Техник-ас - Панов Евгений Владимирович

На вопросы немец отвечал довольно бодро и подробно. Его с унтер-офицером отправили на патрулирование и на всякий случай предупредили, что в их зоне ответственности может объявиться сбитый русский лётчик. Хотя, как он сказал, командование было уверено, что лётчик погиб.

Партизан в непосредственной близости нет, хотя неделю назад в нескольких километрах выше по течению был взорван железнодорожный мост через Днепр. Сейчас там полным ходом идут восстановительные работы, и всё вокруг оцеплено охранными подразделениями и полицией из местных. Западнее шли бои с партизанами, и сейчас охранные части при поддержке армейцев и полицаев из местных проводят зачистку местности.

А потом фриц всё же решил испытать свою судьбу и дёрнулся к лежащему чуть в стороне на земле ремню с пистолетом в кобуре. Если честно, то я даже в какой-то мере был благодарен ему. Не знаю, смог бы я вот так хладнокровно зарезать его. А тут как-то само собой получилось резко махнуть рукой с зажатым в ней обратным хватом отточенным до бритвенной остроты ножом. Немец схватился руками за перерезанное горло в тщетной попытке остановить бьющую толчками кровь. В глазах его застыл ужас вперемешку с какой-то обидой, и он завалился на бок. Ну да туда ему и дорога.

Я вытер нож о его брюки и, убрав его в ножны, занялся трофеями. Вот чем-чем, а трофеями мы, лётчики, обделены. Но тем они и ценнее для нас в целом и для меня в данный момент в частности.

От двух убитых фельджандармов мне досталось следующее. Мотоцикл без коляски – две штуки, из них один явно больше никуда не поедет, так как фриц, укативший на нём в кусты, умудрился на полном ходу наскочить на невесть откуда взявшийся здесь пень. В общем, переднее колесо в хлам. Автомат MP-40 (а может, и MP-38, я их так и не научился различать) – одна штука; магазины к нему – четыре штуки, из них один пристёгнут к автомату и три в подсумке; карабин «Маузер-98к» – одна штука; патроны к нему в обоймах по пять штук в подсумках; бинокль – одна штука; два пистолета «Вальтер Р-38» и по два запасных магазина к каждому из них.

Вот, кстати, вспомнил, как об этих пистолетах отзывались сами немцы. Они говорили, что из него можно сделать восемь предупредительных выстрелов и один точный бросок.

Кроме оружия в пристёгнутых к мотоциклам брезентовых сумках нашлись хлеб, два круга копчёной колбасы, шмат солёного сала граммов так на пятьсот, несколько банок консервов и термос с ещё горячим кофе. Удивительно, но после всех кульбитов он уцелел.

Я сложил все продукты в сумку целого мотоцикла, надел пояс с кобурой и вальтером в ней. Второй пистолет, как и свой ТТ, отправил к продуктам. Пока я возился, по дороге проехали первые две грузовые машины. Я замер, но грузовики проехали не останавливаясь. Значит, ничего подозрительного не заметили.

А ещё это означало, что мне пора было двигать в путь, пока на дороге не началось интенсивное движение. Можно было бы, конечно, где-то затихариться, зная, что через пару месяцев здесь уже будут наши, но, во-первых, это не в моих правилах – прятаться, а во-вторых, таких убежищ поблизости просто не было. Значит, надо было искать возможность переправиться на восточный берег Днепра и двигаться навстречу нашим войскам.

Я быстро перекусил чем фюрер послал, запил всё это тёплым кофе из термоса и, поднатужившись, выкатил мотоцикл на дорогу. Выглядел я, конечно, немного странновато. День обещал быть тёплым и ясным, а на мне был накинут плащ-накидка. Увы, но переодеться в немецкую форму не получилось. Один, так сказать, комплект был залит кровью, а носитель второго комплекта оказался на редкость объёмным и низкорослым. Ну да буду надеяться, что никто не захочет связываться с обладателем горжетки фельджандармерии и останавливать его, чтобы задать вопросы относительно формы одежды.

Автомат я повесил на грудь под накидку, а карабин закинул сверху за спину: жалко было бросать что-то из оружия, тем более не на себе тащить, во всяком случае пока. Напялил каску и мотоциклетные защитные очки. Мысленно перекрестившись, завёл железного коня со значком «БМВ» на бензобаке. Эх, вспомню молодость. Помнится, у моего тестя был мотоцикл «Урал», и, когда гостили у них, частенько доводилось ездить на нём, в том числе и без коляски.

Я отмотал километров семьдесят на север вдоль Днепра. Некоторая заминка вышла лишь на железнодорожном переезде в самом начале пути. Здесь образовалась небольшая пробка. Я, не притормаживая, нахально объехал по обочине стоящие грузовики и на самом переезде вклинился между двумя из них. Думал, что стоящие здесь солдаты во главе с унтер-офицером попытаются меня остановить, но те не обратили на это грубое нарушение никакого внимания.

Дальше мой маршрут пролегал по грунтовке вдоль реки. Я высматривал местечко для переправы. Увы, но везде, где только можно, стояли войска. Кто-то отдыхал, расположившись на берегу, кто-то готовился к переправе на тот берег по наплавным мостам. Я было сунулся на один из таких, но вовремя остановился: на въезде на мост стоял патруль и проверял документы у всего проходящего транспорта.

Рисковать я не стал и двинулся далее в надежде найти удобное место и переждать до ночи. Может, в темноте удастся переплыть Днепр. Хотя, если вдуматься, на той стороне тоже всё забито войсками. Немцы гонят и гонят подкрепления в район Орла, и это делает перспективу перейти линию фронта всё более и более туманной. Проще дождаться наступления наших войск.

Так я добрался до деревни Бывальки. Дальше, судя по карте, обнаруженной у убитых мной фельджандармов, начинался крупный лесной массив, примыкающий к реке. Удобнее места для того, чтобы укрыться до времени, не найти. Опять же, могу встретить партизан.

А вот в деревне творилось нечто совсем неправильное. Мало того что несколько домов полыхало, так на поляне на окраине деревни стояло, наверное, всё её население в окружении немцев и полицаев, а перед ними высилось сооружение, бывшее не чем иным, как виселицей. И под этой виселицей стояли несколько человек. Я как раз только-только въехал на холм перед деревней, и всё действо было передо мной как на ладони.

Быстро осмотревшись вокруг, я свернул с дороги и проехал метров сто пятьдесят по чуть заметной тропинке до разросшегося кустарника. Бросив мотоцикл, взобрался на вершину холма и прильнул к окулярам бинокля.

М-да, картина маслом. На виселице уже покачиваются три трупа, два из которых мужские и один женский, и к ней тащат ещё одну женщину. Чуть в стороне стоят два грузовика, легковой «кюбельваген» и четыре подводы. Из кузова одного из грузовиков полицаи споро выгружают канистры.

Рядом с виселицей стоит мотоцикл, в отличие от честно затрофеенного мной, с коляской и пулемётом в ней.

Тут же присутствовал и немецкий офицер в сопровождении двух солдат и какого-то типа в штатском – видимо, переводчика. По моим прикидкам, немцев было человек пятнадцать, и ещё человек двадцать полицаев. Ну что же, как говорится, расклад перед боем не наш, но мы будем играть[98]. Просто так пройти мимо мне совесть не позволит.

Снял со спины карабин и, разложив перед собой десяток обойм с патронами, улёгся поудобнее. Плащ тоже снял и скатал валиком, положив на него ствол карабина. Автомат пристроил рядом. До немецкого офицера отсюда метров триста – самое то. Хотя его пуля будет вторая. Первая предназначена для пулемётчика, как самого опасного.

Плавно затвором вгоняю патрон в патронник и делаю глубокий вдох. Ну, понеслась.

Немец в коляске мотоцикла ткнулся головой вперёд, получив пулю прямо под обрез каски – в затылок. Немцы никак не отреагировали: треск пожара хорошо заглушил звук выстрела. Быстро перезаряжаю и ловлю в прицел стоящего чуть впереди мотоцикла офицера. Выстрел – и офицер складывается пополам.

Всё же орднунг – он и в Африке орднунг, а у немцев и подавно. Фрицы бросились врассыпную, паля во все стороны. Полицаи несколько замешкались, что стоило им одного из них.