Земные радости - Филиппа Грегори

— Пойдем со мной, — предложила Элизабет. — И пусть он несет чушь, зато по пути домой мы посидим у «Буша» и попробуем эль.

— Нет у меня времени для всех этих придорожных проповедников, — отрезал Джон. — С каждым годом их все больше. Я слушаю по две проповеди по воскресеньям. Ни к чему мне проповеди еще и во вторник.

Элизабет кивнула и без возражений выскользнула за дверь. Она быстро зашагала по улице к центру деревни, где вокруг проповедника собралась небольшая толпа. Он предостерегал против адского огня и грехов сильных мира сего. Элизабет отступила назад, в тень, и стала слушать. Джон оказался прав. Возможно, это была ересь, и, возможно, она легко превращалась в измену. И речь у проповедника была такой тихой, что у присутствующих, напрягавших слух, сложилось ощущение, будто их втягивают в заговор. Но было что-то мощное и убедительное в том, как проповедник постепенно развивал свою аргументацию.

— Шаг за шагом мы катимся вниз по пути к погибели. Сегодня чума свободно гуляет по улицам Лондона, как желанный гость. Нет ни одного дома, который был бы в безопасности. Не осталось ни единого человека, уверенного в том, что он избежит заразы. В городе нет семьи, которая бы не потеряла одного или двух. И такое происходит не только в Лондоне. Каждая деревня по всей стране должна осмотрительно относиться к незнакомцам и бояться хворых. Чума идет, идет ко всем нам, но есть выход — покаяние и обращение к Господу нашему.

Пронесся тихий ропот согласия.

— А почему она идет к нам? — продолжал проповедник. — Почему поражает нас? Давайте посмотрим, с чего все началось. Лондон — средоточие богатства, средоточие двора. Чума разбушевалась как раз тогда, когда у нас появился новый король, которому лучше бы заниматься государственными делами, а не бороться со старой болезнью. Чума идет потому, что сам король не такой уж новый. За его плечом всегда стоит фаворит его отца, действиями руководит советник его отца. Он не новый король, он старый король, раз им управляет тот же человек, что управлял его отцом.

Толпа отшатнулась от проповедника, тот сразу заметил это и быстро произнес:

— О да! Я знаю, он платит вам, вы живете в его домах, выращиваете овощи на его земле, но оторвите взгляд от своих навозных куч и кривых труб и посмотрите, чем этот человек занимается в большом мире. Это он вверг нашего принца в смертельную опасность в Испании. Это он привез к нам католическую французскую королеву. Каждая должность в стране или принадлежит ему, или он сам выбирает из претендентов. Во главе каждого важного управления сидит кто-то из Вильерсов и купается в богатстве. Наш король просит денег у городов и корпораций — так почему у него нет денег? Куда исчезает все его богатство? Знает ли герцог, когда гуляет по своему роскошному дворцу, весь в шелках и бриллиантах, куда делись деньги? Но и это далеко не все. Есть еще вопросы, на которые мы должны ответить. Почему мы не можем выиграть ни одной битвы против испанцев ни на суше, ни на море? Почему наши солдаты возвращаются домой и жалуются, что у них не было провизии и пороха для пушек? Кто отвечает за армию, разве не герцог? А когда наши моряки говорят нам, что корабли не могут выйти в море и что запасы продовольствия портятся еще до того, как их собираются съесть, — с кого спрашивать, кто у нас лорд-адмирал? Снова герцог! А когда в Ла-Рошели во Франции наши братья и сестры по вере, такие же протестанты, просят помочь в борьбе против католической армии Франции, мы разве откликаемся? Наши братья, они молятся так же, как и мы, они так же избегли проклятия католицизма! Мы шлем им поддержку? Нет! Наш великий герцог отправляет английские корабли и английских моряков на помощь силам тьмы, армии Рима, флоту Ришелье! Он посылает добрых англичан-протестантов помогать дьяволу — размалеванной римской шлюхе.

Проповедник вспотел, он прислонился к каменной стене и вытер лицо.

— И еще важный момент, — очень тихо добавил он, — есть люди, встревоженные тем, что в последние часы нашего короля Якова с ним были только Вильерс и его мать. Король вроде бы шел на поправку, но они отослали прочь его врачей и хирургов. Благодаря такой заботе королю стало хуже, и он умер.

От этого скандального заявления по толпе пронесся благоговейный шепот. Ведь практически было названо самое ужасное преступление в мире — цареубийство.

Снова выпрямившись, проповедник воскликнул:

— Неудивительно, что чума среди нас! Неудивительно. С чего бы это Господь Саваоф должен улыбаться нам, если нас предают и предают, а мы позволяем это!

Кто-то в гуще толпы выкрикнул что-то неразборчивое, и те, кто стоял рядом, засмеялись. Проповедник тут же ответил на вызов.

— Ты прав, я не могу так же беседовать с самим герцогом. Но другие скажут за меня. У нас в парламенте сидят люди, порядочные люди, они знают настроения страны. Они будут общаться с королем и предостерегут его от фальшивого друга, посоветуют отвернуться от Вильерсов и встать лицом к нуждам нации. И он встанет! Он встанет! Король даст людям правосудие, даст пищу детям и землю безземельным. Потому что в Библии ясно говорится: каждый человек должен иметь свою землю, чтобы обрабатывать ее и выращивать на ней урожай, и у каждой женщины должен быть свой дом. Наш король откажется от дурных советчиков и облагодетельствует нас. Даст акр земли каждому мужчине и дом каждой женщине, освободит от нужды каждого ребенка.

Наступила тишина. Присутствующие были так или иначе связаны с сельским хозяйством и мысль о бесплатной земле поразила их в самое сердце, озвучила их самое потаенное желание.

— И король сделает это для нас? — уточнил кто-то.

— Как только он избавится от вероломных советчиков, то, конечно, сделает это, — подтвердил проповедник.

— Откроет ворота собственного парка?

— Земли полно. В Англии необозримые территории общинных земель и пустошей. Для всех нас хватит земли, да и для городских жителей тоже, а если не хватит, то стоит лишь оглянуться вокруг. А что? Одни только сады Нью-Холла — да эта земля прокормит пятьдесят семей, если пустить ее под пахоту! В нашей стране столько богатства! Всем нам достанется, если мы отберем излишки у нечестивцев и отдадим их нуждающимся.

Элизабет почувствовала острожное прикосновение к локтю.

— Пойдем отсюда, — прошептал Джон ей на ухо. — Это не проповедь. Он просто держит перед вами речь. В его проповеди больше измены, чем Писания.

Она безропотно позволила мужу увести ее из толпы.

— Ты все слышал? — спросила она, когда они вошли в дом.

— Я слышал достаточно, — заверил Традескант.

Джей посмотрел на родителей, потом снова опустил голову и продолжил ужинать.