Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина. - Жерар Клейн

Однако мне, очевидно, не суждено было так быстро покончить с историей Джинкса.

Прошел год со времени моего свидания с Вильсоном, и я вновь услыхал о своем друге и погрузился в атмосферу необычайного, тесно связанного с личностью моего товарища по университету Джинкса.

Вильсон прислал мне описание трагического конца Джинкса, а также подробности отчета о подвигах последнего на Марсе. Рассказ был настолько фантастичен, что лишь после продолжительного колебания, подчиняясь настоятельным требованиям Вильсона, я решился предложить его вниманию читателей.

Я счел нужным (с одобрения Вильсона) предпослать выдержки из моего дневника несколько беспорядочным заметкам Джинкса.

Рассказ Джинкса о пережитом им на Марсе я привожу дословно, если не считать нескольких поправок, внесенных мною в те главы, которые своей невероятностью могли бы нарушить общий характер правдивости и убедительности, присущий нижеприведенной рукописи.

31 августа. Получил письмо от Вильсона из Пернамбуко. Джинкса уже нет на свете. Он был странным человеком, и его смерть, вероятно, была такой же необычайной, как и вся его жизнь. Краткое письмо Вильсона до крайности заинтересовало меня.

Скоро, однако, я узнаю подробности о кончине Джинкса. Вильсон обещает прислать мне записки, переданные ему умирающим. Как странно, что Вильсону пришлось быть свидетелем смерти Джинкса и выслушать его последнюю волю.

10 сентября. Наконец-то! Получил долгожданное письмо Вильсона. В письмо вложена объемистая рукопись, написанная на каком-то странном папирусе рукой Джинкса. Я хорошо помню его тонкий мелкий почерк. Вильсон передает, что находился возле устья Ориноко, когда встретил Джинкса, спускавшегося в лодке вниз по реке. Несчастный своей худобой напоминал скелет.

Джинкс умер на следующий же день. Однако перед смертью он нашел силы сказать Вильсону, что был покинут своими людьми возле спрятанного в лесах города инков. Он попал в плен к индейцам и был подвергнут ужасающим пыткам. Убежав от них, он проплыл по всей Ориноко.

Вильсон добавляет, что рассказ Джинкса кажется правдоподобным, так как вид его был действительно ужасен. Перед смертью Джинкс вручил Вильсону рукопись, которая оказалась ни чем иным, как отчетом о путешествии на Марс. Интересно, что Джинкс, будучи уже при смерти, пришел в ярость, заметив недоверие Вильсона.

Во всяком случае, Вильсон вернется на родину весной. Малярия помешала ему вернуться осенью. Теперь мне предстоит разобраться в хаотических материалах Джинкса, относящихся к его странствованиям. Если отчет написан его обычным стилем, в нем, вероятно, будет немало потрясающих мест. Но бумага! — мне никогда не приходилось видеть подобного материала. Надо будет отнести рукопись к Грейсону, он хорошо разбирается в сортах бумаги.

В течение зимы я корпел над рукописью, и, в конце концов, мне удалось привести материалы в удобочитаемый вид. К весне аккуратно переписанная на машинке рукопись поджидала Вильсона. Рассказ оказался таким же своеобразным, как и бумага, на которой он был написан. Грейсон утверждает, что никогда не видел такой бумаги. С весны я снова примусь за свой дневник.

2 мая. Вернулся Вильсон. Загорел, но выглядит усталым. Мы очень обрадовались друг другу и вместе обедали у Фраскати. Он показал мне собранный им научный материал. Один экземпляр коралла меня особенно поразил, и я спросил, как он называется.

Вильсон ответил.

Разговор, естественно, перешел на Джинкса. Вильсон рассказал, что, когда он встретил Джинкса, спускавшегося по течению Ориноко, на него было страшно смотреть. Вильсон с трудом поверил словам Джинкса о том, что тот уже три недели как ничего не ел. Какой изумительный организм! Смерть Джинкса соответствовала его жизни. За несколько часов до смерти он пробормотал: — “Эрауэк”, — и затем: — “Берегитесь зеленой машины!”

Тайна сгущается.

Что эта за машина?

Во всяком случае, мы с Вильсоном намерены выяснить, в чем дело. Завтра вечером Вильсон будет у меня в Голдер-Грин. Может быть, нам придется просидеть всю ночь напролет, но тайна должна быть разгадана. Мы будем тщательно исследовать его рукопись, часть за частью.

Предлагаю вниманию читателя вступительные заметки Джинкса. Мы с Вильсоном потратили на их рассмотрение несколько вечерних часов.

26 июля 1900 г. Вернулся из Южной Америки и снял комнаты в Серрей. Путешествие по Амазонке не прошло для меня бесследно. Ходил в зоологический сад смотреть муравьеда, привезенного мной с тропиков. О, Юпитер! Как выросло это создание. Однако он все также бессмыслен. Ужасно подумать, что такое разумное существо, как муравей, всецело находится во власти этого безмозглого гиганта. Насекомые должны усвоить изречение Наполеона: “Бог всегда на стороне сильной армии”. Везет же этим муравьедам!

Мне вспоминается мой старый друг Дж. Хезерингтон и его рассказы о муравьях, хорошо изученных им в дебрях Западной Африки. Он говорил, что муравьи достигли высокого искусства в нанесении боли. Полное отсутствие лени. Абсолютная точность. И такое совершенное создание всецело зависит от произвола бессмысленного увальня муравьеда. Без сомнения, природа — это величайший сатирик.

30 июля. Вот так метеор упал с неба! Прямо эпизод из “Тысячи и одной ночи”. Разве опишешь ужас, пережитый мною этой знаменательной ночью? Человек летел по небу на “зеленой машине”. Попробую привести в порядок свои разрозненные впечатления.

В этот день я довольно поздно вернулся из Лондона. После ужина я остался один в доме. Моей экономке пришлось отлучиться куда-то по хозяйственным делам, но я умею и сам о себе позаботиться. Я сидел, положив ноги на подоконник, и любовался очаровательным закатом в духе Тернера. Джордж Мередит пришел бы в экстаз от такого освещения. На меня всегда успокоительно действует своеобразное очарование английского пейзажа. Думаю, только путешественник, привыкший к дебрям и пустыням, сможет до конца оценить прелесть нашей природы.

Из этого состояния восхищенного созерцания меня вырвало появление на небе какого-то темного предмета. Летящий предмет показался мне странным, но я подумал тут же, что вероятно это какой-нибудь новый вид аэроплана, залетевший с крейдонского аэродрома. Не так давно мне рассказывали, что в настоящее время полным ходом идёт постройка новых систем аэропланов, которые должны будут защищать нашу культуру в будущую великую войну. Вспомнив все это, я перестал думать о странном предмете. Закурив сигару, я вышел побродить в сад. Внезапно я увидел в лучах месяца темный предмет, медленно спускавшийся на сосны. В первый момент мне показалось, что все это сон. Однако тут же я убедился, что не сплю. Сомнений быть не могло: человек летел по небу на “зеленой машине”.

— Боже мой! — сказал Вильсон, читая это место: — Ведь его последние слова были: “Зеленая Машина!”.

Едва успел я отскочить в кусты, как таинственный предмет тяжело упал на землю, свалив дерево. Буду, однако, кратким. Я нашел авиатора в бесчувственном состоянии на лужайке. Он оказался таким же человеком, как и я, хотя и напомнил мне пророка Магомета, разъезжавшего по небу на своем коне, легендарном Аль-Бораке. Я поспешил за помощью. Машину я решил спрятать и на досуге рассмотреть ее как следует. Поэтому я никому не сказал о падении авиатора и втащил странный летательный аппарат в сарай, где хранились мои коллекции.

1 августа. Я уже успел, рассмотреть машину. Она напомнила мне хитроумные аппараты, чертежи которых встречаешь у средневековых алхимиков. Несомненно, этот парень в своем роде гениален. Не знаю, как описать его летательный аппарат. Он ярко-зеленого цвета и блестит на солнце. До известной степени напоминает обыкновенный мотоциклет, имеются, однако, две-три характерные особенности, например, добавочная пара педалей, сделанных из какого-то оригинального металлического сплава, совершенно мне незнакомого. Кроме того, аппарат снабжен особым приспособлением из того же металла, напоминающим зонтик и прикрепленным к рулю. Однако больше всего меня поразили следующие две особенности. Во-первых, сила машины колоссальна. Без сомнения, гениальный изобретатель весьма близко подошел к разрешению проблемы вечного движения. Приводимая в движение какой-то внутренней силой, эта машина может пролететь сотни миллионов миль. Во-вторых, ее скорость должна быть феноменальной. Но удивительнее всего была надпись на дощечке, прикрепленной к измерителю скорости: “Максимальная скорость кометы Филиппса — 1000 миль в секунду”. Какое отношение имеет зеленая машина к комете? В немалое недоумение повергло меня и содержимое сумки изобретателя: костюм, сделанный из какого-то упругого материала, напоминающего каучук, но совершенно мне неизвестного, и особый вид шлема, снабженного подобием противогазовой маски. Что все это означает?