Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин

в себе, ни в своих вожаках, ни в своих святынях. Агрессия – способ их самозащиты. В отличие от первых, они не ощущают свое ничтожество, свобода им не нужна. Получив свободу, они тут же берутся за старое. Вся их примитивная, групповая мораль: свои – хорошо, чужие – плохо. Они унижаются в поражении и наглеют в победе, пресмыкаются перед сильными и глумятся над слабыми. Неприглядная картина.

Вероятность дикаря "исправиться" практически нулевая и требует не только его нетривиальных личных усилий, но и создания для него соответствующих условий, возможности жить достойно в этичном, чутком коллективе. Примеры, когда беспризорники перевоспитывались и начинали жизнь с начала – исключение, иллюстрирующее всю сложность этой задачи. Для решения ее современное общество совершенно не приспособлено.

– Личность и коллектив

Ужасная картина сломленного человека демонстрирует роль коллектива в условиях систематического насилия. Поскольку достоинство – общественный механизм, стадное "достоинство" оказывается способно подменять личное. Как это происходит?

Для ответа надо обратить внимание, что в достоинстве важную роль играет чувство гордости. Достоинство – это своего рода гордость своей свободой, званием человека, тем, что человек нужен другим. Свободный человек может гордиться и принесенной другим пользой, потому что в мире свободы польза каждого обьективно оценена и признана, а гордость – оправдана. Несвободный человек ничем таким гордиться не может, даже пользой. В мире насилия нет пользы, есть победа – польза самому себе. Соответственно, место пользы занимает что угодно – капиталы, известность, регалии, страх соперников. А если с этим проблемы, то показуха и престиж. А если и этого не набирается, сгодится гордость принадлежности. Что и понятно: успех одного – поражение всех остальных, а значит соперники неизбежно формируют боевые группы, ведь победа в одиночку невозможна.

И моральная, и социальная ценность свободного человека обьективна – никакой коллектив не имеет к ней никакого отношения. Несвободный вынужденно приобретает ценность за счет коллектива – до победы еще далеко, да и та будет в любом случае неличной. Для этого коллектив выделяется в самостоятельную сущность и ему придается безусловная, хоть и фиктивная ценность. Ценность – как человека, так и коллектива – всегда определяется относительно других, иначе гордиться не получится. Соответственно, коллектив, с приданной ему ценностью, приходится сравнивать с другими коллективами, а приданную ценность приходится подтверждать и доказывать, что в конечном итоге выливается в поношение "других" и выпячивании "своих", потому что никакой обьективной ценности коллектив из себя не представляет. Его единственная ценность – этика, и это этика составляющих его людей, а значит чем ценнее коллектив, тем менее он, в лице его членов, осознает свою ценность, тем паче выпячивает ее.

Достоинство определяет отношение к другим людям. Тут и проявляется эта разница. Коллективист основывается на принадлежности к коллективу. Принадлежности оказывается достаточно для далеко идущих выводов – ценность всякого человека рассматривается как функция ценности его коллектива. Свободный человек оценивает другого обьективно – с точки зрения доверия и возможностей сотрудничества. Он никогда не скажет "он плохой", он скажет "он другой". Или промолчит и пройдет мимо.

Доверие, основанное только на достоинстве, в противовес разнообразной личной близости, позволяет организовать иную человеческую общность, нежели коллектив – цивилизованное общество. Тоже коллектив, но уже бесформенный, не имеющий ни границ, ни идентичности, ни прочих признаков коллектива. Поскольку такой коллектив не противостоит другому коллективу, его члены автономны и индивидуальны, их обьединяет только этика, позволяющая одновременно быть и членом общества, и свободным индивидом. С одной стороны, цивилизованное общество не подавляет человека, навязывая ему коллективные ценности, а с другой – индивидуальность не отчуждает, заставляя подозревать, опасаться или принуждать других. Цивилизованное общество, несмотря на всю расплывчатость этого термина – единственно возможное "организационное" воплощение правильного договора.

Коллективизм – это болезнь достоинства. Все его разновидности – клановость, фашизм, шовинизм, патриотизм, национализм и т.п. – обьединяет пренебрежение личностью, превращение человека в рядового, в винтик большой машины. Вместо личного достоинства такие гордятся коллективной идентичностью, тождественностью. Вместо следования этике следуют "священному долгу", если, конечно, не следуют силе. Вместо личной чести и стыда появляются коллективные, а традиции возводятся в ранг сакрального. Но не всякими традициями следует гордиться. И нельзя любить идентичность. Есть родной язык, но его любить нелепо. Вообще, нельзя любить абстракции. Нельзя любить и коллективы, можно любить только конкретных людей. Ценность коллектива, гордость им, "любовь" к коллективу, как и аналогичная "любовь" к богу – это психологический дефект, атавистический страх оставшийся со времен каннибализма, когда выжить вне коллектива было нельзя, когда коллектив был единым целым, а его члены – никем. Страх поражения и насилия приводят к желанию примкнуть, спрятаться за коллектив. Коллектив – это сила. Слабый человек силен своими знакомствами, своими предками, своими высокими абстракциями – Родиной, Страной, Народом. Если его всего этого лишить, его слабость сразу же станет видна. Такие находят свою значимость рядом друг с другом, они тянутся друг к другу чтобы самоутвердиться, найти опору.

Свобода избавляет человека от страха, но свобода нелегка. И если люди предпочитают сбиваться в стадо, если стадный инстинкт берет верх, они рано или поздно теряют и достоинство, и цель. Все это подменяется коллективом, его атрибутами, символами, ценностями. Человек приобретает коллективную идентичность – он наконец понимает, кто он такой. И мы тоже.

13 Автономия

– Индивидуальность разума

Нежелание мыслить занимает почетное место в цепи шагов, ведущих в обьятия коллектива. В стремлении к черте чувственные механизмы обязательно должны подкрепляться мыслительными. К сожалению, если эмоции возникают сами собой, это не всегда свойственно мыслям. Быть человеком означает не только жаждать свободы и справедливости, но как минимум участвовать в договоре. А участие – это труд и работа мозга, та работа которую очень не любят животные. Человек должен быть активным, он должен размышлять, делать то, что не требуется, не вызывается непосредственными бытовыми причинами. Зло не спит, а насилие не останавливается. Да и прогресс не стоит на месте – за тысячи лет появилось множество идей и они все еще появляются, что требует все большего умственного напряжения, постоянного поиска информации и анализа. Кто ленится думать оказывается во власти других – тех, кто снабжает его готовыми решениями, учит добру и злу. Невежественные превращаются в ведомых, теряют достоинство, человеческое звание и моральную автономию.

Что такое автономия? Это самостоятельность, независимость и ответственность. Если достоинство несколько статично, оно характеризует скорее отношения между людьми, то автономия динамична, она отражает деятельность человека, его целеустремленность и активность, способность самому ставить