В военном воздухе суровом - Василий Емельяненко

- Почему здесь один болтаешься?

- В разведке, товарищ командир.

За Дурновским действительно был 6угор. За каждым кустом стояли забросанные ветками пушки.

- Где командир? - спросил лейтенанта.

- Командир бригады? - уточнил тот и козырнул.

- Да.

- На том пригорке.

Передал я повод пацанам, пошел на пригорок. В окопе увидел троих с биноклями: в сторону Дона поглядывают. Командир бригады - подполковник, Радичевым назвался. С ним рядом комиссар и начальник штаба. Расспрашивают:

- Штурмовики, значит, работают только днем? А по ночам у нас "кукурузники" тоже жужжат. Где летит - не видно, потом и звук пропадает. Вот тут и берегись: засвистят бомбы - бац, бац! Страху на фрицев нагоняют и нам тоже ночью дремать не дают.

- Пленный фриц нам сказал, что на "кукурузниках" ведьмы летают. В самом деле на них женский персонал? - спросил комиссар.

- Весь женский: и командир, и комиссар, и начальник штаба.

- И что ж, все они в летах, раз ведьмами окрестили?

- Да нет, все молодые, красивые!

- А ты их видел?

- А как же! От самого Донбасса вместе...

- Вот чертяки!.. - довольно улыбнулся комиссар. - Привет им наш казачий передай. А на Веселый тебе лучше вон той дорогой, что правее. Левее вчера фрицы прорыв предпринимали, как бы на них не нарваться.

Сели верхом, поехали дальше. Под вечер заметили у леска дымок. Это была полевая кухня. В стороне сарай, домик. "Не мешает и подзаправиться", - подумал я. Пацаны тоже проголодались, мешки продырявили, сахар сыплют в рот пригоршнями.

Подъехали к кухне, повар оглянулся - бросил черпак, хвать свой карабин, на меня наставил:

- Слезай, да руки повыше! - А сам другому солдату команды подает: Пистолет - сюда, коней вяжи, мешки сваливай, а их в штаб на проверку... Там разберутся, что к чему.

Всех, кто шел тогда от Дона, без разбора задерживали заградотряды. Какой-то зачуханный поваришка мигом меня обезоружил, на гумно под конвоем повели. Закрыли в сарай, звякнули засовом.

- Пусть вызовут в штаб! - крикнул я.

А часовой в ответ:

- Не шуми, придет черед - вызовут.

В сарае сумрак. Казачата прилегли на солому, шепчут:

- Дяденька, а как же мы к дедушке без коней, без сахара?

В другом углу зашуршала солома, началась какая-то возня, слышу бормотание на чужом языке. Подошел туда, чиркнул спичку и обомлел: один в нательной рубашке стягивает с другого китель. Тот, что в кителе, упорно сопротивляется. А китель-то не наш.

Тогда я рявкнул на них:

- Прекратить безобразие!!

Фрицы вскочили, вытянули руки по швам, подбежал я к двери, начал бить кулаками:

- Часовой! Часовой!!

Клацнул засов, приоткрылась дверь.

- Чего шумишь?

- Какое вы имели право помешать меня вместе с фрицами?

- А куда вас деть? - невозмутимо ответил часовой. Сарай-то один... А их не бойтесь, они тихие. - Он пригрозил кулаком рыжему фрицу и пояснил: - Это он опять надумал с румына китель стянуть, его самого-то раздетого привели.

Вскоре повели меня в штаб. Лейтенант проверил документы, вернул пистолет, извинился.

- Тут он, повар наш, пересолил трошки...

- Я требую, чтобы вы его наказали своей властью!

- Не можем наказывать, товарищ летчик, он у нас недавно отличился, за это из поваров в разведроту его переводим на повышение. Важного "языка" привел.

Оказывается, разведчики долго не могли добыть "языка" из-за Дона. Тогда добровольно вызвался повар. Переправился через Дон и на двое суток запропастился. Посчитали, что сбежал. А повар оказался с выдержкой. Подался он километра на три в тыл к противнику. За ночь добрался до какой-то станицы, весь день пролежал в огороде - вел наблюдение за домом, который охранял один солдат. В этот дом несколько раз заходил немецкий офицер. К вечеру солдат начал таскать в баню воду, затопил. Жареного гуся на блюде в предбанник принес, бутылку шнапса. Пришел офицер мыться. Повар тихо снял солдата, зашел в парную, тазиком по темени офицера оглушил, кляп в рот запихнул. Из карманов забрал документы, гуся - под мышку и повел голого фрица к Дону, где была припрятана лодка. "Язык" оказался майором. Только комары его чуть не до смерти заели.

...Коней наших отобрали, казачатам отсыпали по котелку сахару, отпустили к деду, а меня пристроили на попутную полуторку: ехали в пекарню за хлебом. По дороге налетели два "мессера". Еле успели выскочить с шофером и упасть в кювет. Наша машина сгорела...

К вечеру добрался я до хутора Веселого, голодный как волк.

На улице повстречались три девушки в новой милицейской форме. Поравнялись, первые зацепили:

- Здравствуй, летчик!

- Здравствуйте, - отвечаю.

Одна, самая бойкая, блондиночка в фуражке набекрень, предлагает:

- Кушать хочешь? По глазам вижу, что хочешь, чего краснеешь?

- Хочу, - признался я.

- Пойдем к нам в хату, поужинаем на прощанье.

- Почему на прощанье?

- Нас утром должны бросить на Дон.

Предложили умыться, открыли консервы, хлеба нарезали. За ужином рассказали, что все они из Новочеркасска, ученицы старших классов, добровольно пошли в армию.

- Кушай, Леня, кушай, - больше всех беспокоилась беленькая. - Отдохнешь у нас до утра, тебе ведь далеко топать...

В полночь забарабанили в окно: "Срочно грузиться. На улице урчит грузовик. Зажгли лампу, девчата проворно одеваются, я тоже натянул сапоги, комбинезон. Стою и не знаю, что сказать на прощанье.

Беленькая первая подошла ко мне, положила руки на плечи, посмотрела на меня ясными глазами:

- Что ж ты, Леня, такой несмелый? Давай сама поцелую на дорожку...

Полуторка скрылась в темноте, а я зашагал из Веселого.

...На попутной приехал в Мечетинскую, где должен быть штаб 4-й воздушном армии. Станция разбита, валяются обгоревшие вагоны, ветер носит по путям обрывки бумаги, какое-то тряпье. Проходил мимо уцелевшего пакгауза. Двери открыты. Заглянул туда - горы чемоданов, ящиков, а двое шуруют в вещах.

- Руки вверх, мародеры! - наставил на них пистолет.

Вел их через Мечетинскую, чтобы сдать куда следует. Шли по улице, прохожие попались навстречу - шарахнулись, стервецы, через плетни - один направо, другой налево - и по огородам... Удрали, стрелять вдогонку не стал, не с руки было... Разыскал штаб воздушной армии.

- Где кабинет Вершинина? - спросил у дежурного.

Вошел без стука. Мне море по колено - всякого насмотрелся...

- Летчик Букреев из седьмого гвардейского! - доложил, ничуть не робея перед большим начальником. Вершинин пригласил сесть и говорит:

- Ты еще не знаешь, что вчера Мосьпанов погиб... Его над аэродромом сбили истребители. Как не уберегли?.. Полк из Кагальницкой уже улетел в станицу Павловскую. Мы тоже готовимся к перемещению, поедете с нами.

Вызвал подполковника: