Грань Земли - Адам Тюдор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отличная библиотека! Её создал дом? — Спросил Макс.
— Приглядись, эти книги сплошная статика, я их приютила. — Донёсся из темноты голос Тэссы.
Макс с блаженной улыбкой перелистывал страницы, на которых игрался лунный свет, отчего текст становился совсем причудливым под стать окружению, что мерцало и переливалось, словно океанские воды в жемчужном свете луны, в этом призрачном сиянии с его бризом и бумажной потрёпанностью, а иногда и запахом свежей типографской краски. Макс обошёл дюжины полок, всюду приглядывался и никак не мог налюбоваться переплётами, а иногда останавливался, закрывал глаза и гладил книги по бархатным корешкам. В эти мгновения его дыхание становилось тихим, трепетным и по-особому нежным.
— Когда мы с мамой, бывало, осматривали улицы и прокрадывались в дома, я забирала с собой некоторые разбросанные книги. Глядя на них, мне становилось жалко. И я всё пыталась разгадать человеческую тайну, все их размышления и думы. Знаю, маме бы это не понравилось, и я даже зарекалась больше ни-ни! Но с каждой вылазкой приносила ещё по одной. Сначала я даже не задумывалась о библиотеке, просто аккуратно складывала книги на полу. Но их скопилось так много, что пришлось построить ещё один дом, этого лисёнка. Пока библиотека разрасталась, вместе с ней вырастала лисица. Мне помогала Пандора. А вот мама об этом так ничего и не узнала…
— Твоя мама забиралась в дома, но была бы против этого? — Спросил Макс.
— Моя мама была мудрой женщиной и то, что она делала, было на пользу людям, мне же нечем гордиться.
— Прости!
— Кстати о перемещениях. Чтобы попасть в другую комнату нужно чётко представлять её, иначе далеко из прихожей не уйдёшь. Но тебе просто повезло, сейчас ты ощущаешь всё гораздо ярче, чем должен, и это помогает. Ведь дом живое существо. И знаешь, не надо каждый раз просить прощения, ты же не какая-нибудь сопливая девка! — Сказала Тэсса.
Макс с улыбкой подкрался к ней и положил свои руки ей на плечи.
— Не обязательно быть такой вредной, мне же приходится этим дышать. Это очаровательно. Нет, вы только гляньте на неё! Так и хочется ущипнуть эту врединку! Потискать, помучать! Она вам не белая и пушистая, вся из себя такая мур-мур, с вальяжной походкой от бедра, правда, зая? — Макс заливисто хохотнул.
А Тэсса нервным движением сбросила его руки и оттолкнула, отчего Макс легонько качнулся.
— Что-то я… как-то странно себя ощущаю… всё такое… необычное… — Он выставил перед лицом указательный палец и стал пялиться на него, пока водил, задевая им тонкие нити эфира. — Слушай, а я совсем забыл спросить, вот я всё гляжу и вижу по воздуху плывут какие-то нитки, везде, до самого горизонта. Я конечно сроду очков не носил, но не сделала ли меня эта душевная пробоина косоглазым астигматиком? Надеюсь, это не входит в число мега чувств?
— У них всего два уровня, общий и детальный. Я как раз и специализируюсь на материи тонких, изящных чувств, ты же улавливаешь…
— О! Квантовая физика мироощущений? Ну что может быть обыденней? — Макс усмехнулся и махнул рукой. — Ладно, можешь не отвечать. А вообще, я хотел сказать, что книги — это отличный показатель того, что представляет из себя… этот… эээ… А, во, вспомнил! Ин-ди-вид. — Произнёс Макс по слогам.
Тэсса вздохнула.
— Тебе сейчас нужен покой! — Начала она.
Макс хмыкнул.
— К чёрту игру в удава! — Воскликнул он, подбежал к Тэссе сзади и, обхватив за талию, упал спиной в размытость.
— Надо же! Угадал! Снова! — Закричал Макс, разглядывая зал.
Лучи утреннего солнца попадали сюда сквозь множество узких оконец. Свет падал на десятки картин, изображающих людей в разные моменты жизни. Нарисованные акварелью, гуашью, акрилом, маслами и простыми карандашами, и ещё десятки зависших в воздухе картин с незаконченными рисунками, где краска всё ещё не обсохла и чудесным образом растекалась по очертаниям набросков. И много смятых, загнутых листков, перепачканных краской. Макс ходил и любовался рисунками, аккуратно раздвигая те, что зависли в воздухе, а затем опустил взор на измятые листки. Поднял, развернул, и увидел множество четверостиший, выведенных каллиграфическим почерком.
— Нет! Нет! Нет! Это не законченное, тебе не стоит смотреть и читать то, во что я вложила душу, пока ты… — Тэсса вырвала кипу листков.
А те, с которыми Макс успел отвернуться, начали вылетать из его рук, но Макс всё же урвал один и пробежался взглядом. Вдруг замер, блаженно улыбнулся и закатил глаза. Он томно дышал, чувствуя прилив крови в паху.
Тэсса вырвала листок.
— Я же говорила, пока не восстановишь контроль над чувствами, лучше не углубляться в творчество!
Но Макс не слушал и уже был пьян.
— Прости, не думал, что от пары строк меня так развезёт! — Макс ухмыльнулся. — Талантливый человек талантлив во всём, а?
Сказал он, на что Тэсса лишь вздохнула.
— Просто следуй за мной, не хочется тащить тебя силком. — Сказала она.
И Макс взял её за руку и последовал за ней, послушный пёс.
Единственным источником света был мягкий, нежный, уютный огонёк, пылающий в камине, где тихо потрескивали дрова. Свет настоящего семейного очага, что ложился на комнату шёлковой тканью. Стены были увешены маскарадными масками и блюдцами с изображениями Эйфелевой башни, Перу, Тадж-Махала, соборов, храмов и многих-многих городов.
И виниловые пластинки между ними. Тэсса подошла к камину, схватилась за ручку справа и выдвинула из стены патефон. Затем сняла одну из пластинок и включила. Раздался хрип, и музыка принялась ублажать слух. Тихая, мелодичная и неуловимо глубокая, музыка для души. В такой можно раствориться, словно в горячей ванне со всеми её душистыми маслами и морской солью после насыщенного рабочего дня.
Тэсса поманила Макса и с задорной улыбкой окунула руки в огонь, в это неистовое пламя, где они окаменели, и недолго покопавшись вытащила оттуда две чашки с тёмной жидкостью. С них сходил пар, и воздух наполнялся кофейным ароматом. Вновь принявшие человеческий вид руки протянули одну из чашек. Макс с опаской взял и вздрогнул. Чашка была на удивление холодной. Макс поднёс её к губам и, закрыв глаза, втянул этот спелый аромат и прочувствовал тайные красоты далёких тропиков, весь их зной и страсть. И во всём этом сосредоточии душевности и уюта, сквозь призму бреши в собственной душе увидел Тэссу в каком-то ином свете.
Несколько минут они не отводили взглядов, пока Тэсса не заговорила.
— Присядем? — И указала куда-то в сторону.
Макс стал озираться, но после огня комната была слишком тёмной, пятно перед глазами ещё
