Операция «Гильгамеш» - Геннадий Тищенко

— У меня тут идея интересная появилась, — заявил неожиданно Марат Рябов. — Раненый на острове боевик, Фёдор Бузаев, является одним из доверенных лиц Легата. Особым умом Федя не отличается, но Легату предан, как пёс…

— Я так думаю, что в Красном Море на Легата работал не только этот Федя, — предположил Андрей. — По моему, там всё заваривал Никита…

— Да, Никита старался быть независимой фигурой, — перебил Андрея Рябов. — А точнее, он хотел угодить «и нашим и вашим», поэтому столько лет метался между Костоломом и Легатом.

— Я не удивлюсь, если выяснится, что в Красном Море он работал не только на Легата, но и на зарубежных покровителей, — сказал Андрей.

— Именно поэтому я и говорю про Фёдора, — продолжил Рябов. — С одной стороны, это фигура не из самых первых, с другой стороны, как говорится, особа, приближенная к Легату. Если нашпиговать этого Федю всякими нанотехнологическими цацками, а затем инсценировать его побег, он может привести нас в логово…

— Он сейчас в тюремном госпитале, этот Федя? — спросил Широков.

— Совершенно верно, — Марат Рябов помрачнел.

— Но из него ведь невозможно бежать! — воскликнул Сергей.

— Забрать Федю, или ещё кого, через официальные инстанции я оттуда смог бы… — задумчиво проговорил Широков. — Но ведь и на нашем верху кто-то связан с Легатом и его сообщниками. Высокопоставленными, подчеркиваю, сообщниками. Если я начну действовать, через верх информация просочится к Легату и прочим господам из верхушки «Геронта». И тогда этого Федю будут проверять и в хвост и в гриву…

— Точно! — поддержал Широкова Сергей. — Просветят нашего Федю аппаратурой, не уступающей нашей, и вся затея с наноштучками, — псу под хвост…

— Значит надо устроить ему самый натуральный побег, — проговорил Андрей. — И лишь один человек в состоянии это сделать…

— Ты имеешь в виду нашу русалочку? — встрепенулся Широков.

— А кому же ещё это под силу?..

2. Федя

Федор Бузаев уже не помнил времён, когда дымящиеся трубы заводов и фабрик, нарисованные на агитплакатах, вызывали в советских гражданах чувства радости и гордости за отечественную индустрию. Ну, не испытывал Федя подобных чувств, хотя заводские трубы, коптящие небо, окружали его с самого раннего детства. Отпахав смену на заводе, местные работяги часто не имели альтернативы бутылке с зелёным змеем. К тому же в Мариуполе, длительное время называемом Ждановым, кроме развитой металлургии имелась лишь отравленная окружающая среда, порождающая атмосферу уныния и безысходности. Поэтому не было ничего странного в том, что к алкоголю и времяпровождению в сомнительных компаниях, Федя приобщился в возрасте, который принято называть нежным.

То ли гены, то ли фамилия (ведь бузили, наверно, его предки, коль такая фамилия!), но Федю, после приёма огненной воды, всегда тянуло на приключения. Ещё в подростковых компаниях он постоянно баламутил окружающих, вдохновляя приятелей собственным примером на сомнительные подвиги. Возможно, родись Федя во времена Отечественной Войны, или, к примеру, в офицерской семье, то стал бы он прославленным защитником родины. Но юность его протекала в смутные перестроечные годы, когда идти в армию считалось делом, совершенно не понтовым. А, поскольку силушкой Федю природа не обделила, то чесал он свои пудовые кулаки по любому поводу, а ещё чаще — и без всякого повода.

При всём при том, Федя был человеком простодушным и незлобивым. Никому ничего не стоило обдурить его, потому и облапошивали его все кому не лень, втягивая в тёмные делишки. И нет ничего удивительного в том, что к тридцати годам Федя имел две ходки.

Привязался Легат к Феде именно из-за его детского простодушия. Постоянно окружённый скользкими, без чести и совести согражданами, Легат отдыхал душой рядом с Федей. На Федю можно было положиться, а главное, — задания, не требовавшие особой смекалки, Фёдор Бузаев выполнял чётко и безукоризненно.

Со временем и Федя оценил выгодность своего нахождения рядом с Легатом. Никто отныне не рисковал бессовестно использовать и подставлять верзилу, приближённого к криминальному боссу. Потому и служил Федя Олегу Николаевичу Тихомирову, как верный пёс.

К Никите Федя был приставлен Легатом, в силу перечисленных причин. Он стал глазами и ушами босса, докладывая ему о каждом шаге неудавшегося музыканта-импотента. После гибели Костолома Никита вновь примазался к Легату. И как обычно, к жуликоватому перебежчику был тут же вновь приставлен Федя. Легат не брезговал пользоваться такими типами, как Никита, поскольку в определённых обстоятельствах их изворотливость ему была нужней, чем отсутствующая у них порядочность.

Федя участвовал в обоих попытках Никиты захвата Виктора и Инги Кисилевых. Во время представления «Маски-шоу» в бассейне клуба дайверов он потерял два зуба, а в операции в Красном море едва не расстался с жизнью. К его счастью раны, от очереди из «калашникова», оказались несмертельными, и после изъятия пуль из плеча и руки, Федя отлёживался в спецгоспитале для заключённых.

Побег Феде пришлось и впрямь устраивать почти натуральный. Иначе, информация об инсценировке могла всплыть и дойти до совершенно не нужных для данного дела господ.

Поскольку Андрея и Сашу Федя мог заприметить во время красноморской баталии, в госпиталь к нему отправили Сергея Мишкина. Тем более, что Сергей ещё не совсем оправился после происшествия на Верхней Масловке, и неделька, проведённая в госпитале, не могла ему повредить…

Сергею не составило труда вызвать доверие Феди, и уже через пару дней после знакомства они вместе разрабатывали план побега…

— Похомутают нас, — шептал Федя в курилке госпиталя, с опаской оглядываясь по сторонам. — Как пить дать, выпустят нам кишки, так, что и глазом моргнуть не успеем!

— А для чего я с санитаром Лёхой скорешился? — хитро прищурившись, спросил Сергей, — Он, гнида, десять тонн запросил, а мне только пять могут передать!..

— Зелени?! — уточнил Федя.

— Нет, дерева!.. — съязвил Сергей.

— Так босс за меня и двадцать не пожалеет, только он не знает, куда меня ухайдокали!

— Так я же через Лёху могу маляву передать! — почесав затылок воскликнул Сергей. — Ты только скажи, куда и кому! Ты на кого пахал?

— Много знать хочешь… — засомневался вдруг Федя.

— Меньше знаешь, лучше спишь… — мгновенно согласился Сергей. — Думаешь, другие желающие не найдутся?

— Ты это… не гони… — на физиономии Феди отразилась тяжелая работа мысли. — Помозговать надо…