Пурпурный занавес - Всеволод Глуховцев

– Опустел я как-то, – признался Николай. – Устал, видать, от всего этого.

Консультант привычно трепанул бороду, встопорщив её на манер веера.

– Понимаю, – после малой паузы сказал он. – Что ж, коли тебе важно моё мнение, то вот оно. Я солидарен в принципе с этим твоим… покойником, Иваном. Все они одним миром мазаны, эти розенкрейцеры. Не хочу сказать, что они такие изверги. Нет. Но цель у них у всех одна – власть. Остальное – словоблудие. Причём власть здешняя, земная, не какие-то там эмпиреи. А если так, то все средства хороши – и плохие, и хорошие, и оккультные, и кондовые. Надо – лелеять будут, надо – пулю в рыло, и глазом не моргнут. Ты пока нужен им – значит, будут лелеять. А Никанорыч твой…

– Не мой.

– Понял, понял. Он такой же темнила, как и Пинский. Он тебе не всё говорит.

– Ну, это я и так вижу. Но делать-то мне что в такой позиции?

– В позиции?.. Как она ни плакала, ни звала милицию – всё равно поставили в нужную позицию…

– Это вы к чему? – Николай нахмурился.

– А! – спохватился консультант. – Прошу прощения. Вздор понёс. Что делать, говоришь? Да ничего.

– Как это?

– А так. Вот тут я думаю, Никанорыч не соврал. Может, и думал соврать, да правда сама на язык попала. Насчёт биосферы. Что она умнее нас. Это точно! Раз ты у неё на особом счету, так она тебя не даст в обиду. Сама выведет. А эти тамплиеры пусть друг с другом хлещутся. Я, знаешь… У меня, конечно, интуиция не твоя, но – опыт, опыт! И он мне говорит… Так, значит, убийца не из писателей?

Гордеев пожал плечами.

– Похоже. Но кто? Хрен знает.

– Хм… – Евгений Петрович пожевал губами в бороде. – Что же, вы с Пинским все эти дни дудку тянули? Странно. Яковлевич тебе мозги парил?.. Смысл?

– А я-то знаю?! – досада прорвалась у Николая. – У меня у самого башка набекрень! И интуиция, правда, куда-то пропала.

– Вернётся, – успокоил Бородулин. – Видно, ты и в самом деле устал. Отдохни, оттянись немного. Дама есть?

– Ну… это… – Николай смущённо поводил глазами туда-сюда.

– Ясно, – Бородулин кинул окурок на землю и вмял его каблуком. – Вот и посвяти ей пару деньков. И ночей, само собой… Ладно, ладно, сам плоских шуток не люблю. Сорвалось. Ну, в общем, так. Сплёлся у нас Гордиев узел…

– Гордеев, – усмехнулся косо Николай.

– Вот-вот. Каламбур… Итак, узел: два клана, убийца и кто-то из писателей. Я уверен! Но сейчас болтать об этом – воду в ступе толочь. Ничего не выясним.

– А как тогда?

– Судьба решит. Сама. Как Македонский. Разрубит, да в ближайшие дни. В этом я тоже уверен.

– Опыт?

– Да. Он у меня уже как чутьё у гончей… – Евгений Петрович сунулся в карман затруханной джинсовки, достал блокнот и ручку. – Давай-ка мы схемку набросаем.

И он сказал, что постарается поднять все свои наличные силы, дабы организовать наблюдение за основными фигурантами.

– За писателями следят люди Пинского, – заметил Николай.

– Помню. Ничего. Разберёмся.

– А уж «стражам» этим если верить, то они всё насквозь видят… Кстати, и этот наш разговор – тоже. И видят, и слышат, и мы все у них под колпаком, как у Мюллера.

– Друг мой, – иронические нотки завибрировали в голосе бородача, – когда я по окончании журфака служил в армии – в редакции окружной газеты; так там наш редактор, полковник, говорил так: на хитрую ж… всегда есть х… штопором. Сечёшь? Это я к тому, что нет такого колпака, под которым не было бы щели.

Николай усмехнулся:

– Вы будто эту щель уже нашли.

– Ну, нашёл – не нашёл…

Так Бородулин это произнёс, что Николай вдруг поверил: а может, и правда, старый мудрый сыщик всё понял и во всём уверен!.. И от этого он сам, Николай, неожиданно исполнился уверенности. Прорвёмся!

Консультант быстро черканул что-то в блокноте.

– Давай адреса.

– Ну, эти… стражи… я у них два адреса знаю: на Заозёрной и на Шерстомойной. Может, и ещё есть.

– Разберёмся. Дальше!

– Пинского адрес вы знаете. Писателей тоже.

– Угу, угу… Дальше.

– А что дальше-то? Джамал этот Робертович по непроверенным данным должен обретаться где-то в районе Ольховой рощи, а преступник… если он, конечно, не кто-то из этих… он и вовсе неуловимый мститель.

– Ясный перец, – Евгений Петрович захлопнул блокнот. – Насчёт Джамала Робертовича… Пинский, значит, сегодня-завтра должен тебя к нему пригласить?

– Это не я сказал.

– Ну да, да. Значит, так: как только Яковлевич тебя пригласит, ты тут же отзвонишь мне на особый номер, у меня для тайных дел отдельная мобила есть… вот, – Бородулин протянул бумажку с номером Николаю; тот взял, кивнул. – Коротко, два слова: когда, куда. Если не будет возможности говорить, просто тисни кнопку… вот сейчас забей номер в память, а я, как на табло твой номер высветится, сразу же беру народ… ну, ясно. Давай, отдыхай пока! А я тем часом своих людишек напрягу… трудноватенько будет, но ничего, справимся.

– Вашими бы устами…

– Мёд пить? – Бородулин рассмеялся. – Выпьем, выпьем мёду, Коля!.. Всё, действуем.

– …ну как? – встретила Николая Марина.

– Отлично, – успокоил её Гордеев. – Давай обедать, жрать хочу, как слон!

Марина всё-таки была прекрасная хозяйка. Через четверть часа стол был сервирован, источал кулинарное благоухание.

– Прошу, мой хозяин.

Обед прошёл на высшем уровне. Шутили, смеялись, под это и токайское допили. В голове у Николая приятно полегчало, мысли потекли скоромные, раблезианские… Он притянул к себе Марину, и они запечатлели на губах друг друга томный длиннющий поцелуй.

От таких дел либидо Гордеева взыграло, но он здраво рассудил, что с полным брюхом секс будет трудоёмким, потому и сказал:

– Слушай, краса земная. Давай-ка поприляжем да приотдохнём чуток. А уж потом…

И сделал лицо Дон-Жуана.

Марина кокетливо повела глазками, встала.

– Я тогда пойду постель приготовлю, а ты пока чайку можешь попить.

– Лучше вина. Вот, тут осталось чуть-чуть.

Он пригубил из бокала, а левой рукой ухитрился ещё и поддать барышне пониже спины – в шутку, разумеется.

…и всё у них получилось, всё как надо. Умиротворённые и счастливые, они лежали в обнимку, когда на прикроватной тумбочке запиликал мобильник Николая.

– Опять… – сонно проговорила Марина, не открывая глаз. – Не дадут побалдеть…

Николай беззлобно ругнулся, достал аппарат.

– Ага… – увидел, что на табло. – Здрасьте, Александр Яковлевич, давно не общались.

Пинский был приветлив:

– Здравствуй, Николай…

Ну, а дальше вышло всё точно так, как и обещал Сергей Никанорович. Последовало приглашение, Николай принял – только попросил аналитика подобрать его на остановке, не хотел засвечивать Марину.

Хотя это, поди, для Пинского секрет Полишинеля…