Прах и Тьма - Кортни Гулд

– Я не могу, – сказала она. – Это Тристан, он…

– Ты серьезно? – прогремел Джон. – Я думал, Фрэн преувеличивала насчет тебя и этой истории с призраками. Я так рад, что Тристана здесь нет, чтобы увидеть это дерьмо. Ты, черт возьми, не в своем уме.

Теперь Тристан отошел от двери. Он завис рядом с Джоном, и Эшли представила их двоих такими, какими они были раньше. Ненависть Джона была глубже гнева; это была боль. Он был не единственным, кто не успел попрощаться. Она посмотрела на Тристана, но у него не было ответов. Его поза была неуверенной. Скорбной. Ему было грустно за Джона – грустно за то, во что превратился его друг.

– Я не могу этого объяснить, но Тристан пытается мне что-то показать. – Эшли глубоко вздохнула. – Если ты позволишь мне следовать за ним, я обещаю, что оставлю тебя в покое. Если я ошибаюсь, это никому не причинит вреда.

– Я не хочу, чтобы ты оставляла нас в покое, Эш, – сказал Джон. – Я хочу, чтобы ты вернулась к нормальной жизни.

Тристан вернулся к двери и исчез за ней. Эшли не могла больше ждать, пока Джон начнет помогать. Она должна была действовать. Эшли бросилась к двери, но Джон оказался быстрее. Он кинулся к ней, сжатый кулак нацелился ей в лицо. Эшли вздрогнула, приготовившись к удару, но его не последовало. Раздался тяжелый глухой стук. Она открыла глаза как раз в тот момент, когда Алехо распахнул дверь. В то время как Джон Пэрис рухнул на пол гостиной без сознания.

Эшли моргнула.

Фрэн стояла позади него, сжимая дрожащими пальцами здоровенную деревянную подставку для книг. Она уронила ее и зажала рот ладонями.

– О боже мой. О боже мой.

– Фрэн… – Эшли замолчала. – Я…

– Просто иди, – сказала Фрэн. Ее голос дрожал. – Я останусь здесь.

Эшли кивнула. Они с Алехо открыли дверь на лестницу, покрытую дешевым ковром. Они спустились в подвал, и Алехо вытащил из заднего кармана «ТермоГейст», держа его перед собой. Он загорелся ярко-красным, точно так же как на кладбище, и его губы скривились.

Тристан остановился на середине лестницы и повернулся лицом к дальней стене. Внезапно он стал меньше – всего лишь намек на того Тристана, который был с ними наверху. Эшли прищурилась, чтобы как следует его разглядеть. Ей показалось, что он выглядел испуганным.

– Это было здесь, – прошептала она. – Это то место, где ты…

– Умер, – выдохнул Алехо. Он прижал руку к груди. – Я не идеальный медиум, но это… Я чувствую это здесь.

– Я тоже, – сказала Эшли, хотя не совсем понимала, что именно она чувствовала. Оно было глубоким, темным и холодным. Оно сидело у нее в груди как плесень и мешало дышать. Она попыталась увидеть лицо Тристана, но он был скорее тенью, чем человеком. Она не была уверена, был ли это ее собственный страх или его. Она почувствовала его острый вкус на языке. Тристан задрожал, слишком слабый, чтобы сдерживать страх внутри. Это просочилось из него в Эшли. В этом подвале смерть была всем, что там было.

– Тристан, – сказал Алехо. Он потер подбородок, как будто ждал, когда к нему придут нужные слова. – Я… спасибо, что привел нас сюда. Я знаю, ты боишься. Но также ты очень смелый.

Тристан повернулся к ним лицом. Трудно было сказать, пытался ли он помешать им пройти дальше в подвал или хотел, чтобы они шли дальше без него. Его взгляд переместился с Эшли на Алехо, и она хотела бы, чтобы они встретились, когда Тристан был жив. Она хотела бы, что Брэндон и Алехо смогли спасти его до того, как он исчез. Она хотела бы, чтобы они не всегда работали в обратном направлении, пытаясь понять, что уже сделано.

Наконец Тристан спустился по лестнице и остановился. Эшли последовала за ним, и подвал открылся перед ней. Это был такой же подвал, как и любой другой. На стене висел телевизор, напротив которого стояли диванчик в шотландскую клетку и простой кофейный столик. Стиральная машина и сушилка были придвинуты к лестнице. У дальней стены у семьи Пэрис стояли верстак для инструментов и гладильная доска. Все было нормально, за исключением приторного страха, который застрял в горле Эшли.

Алехо был прав. Воздух здесь был густо пропитан запахом смерти.

– Мне очень жаль, – сказал ей Алехо. – Ты не должна была…

– Что здесь происходит?

Эшли развернулась лицом к лестнице. Шериф Пэрис стоял наверху лестницы. Он спустился вниз, и Эшли сразу поняла, почему Тристан привел ее сюда.

Потому что теперь они смотрели на человека, который убил его.

Призрак Тристана снова повернулся лицом к лестнице. В одно мгновение он превратился всего лишь в очертания. Он согнулся пополам и рухнул на пол. За все его посещения Эшли ни разу не слышала, чтобы Тристан издал хоть звук.

Но когда Пэрис добрался до подножия лестницы, Тристан закричал.

37

И тогда ты найдешь свой путь

– Нет. – Алехо попятился от лестницы к верстаку с инструментами. – Это не ты. Это невозможно… Этого не может быть.

Эшли едва могла расслышать крики Тристана. Она смотрела в лицо Пэриса; это был тот самый человек, который месяцами помогал в поисках, который плакал во время церемонии прощания с Тристаном, который обращался с Тристаном как со вторым сыном. Выражение его лица теперь было пустым, отстраненным и равнодушным к потрясению Алехо. Со своей короткой стрижкой светлых волос и загорелой кожей он был олицетворением Снейкбайта. Это не мог быть он.

Он приподнял бровь.

– Я почти уверен, что ты должен быть в камере.

– Мы были соседями в «Бейтсе», – прохрипел Алехо. В резком свете подвала его лицо казалось почти серым. – Мы проводили время вместе каждый день. Ты первый, кому я рассказал о… Я знаю, что ты этого не делал. Я знаю, что ты не причинил вреда этим детям.

Шериф Пэрис ничего не сказал.

Эшли тошнило.

– Мы общаемся с тех пор, как… Я бы знал.

Крики Тристана прекратились. «ТермоГейст» погас. На мгновение Тристан исчез, оставив Эшли и Алехо наедине с дьяволом. Может быть, все, чего он хотел, это чтобы они нашли правду. Но теперь, когда они нашли ее, Эшли не знала, что делать. Некому было рассказать. Вряд ли Пэрис позволит покинуть этот подвал, зная то, что им все известно.

Пэрис был спокоен.

– Ты не знал? Я был уверен, что ты это знаешь. Как долго вы жили с этим