Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях - Стивен Протеро

Как свидетельствует это стремление к насыщенной и долгой жизни, конек даосизма – эмпирический аспект. Вместо того, чтобы доискиваться истины по примеру древних греков, даосизм задается вопросом, куда идти: какой путь ведет к Пути (Дао)? В сущности, из всех крупных мировых религий даосизм, вероятно, испытывает наибольшую неприязнь к доктрине. Содержащаяся в нем мудрость вкраплена в притчи и парадоксы, зачастую она оказывается тайной. Суть ее интуитивных знаний в том, что существует естественный путь, называемый Дао, который в любой конкретный момент мы можем избрать или отвергнуть. Быть человеком – значит двигаться в танце вместе с этим Дао, подчиняться ритму его основополагающих ценностей – естественности, уравновешенности, спонтанности и свободы.

От исконности до инакомыслия

Влияние даосизма нарастало и ослабевало на всем протяжении истории Китая, однако почти всегда оно играло вторую скрипку для своего двойника, конфуцианства. Даосизм возник посреди конфуцианской цивилизации, даосский джаз с самого начала резко контрастировал с симфонией конфуцианства. Если конфуцианцы утверждают, что человек лишь в обществе становится в полной мере человеком, даоси-сты считают, что лишь естественность делает нас людьми. Поскольку «девственно-чистое Дао» содержится в нас, все, что от нас требуется, – быть собой16. Такой подход наверняка приятно взволнует тех из нас, кто в обществе чувствует себя запертым в клетку, а китайские правители слышали в нем отзвуки бунта и анархии. Поэтому чиновники, как правило, похвально отзывались о конфуцианских философах и прозаиках – в отличие от поэзии даосских отшельников.

Но большинство китайцев воспринимают эти две традиции как взаимодополняющие, а не противоречащие одна другой. С самого начала даосисты считали Конфуция своим (хотя кажется, что в даосских текстах ему отведена одна роль: сначала продемонстрировать свою недалекость, а потом признать правоту даосов и склониться перед ними). Между тем и конфуцианцы заимствовали немало даосских духовных дисциплин. Следовательно, на протяжении китайской истории конфуцианцы и даосисты не просто существовали, но и дополняли друг друга: конфуцианский коммунитаризм и даосский индивидуализм, конфуцианская педантичность и даосская изменчивость, жесткое ян конфуцианства и мягкое инь даосизма.

Во II веке до н. э. даосизм на краткое время проник в правящие круги, но его сферой чаще всего становились не правители, а подданные. Общественная поддержка даосизма усилилась в IV–V веках н. э., примерно в то же время даосисты приступили к составлению своего грандиозного собрания канонических текстов, 1200 трудов которого разделены на «три пещеры» (по образцу буддийской Трипитаки, или «трех корзин»). В сельской местности, где даосизм вобрал в себя местные праздники и популярные божества, даосисты ставили свою традицию превыше «трех учений», смело изображая Будду воплощением даосского мудреца Лао-цзы, а Конфуция – его смиренным, а иногда и недалеким учеником.

Расцвет даосизма пришелся на эпоху династии Тан (618–907), когда императорское семейство, которое объединяла с Лао-цзы фамилия, укрепило одновременно и его, и собственный статус. Объявив Лао-цзы «высшим досточтимым владыкой исконности», день его рождения сделали государственным праздником, а «Дао дэ цзин» включили в список книг, знание которых требовалось для сдачи государственного экзамена на звание чиновника17. Кроме того, даосским монастырям и храмам были пожалованы настолько внушительные суммы, что к середине VIII века в государстве насчитывалось 1687 даосских храмов и монастырей (в том числе 550 женских)18.

В XIII веке даосские книги подвергались сожжению. В XVII веке даосизм был осужден христианскими миссионерами, как «инакомыслие», а китайские власти стали считать его излишне ритуализированным и далеким от науки суеверием19. Во время восстания тайпинов (1851–1864) во главе с провидцем, называвшим себя братом Иисуса, даосских жрецов убивали, монастыри разрушали повсюду, где к власти приходили восставшие. В 1949 году, когда власть захватили коммунисты, даосизм запрещали как пережиток феодального прошлого. При Мао Цзэдуне посвящения в сан прекратились, праздники оказались под запретом, храмы и монастыри либо закрыли, либо преобразовали в предприятия или правительственные учреждения. При Дэн Сяопине, который пришел к власти в 1978 году, религиозные гонения прекратились, даосизм был признан одной из пяти официальных религий.

Сегодня в даосизме меньше профессиональных священнослужителей, чем в любом другом из официально признанных религиозных сообществ Китая (буддизме, протестантизме, католичестве и исламе), однако в настоящее время посвящения в сан возобновились20. Благодаря обусловленному духовными причинами притоку денег из-за рубежа и поддержке правительства, рассчитанной на развитие туризма, более тысячи даосских храмов реставрировали и открыли вновь. Самые популярные даосские праздники посещают более ста тысяч приверженцев даосизма. Храмовый комплекс на горе Уданшань в провинции Хубэй и храм на горе Маошань в провинции Цзянсу ежегодно привлекают сотни тысяч паломников и туристов. На средства, которые эти посещения принесли храму на горе Маошань, в 1998 году там была воздвигнута самая большая в мире бронзовая статуя Лао-цзы.

В настоящее время даосизм представлен в Китае главным образом двумя школами: более ранней Школой Небесных Наставников, популярной на юге, и Школой Совершенной Истины, распространенной на севере. Западные специалисты, стремившиеся определить различия между этими сектами по примеру различий между протестантами и католиками, в конце концов запутались в противоречиях. Хотя лидеров Школы Небесных Наставников называют «даосскими папами [римскими]», целибата, подобно католикам, они не придерживаются. И хотя сторонники Школы Совершенной Истины, подобно протестантам, восставали против склонности Школы Небесных Наставников к магии и ритуалам, с католиками первую из них роднит акцент на монашестве и требование, чтобы их лидеры соблюдали целибат.

Лао-цзы и «Дао дэ цзин»

Даосисты ведут свою историю от Лао-цзы и приписываемого ему загадочного трактата «Дао дэ цзин». «Дао» означает «путь», «дэ» – «силу или добродетель», «цзин» – «классический труд». Следовательно, «Дао дэ цзин» – «Книга пути и его силы» или «Книга пути и его добродетели». Обычно этот текст датируют VI веке до н. э., в результате Лао-цзы оказывается современником Будды. Но поскольку новые открытия помогли установить, что Будда жил не так давно, как полагали ранее, теперь «Дао дэ цзин» чаще датируют III–IV веками до н. э., хотя многие из его ключевых концепций гораздо древнее. В отличие от иудейских и христианских писаний, изобилующих именами и датами, а также претендующих на историческую достоверность, «Дао дэ цзин» «не содержит дат и не упоминает имен собственных, ничем не указывая на свою связь с историей»21. Его территория – краткое изречение на все времена. Основополагающая концепция, Дао, превыше смены исторических эпох. Что касается самого Лао-цзы, есть вероятность, что его не существовало вообще, следовательно, «Дао дэ цзин» может оказаться плодом трудов множества авторов. В любом случае предания о том, как Лао-цзы соперничал с Конфуцием (и побеждал последнего) – скорее всего, вымысел. Тем не менее эти предания сохранились, так что в некотором смысле Лао-цзы не только жил когда-то, но и продолжает жить сейчас.

Само имя «Лао-цзы» означает «мудрый старец» или «старый младенец». Согласно преданию, Лао-цзы родился старым, как главный герой фильма «Загадочная история Бенджамина Баттона», которого играет Брэд Питт. В молодости Лао-цзы служил хранителем архива государства Чжоу. Но однажды, убежденный в том, что упадок цивилизации неизбежен, он бросил эту завидную работу. Сев верхом на буйвола, Лао-цзы последовал совету, позднее увековеченному американским журналистом Хорасом Грили – «ступай на запад, юноша». В данном случае под западом подразумевалась граница, отделяющая китайцев от «варваров». Прежде чем Лао-цзы ступил на неизведанную территорию, воин, охраняющий границу, зная о репутации Лао-цзы как мудреца, попросил что-нибудь написать ему на память. Ответом Лао-цзы стала книга, содержащая около пяти тысяч иероглифов, ныне известная под названием «Дао дэ цзин». Написав ее, Лао-цзы неторопливо двинулся в сторону западных гор, и с тех пор о нем больше никто не слышал. Возможно, он добрался до Индии, где приобрел известность как Будда. Или отправился в Персию, где под именем Мани способствовал распространению христианской ереси, манихейства. Или же он вознесся на небо. Так или иначе, его стали чтить как «господина Лао», воплощение самого Дао.

Восемьдесят одну короткую главу «Дао дэ цзин», также называемого по имени предполагаемого автора («Лао-цзы»), можно успеть прочитать, пока пьешь кофе, но эти строки тысячелетиями радовали и озадачивали читателей. Загадочный классический труд, в котором сочетаются поэзия и проза, разделен на две части: более мистическая вступительная посвящена Дао, имеющая больше отношения к политике завершающая – дэ. Конфуцианцы с давних времен толкуют «Дао дэ цзин» как философский текст, и западные китаисты обычно следуют их примеру, однако новое поколение толкователей также принимает во внимание духовные и религиозные элементы текста, в том числе уходящие корнями в древнекитайские традиции шаманизма и гадания.