Синий мир - Роберт МакКаммон

Ночь призывает Зеленого Сокола

Глава 1

Несдающийся

Он снова был в самолете, падающем на огни ночного Голливуда.

Несколько секунд назад аэроплан еще был серебристым красавцем с двумя зелеными пропеллерами, а теперь он разваливался по швам, как мокрый картонный ящик. Управление вышло из-под контроля, он не мог удержать штурвал. Самолет падал. Он проверил, на месте ли лямки парашюта, и попробовал отстегнуть фонарь кабины. Он дернул за скобу, но фонарь не раскрылся. Замки порыжели от густой ржавчины. Пропеллеры остановились. Из моторов повалил черный дым. Самолет нацелился носом на приземистые, уродливые здания, расположенные по обеим сторонам бульвара Голливуд. Ветер гудел и свистел в фюзеляже.

Он не сдавался. Это было не в его правилах. Он сражался с замками кабины, но тщетно. Их заклинило. Дома приближались слишком быстро, и не было никакой возможности отвернуть самолет, потому что руль высоты и элероны тоже вышли из строя. Он взмок в своем зеленом костюме, стук сердца отдавался в висках так, что мешал соображать. Но должен же быть какой-то выход! Он был из породы парней, которые не сдаются. Глаза сквозь прорези зеленого капюшона лихорадочно обшаривали приборную панель, заблокированные скобы, мертвый штурвал, дымящие двигатели, возвращались к приборам…

Самолет тряхнуло. Это отвалился левый двигатель. Зеленые ботинки со злостью пнули мертвые педали высоты. Еще одно титаническое усилие открыть скобы, еще один взгляд на бесполезные рычаги управления — и он понял, что удача, которая слишком долго была на его стороне, все-таки отвернулась. И уже навсегда.

Скорость падения возрастала. Сейчас начнут отрываться крылья. Вдоль и поперек бульвара скользили лучи солнечных прожекторов, возвещая о чьей-то премьере. Он прикинул, куда должен врезаться самолет — в горчично-желтое пятиэтажное здание примерно в восьми кварталах к востоку от Китайского театра. Он врежется в верхний этаж, как раз в чьи-то апартаменты. Руки в зеленых перчатках крепко сжали подлокотники. Выхода нет… Выхода нет…

О себе он особо не печалился. Невыносима была мысль, что могут погибнуть ни в чем не повинные люди. Может, в этих апартаментах находится чей-то ребенок, а он ничего не может поделать, кроме как сидеть в своей клетке из стекла и металла и наблюдать за сценой, разворачивающейся перед глазами. Нет, подумал он, обливаясь потом. Нет, я не могу погубить ребенка. Ни за что. Никогда. Этот сценарий должен быть переписан. Просто нечестно, что никто не сказал ему, как завершается этот эпизод. Надо полагать, режиссер на месте. Так ли? «Стоп!» — воскликнул он, видя, как горчично-желтая стена заслонила весь горизонт. «Стоп! — повторил он громче, и потом уже во весь голос: — Стоп!» Самолет врезался в пятый этаж здания. Его поглотила стена огня и боли.

Глава 2

Старая калоша

Он очнулся весь в поту от ночного кошмара. Желудок горел от переперченных энчилад, купленных на ужин.

Он лежал в темноте, ощущая спиной жесткие пружины старого матраса, и следил, как по растрескавшемуся потолку бегают отсветы огней с бульвара. На шкафу тарахтел вентилятор. Из холла опять доносились вопли семейства Лапреста, скандаливших между собой. Он поднял голову с влажной подушки и взглянул на будильник рядом с кроватью на тумбочке. Двадцать шесть минут первого. Вся ночь еще впереди.

Мочевой пузырь дал о себе знать. Сейчас он работал нормально, но бывали случаи, когда тот вел себя как хотел, и приходилось просыпаться на мокрой простыне. Прачечная-автомат на углу Космо-стрит — не самое лучшее место для проведения субботней ночи. Он вытащил себя из постели, суставы громко хрустнули, и воспоминание о приснившемся кошмаре моментально ожило в мозгу. Это был эпизод из первой серии «Ночь призывает Зеленого Сокола», студия РКО, 1949 год. Он еще помнил, как запаниковал, когда не смог открыть запоры фонаря кабины самолета, потому что терпеть не мог замкнутого пространства. Режиссер тогда крикнул — «стоп!», запоры как следует смазали, и второй дубль прошел как по маслу.

Этот кошмар время от времени повторялся, равно как и другие — череда автокатастроф, падений с крыш и из окон, стрельба, взрывы, даже нападения львов. Ему во всех удалось выжить, но они пытались его убить снова и снова. Мистер Тэтчер из «Королевского бургера» говорил, что он, наверное, слишком впечатлительный, и может, так оно и есть. Но мистер Тэтчер — просто ребенок, а Зеленый Сокол скончался раньше, чем мистер Тэтчер появился на свет.

Он встал. Сунул ноги в шлепанцы. Снял со стула халат и накинул его поверх пижамы. На глаза попалась плохо различимая в полутьме афиша с надписью «Ночь вызывает Зеленого Сокола» и изображениями кулачных боев, автокатастроф и прочих впечатляющих ситуаций. «Десять потрясающих серий! — обещала афиша. — В главной роли Крэйтон Флинт — Зеленый Сокол!» А теперь Зеленый Сокол хочет в сортир, произнес он вслух, открыл дверь и вышел в коридор.

Туалеты располагались в другом конце здания. Он прошел мимо лифта, мимо двери, за которой по-прежнему скандалило семейство Лапреста. Кто-то прикрикнул, чтобы они заткнулись, но если уж они дошли до такой стадии, их ничем не остановишь. Сеймур, местный кот, проскользнул мимо, отправляясь на охоту за крысами. Прежде чем войти в туалет, пожилой человек вежливо постучал. Включив свет, он пристроился к писсуару и постарался не смотреть на шприцы, в большом количестве разбросанные по полу. Завершив процесс, он собрал иглы, выбросил их в мусорную корзину, потом сполоснул руки над ржавой раковиной умывальника и пошел обратно по коридору в свой номер.

Заскрипел старый механизм. Это поднималась кабина лифта. Двери открылись, когда он почти поравнялся с ними. Появилась девушка из соседнего номера, Джули Софли, с молодым коротко стриженным блондином.

Она остановилась, едва не налетев на него.

— Привет, Крэй. Что-то вы поздновато бродите, а?

— Пожалуй. — Крэй бросил взгляд на ее спутника. У нового приятеля Джули был мертвенно-бледный цвет кожи, что весьма странно для солнечной Калифорнии, и маленькие, почти черные глаза. Похож на статиста из фильмов о нацистах, подумал Крэй. У девушки была темно-каштановая стрижка в стиле «мохаук», декорированная пурпурными брызгами, а расшитая стеклярусом блузка и короткая кожаная юбочка настолько тесно облегали ее формы, что трудно было понять, как она еще дышит.

— Пришлось в туалет сходить, — сообщил он. Какую же чушь ты несешь, подумал он про себя. Лет сорок назад произнести такую фразу перед молодой девушкой было бы просто немыслимо.

— Крэй был кинозвездой, — пояснила Джули своему приятелю. — Снимался в этих… Как они назывались, Крэй?

— В сериалах, — ответил он. Неохотно улыбнулся. — В приключенческих. Я играл…

— Я плачу не за поход в музей восковых фигур, детка. — Голос парня прозвучал жестко, угрожающе и напомнил Крэю ржавую колючую проволоку. В руке тот держал красный картонный спичечный коробок. Вспыхнуло пламя. Парень прикурил сигарету; в свете маленького желтого пламени его глаза показались Крэю маленькими эбонитовыми камешками. — Лучше займемся тем, зачем мы пришли сюда, — добавил он и выпустил в лицо старику струю табачного дыма.

— Конечно, — пожала плечами Джули. — Просто подумала, что тебе, может, интересно узнать, что он был знаменитостью, вот и все.

— Может потом расписаться в моем альбоме для автографов, — Паучьи бледные пальцы вцепились в предплечье, и парень потащил ее за собой.

Крэй хотел было потребовать, чтобы тот отпустил ее, но какой смысл? Джентльменов больше нет, а он слишком стар и устал, чтобы с кем-то сражаться.

— Будь осторожнее, Джули, — произнес он ей вслед.

— На этой неделе меня зовут Кристал, — откликнулась она, вставляя ключ в замочную скважину. — Как насчет кофе утром?

— С удовольствием.

Дверь номера Джули захлопнулась. Крэй прошел к себе, но ложиться не стал, а устроился в кресле рядом с окном. Комнату периодически заливали вспышки красных неоновых огней с бульвара. Уличные пташки высыпали на тротуары, они будут околачиваться тут до утра. Завидев патрульные полицейские машины, они ныряют в тень, но потом появляются снова. Ночь призывает их, и они обязаны подчиниться этому зову. Как Джули. Она жила тут уже четыре месяца, было ей лет двадцать, не больше, и Крэй не мог отделаться от чувства, что стал относиться к ней, как к внучке. Может, и еще как-то, но что из этого? Не так давно он пытался отговорить ее от таблеток, которые она поглощала, словно конфеты, уговаривал написать письмо родителям в Миннесоту. На прошлой неделе она называла себя Эмбер, тоже, видимо, влияние Голливуда — города масок.

Крэй протянул руку и взял книгу в старинном кожаном переплете. Через стенку бумажной толщины доносился приглушенный голосок Джули. Потом что-то сказал ее клиент. Тишина. Сирена патрульной машины полиции, в западном направлении. Скрип матрасных пружин из номера Джули. Из угла — хруст прогрызающей дырку крысы. Когда нужен Сеймур, так его не дозовешься. Крэй раскрыл альбом. Пожелтевшая вырезка из газеты «Баннер» от двадцать первого марта 1946 года. Город Бельведер, штат Индиана. Заголовок — «Наш герой-футболист отправляется завоевывать Голливуд». Его собственная фотография — юный красавчик с густой гривой волос. Другие вырезки — мать специально сберегла их — периода учебы в школе и колледже. Надписи: «Бумер завоевал медаль по гимнастике», «Бумер побил рекорд в беге».