому ты и понял, что тут дело Гэндолфа, — сказал Ларри.

Мо кивнул.

— Понимаешь, — сказал Ларри, — Эрно вырвал пистолету человека, который держал его за ствол — предположим, то был Коллинз, — и выстрелил в него. За это и отбывал срок. И вот почему на спусковом крючке есть отпечаток его пальца.

— Эта информация могла бы мне пригодиться, — сухо произнес Мо. — Не располагая ею в то время, я снова обследовал пистолет, надеясь подтвердить идентификацию мистера Фаруэлла. И по запоздалому соображению сделал то, с чего следовало начинать: проверил патронный барабан. С удовольствием обнаружил, что из хранилища мне прислали заряженный пистолет и что у меня хватило глупости касаться спускового крючка без предварительной проверки.

— Извини, — сказал Ларри, — но это объяснимо. Когда Эрно доставили в участок, его адвокат сказал, что он признает себя виновным. И видимо, никто после этого не потрудился осмотреть оружие.

— Видимо, — сказал Мо, покачивая головой при мысли о баснословной глупости всех, включая себя. — Моя жена считает, что у меня приятная работа за письменным столом. Как думаешь, счел бы кто-то это самоубийством?