Судебные ошибки - Скотт Туроу

— Господи! — воскликнула Джиллиан, прочтя последнюю фразу. Сердце ее часто колотилось. Через несколько секунд она поразилась собственной реакции, тому, что больше не чувствует себя посторонней. И спросила Артура, что он думает.

— Не уверен, что происходящее у меня в голове можно назвать думанием, — ответил Артур. — Мы с Памелой все время натыкались на стены. Однако скажу тебе вот что: я не вступлю в комитет по проведению избирательной кампании Мюриэл. Здесь много закулисных интриг. — Артур подозревал, что Ларри или Мюриэл устроили слежку за Памелой, когда та ездила в регистрационное управление. И злился из-за того, что поздно узнал о заявлениях Коллинза в Атланте. — Я уже подал ходатайство о предоставлении Коллинзу иммунитета. Мюриэл в ответе заявляет: нет оснований полагать, что Коллинз располагает какими-то благоприятными для Ромми сведениями.

Но досадовал он главным образом на Эрно, сказавшего, что Фаро был мелким жуликом и давным-давно исчез.

— Нам никогда не добраться до дна той лжи, что наговорил Эрно, — сказал он. — Это как зыбучий песок. Мы все погружаемся и погружаемся.

— Я вот о чем думаю, — сказала Джиллиан. Покойный Эрдаи тоже был у нее на уме. — Эрно сказал, что защищал Коллинза, когда навел на него Ларри в девяносто первом году. Я вот думаю, не защищал ли он его все время?

— Пулей в спину? Вот так защитник-дядюшка. Думаю, я предпочел бы подарочный жетон[21].

Джиллиан засмеялась. Артур был прав. Но не совсем.

— Однако в баре Айка Эрно предпочел помалкивать о том, что Фаро его племянник. Ты не задумывался, почему?

— Могу догадаться. Коллинз вошел в бар с пистолетом в руке. Он бывший заключенный, и за ношение огнестрельного оружия ему грозило минимум два года.

— Вот Эрно и защитил племянника, — сказала Джиллиан.

Артур повел плечом, признавая, что тут может быть какой-то смысл.

— Я думаю, Артур, не вел ли Эрно себя вполне последовательно. Интуиция подсказывала тебе, что Эрно в одном случае говорил правду.

— О чем?

— О невиновности Ромми.

— А, — произнес Артур. — Да.

— Поэтому давай предположим, что он руководствовался двумя мотивами: оправдать Ромми и защитить Коллинза.

Артур взял конверт с письмом Мюриэл и, постукивая им по руке, задумался. Вскоре он кивнул.

— Это объясняет, почему Эрно помалкивал о билетах до допроса Женевьевы. Он защищал не столько свою пенсию, сколько Коллинза. Если бы авиакомпания узнала, что Коллинз крал билеты вместе с Луизой и Ромми, хоть это было и давно, они, видимо, добились бы изгнания его из агентов бюро путешествий и привлекли бы к суду.

— Возможно. Но я думала о другом. Ромми злился на Луизу за то, что та его обманывала. Может быть так, что на нее злился и Коллинз? За то, что поставила под угрозу их сговор? Или, может, она и его обманывала. Вспомни, мы решили, что Фаро, видимо, был в ту ночь в «Рае».

Артур уставился на нее. Вокруг них шумел вечерний ресторан, слышались негромкая музыка, позвякивание бокалов, веселые разговоры.

— Ты думаешь, что убийца — Коллинз?

— Не знаю, Артур. Мы обмениваемся соображениями. Но Эрно определенно хотел вызволить Ромми, не раскрывая дел Коллинза.

Обдумав это, Артур сказал:

— Нашим следующим шагом должно быть возобновление ходатайства о предоставлении Коллинзу иммунитета. Правильно?

— Тебе определенно нужно его выслушать.

— Как думаешь, есть вероятность, что апелляционный суд удовлетворит ходатайство о пересмотре дела, чтобы заслушать показания Коллинза?

— Небольшая. Это похоже на желание отсрочить казнь. И они захотят держаться уже принятого решения, как все люди.

Артур, нахмурясь, кивнул. Он тоже так считал.

— Тебе нужен более доброжелательный судья. Который был склонен верить Эрно.

— Харлоу?

— Почему бы нет?

— Прежде всего у Харлоу нет юрисдикции. Дело находится в апелляционном суде.

Но у Джиллиан были соображения и на этот счет. Как и Мюриэл, она сделала себе карьеру в судах штата. В Олдерсон она попала, ничего не зная о федеральных законах и процедурах, однако многолетняя помощь другим заключенным в составлении тщетных прошений об освобождении принесла ей значительные познания.

Артур поднял с пола портфель. Они вдвоем стали составлять черновик ходатайства. Каждый предлагал фразы, потом Артур их зачитывал. Он придвинул стоявшую на столе свечу к своему блокноту. В слабом свете Джиллиан смотрела на Артура, воодушевленного, довольного ею и собой. В центре ее внимания находились и Артур, и Гэндолф, но она разделяла его волнение в поисках какой-то надежды для Ромми. Потом ее поразила власть закона, скучная реальность которого представляла собой просто-напросто слова на странице. Закон был ее профессией, основанием ее достижений, падения и теперь, через Артура, источником обретения утраченного. Слова закона, которые она вынужденно не могла долгое время произносить, оставались языком ее взрослой жизни. Даже когда они с Артуром негромко обсуждали, что писать дальше, она не знала, принимать это осознание с радостью или с горечью.

35

10 августа 2001 года

Бог дактилоскопии

В полдень пятницы Ларри получил сообщение от Мориса Дикермена, главного дактилоскописта и начальника криминалистической лаборатории полиции округа Киндл, с просьбой зайти к нему в кабинет в Макграт-Холле. Прочтя, что написано на полоске бумаги, Ларри скатал ее в шарик величиной с горошину и выбросил. После встречи с Дикерменом будет необходимо связаться с Мюриэл, а он избегал звонить ей уже два дня. Сегодня утром она оставила ему сообщение на автоответчике по поводу последнего ходатайства Артура, поданного в апелляционный суд. Голос ее звучал бодро и жеманно, она явно была рада получить повод поговорить с ним. Ларри тут же стер запись.

В прежние времена он бежал от нее после каждой встречи, так как не хотел говорить себе, что влюблен в нее, что воздух в ее присутствии становится чище, свежее, что ему нужна женщина, идущая с ним нога в ногу. Теперь скрывался, так как не знал, под чем из этого хотел бы подписаться сегодня.

Избегая Мюриэл, Ларри избегал и жены. Он думал, что больше не придется обнюхивать свою одежду перед тем, как положить ее в корзину для белья. Десять лет назад, когда Мюриэл порвала с ним, он был так расстроен и сломлен, что не сумел скрыть этого от Нэнси. Однажды вечером, когда он плюхнулся в кресло, выпив несколько баночек пива, она подошла к нему.

— Опять в подпитии? Позволь мне догадаться. Одна из твоих цыпочек бросила тебя?

Ларри был слишком слаб, чтобы лгать, но она поразилась этой правде.

— Я должна пожалеть тебя?

— Ты спросила, я ответил.

— И мне нужно тебя простить?

Но по доброте душевной простила. Они мирно согласились пойти к адвокату, с которым уже обсуждали полюбовный раздел имущества. Когда Ларри будет в лучшем расположении духа. Полгода спустя они все еще собирались это сделать. Даже по прошествии двух лет Ларри считал, что они оба просто ждали, не подвернется ли что-то лучшее. Однако Нэнси обладала достоинствами, каких не было ни у кого. Она ни за что не хотела покидать его сыновей. И со временем благодарность Ларри за это и за характер, достойный причисления к лику святых, стала почти безграничной. Другие женщины его уже не привлекали — им было далеко до Мюриэл, и, что более важно, он проникся глубоким уважением к Нэнси после того, как она не воспользовалась возможностью послать его к черту. Иногда задумываясь о существующем между ним и женой дружелюбии, он задавался вопросом, не должен ли брак и быть просто таким, спокойным и уважительным. Однако нет. Нет. Нужна мелодия, которая захватывает тебя, одного благозвучия мало.

Этот вывод возвратил его к Мюриэл. «Ничего хорошего из этого не выйдет», — подумал он. Так часто говорила его мать и сейчас сказала бы то же самое. Со среды он проспал в общей сложности от силы два часа. В желудке было такое ощущение, словно по нему прошлись наждачной бумагой, глаза при взгляде в зеркало напоминали кратеры. И даже он сам не видел в них никакого ответа на вопрос, чего же хочет. Подойдя к кабинету Дикермена, Ларри наверняка знал, что его жизнь не удалась.

Угловатого ньюйоркца Мориса Дикермена полицейские, работники прокуратуры и даже многие адвокаты называли богом дактилоскопии. Мо регулярно читал лекции в университетах и на совещаниях сотрудников правоохранительных органов по всей стране, был выдающимся ученым, автором лучших учебников. При его известности ему больше подобало давать заключения специалиста где-нибудь на Аляске или в Нью-Дели, чем возглавлять криминалистическую лабораторию. Однако в полиции, где скандалы случались нередко — в прошлом году были арестованы две преступные группы полицейских, одна за торговлю наркотиками, другая за грабеж ювелиров, — Мо являлся драгоценным работником, уникальным источником надежности и безупречности. В середине девяностых годов его угроза уволиться заставила наконец власти округа приобрести автоматизированную систему опознавания по отпечаткам пальцев. Новшество, которым другие управления полиции сопоставимого размера владели уже несколько лет.